Медицинский триллер. Компиляция. Книги 1-22

Он был готов к тому, что Елена отреагирует на это так, словно речь шла о предложении вкусить кровь девственницы, но она всего лишь грустно ответила:

– Нет.

– И тебя это не возмущает? – удивленно спросил он.

Она уверенным жестом поставила бокал, удостоверившись в том, что из него не вылилось ни капли, и повернулась к Айзенменгеру.

– Ты действительно считаешь меня такой стервой, Джон? – с нежной, почти чувственной улыбкой спросила она.

Это неожиданное в ее устах вульгарное слово было произнесено с удивительной мягкостью и обаянием. Айзенменгер мог бы многое ответить на это, но все возможные варианты его не удовлетворяли, а потому он решил переспросить:

– Что?

– Джон Айзенменгер, юрист здесь я, а не ты. Все, что мы слышали, это домыслы. Как ты помнишь, Малькольм никому ни в чем не признавался. Элеонора не может предстать перед судом – она едва ли вспомнит, что было, а чего не было. И у нас нет доказательств того, что Хьюго участвовал в убийстве.

Даже часы и фотография не являются доказательством. Именно я составляла список пропавших вещей. И я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что в момент убийства часы находились в доме. На месте Грошонга я заявила бы, что нашла часы в замке и не придала этому значения.

– Довольно жалкое объяснение.

Елена пожала плечами – движение, которое показалось Айзенменгеру восхитительным.

– Думаю, без экспертизы, которая неопровержимо доказала бы связь Грошонга с убийством, пересмотреть дело Джереми будет довольно сложно.

– Но ты ведь можешь солгать, – заметил Айзенменгер. – Сказать, что ты уверена в том, что в момент убийства часы находились в доме.

– И навсегда похоронить Беверли? – рассмеялась Елена. – Весьма заманчиво, правда?

– Но?..

Елена повернулась на бок.

– В этом деле и так слишком много лжи. Я сумею доказать невиновность Джереми, не прибегая к лжесвидетельству.

– Значит, Беверли опять удастся выйти сухой из воды?

– Значит, так. У нее все еще впереди.

Он притянул Елену к себе и поцеловал.

– Помнишь, ты как-то сказала, что у меня узкопрофессиональный взгляд на мир? – спросил он после небольшой паузы.

– Да. Ты обиделся? Я не хотела…

– Не сочти это бредом, – перебил он ее, – но, может быть, нам действительно открыть консультационное бюро? Ты будешь заниматься юридической стороной дела, а я – медицинской.

– И что мы будем делать?

– Предоставлять защиту. Аппеляции и всякое такое.

– Исправлять чужие ошибки? – улыбнулась Елена. – Бороться с несправедливостью? Блуждать там, где еще никто не был?

– А почему бы и нет?

Казалось, его обидело ее легкомыслие.

– Но убийства совершаются не так уж часто, – нежно промолвила она. – Как мы будем зарабатывать?

– Ты будешь продолжать работать на своем месте, а я выполнять свои заказы – их всегда хватает. А потом, со временем… кто знает?

Елена задумалась.

– А почему бы и нет? – улыбнувшись и склонив голову набок, повторила она.

Они снова поцеловались, и после небольшой паузы она сказала:

– Я хотела бы куда-нибудь уехать.

– Правда? Куда?

Елена задумалась.

– Не знаю, но куда-нибудь далеко и надолго.

Айзенменгеру показалось, что это очень хорошая идея.

И он выключил свет.

Робин Кук Зараза

Наши лидеры должны отвергнуть рыночные ценности как основу здравоохранения и тот рыночный хаос, в который оказалась ввергнута наша система здравоохранения.

Джером П. Кассирер, д-р медицины (Медицинский журнал «Новая Англия», т. 333, № 1, с. 50,1995 г.)

Филлис, Стейвл, Мерилин, Дэну, Викки и Бену

Пролог

11 ЧАСОВ 36 МИНУТ, ДЕДХОРС, АЛЯСКА

Нежно-розовые лучи восходящего солнца ласково коснулись восточного побережья североамериканского континента. Наступающий день 12 июня 1991 года обещал ту изумительную погоду, какая бывает только в начале лета. Над Соединенными Штатами, Мексикой и Канадой высокий купол неба источал безмятежную синеву. На компьютерных картах метеорологической обстановки видны были лишь отдельные очаги неблагополучия — полосы грозовых облаков втягивались с равнин в долину Теннесси, да с Берингова пролива через Аляску продвигался к югу ливневый фронт.

Короче, наступающий день ничем не отличался бы от всех прочих двенадцатых чисел июня в мировой истории, если бы не один любопытный феномен. В этот, именно в этот день произошли три на первый взгляд не связанных между собой события, соединивших в трагическом переплетении судьбы троих людей.

— Эй, Дик, сюда! — громко крикнул Рон Хэлвертон и неистово замахал руками, стараясь привлечь внимание своего бывшего однокашника. Рон не рискнул оставить джип в толчее и суете крошечного аляскинского аэропорта. Только что приземлился борт из Анкориджа, и люди из службы безопасности зорко следили за тем, чтобы на площадке не было бесхозных автомобилей. Отдельно стояли автобусы и фургоны, ожидавшие туристов и возвращающихся на работу служащих нефтяной компании.

Заметив друга, Дик махнул ему рукой и начал прокладывать себе путь сквозь плотную толпу.

Рон внимательно разглядывал приближающегося сложными зигзагами друга, которого он не видел целый год — с момента окончания колледжа. Дик абсолютно не изменился. С виду совершенно заурядный парень — рубашка «Ральф Лорен», ветровка, джинсы и небольшая сумка на плече. Но Рон хорошо знал цену настоящему Дику, тому Дику, для которого перелет из Атланты на Аляску пустяк, если есть надежда обнаружить новую бактерию. В колледже Дик был амбициозным, подающим надежды микробиологом. Этот парень по-настоящему любил только бактерии и вирусы. Он коллекционировал их с той же страстностью, с какой иные чудаки собирают марки или спичечные этикетки. Рон с улыбкой покачал головой, вспомнив, что Дик держал свои чашки Петри в холодильнике, где все хранили еду. Чего только не увидишь в университете Колорадо!

Познакомившись с Диком на первом курсе, Рон довольно долго привыкал к нему. Дика вполне можно было назвать надежным и преданным другом, но в некоторых отношениях его поведение отличалось странностями, а иногда и непредсказуемостью. С одной стороны, это был непревзойденный мастер спортивных игр и человек, с которым не страшно заблудиться в незнакомом городе, а с другой — неженка, не способный препарировать лягушку на лабораторных занятиях по биологии.

Рон против воли гнусно ухмыльнулся, вспомнив еще один эпизод, связанный с Диком. Это было на втором курсе, когда вся их группа, набившись в автомобиль, ехала на уик-энд покататься за городом на лыжах. Дик сидел за рулем и совершенно случайно переехал кролика. Парень остановил машину и так горько разрыдался, что его долго не могли успокоить. После этого случая за спиной Дика начали шушукаться, а потом и вовсе потешаться, когда всем студентам стало известно, что он подбирает в общежитии тараканов и, вместо того чтобы, как все нормальные люди, давить их и спускать в унитаз, выпускает на волю.

Подойдя к джипу, Дик бросил на заднее сиденье сумку и только после этого пожал протянутую Роном руку.

Друзья горячо обнялись.

— Глазам не верю, — произнес Рон. — Ты — и вдруг здесь, в Арктике.

— Если бы не это дело, ноги бы моей здесь никогда не было, — ответил Дик. — Но ты же знаешь, я чокнутый. Далеко отсюда до поселка эскимосов?

Нервно дернувшись, Рон обернулся. Рядом толклись люди из охраны аэропорта. Снова посмотрев на Дика, он пробормотал, заговорщически понизив голос: