Медовый месяц
Шрифт:
Паульсен заговорил медленно, тщательно подбирая слова. Он очень боялся испугать и расстроить. Хотя все равно это случится…
Варвара Николаевна молчала. Не осознала, не поняла до конца услышанного?.. Эрик осторожно взглянул ей в лицо. Она что-то сосредоточенно обдумывала.
— Его больше нет? — будто на всякий случай переспросила Варвара Николаевна.
Эрик кивнул. Он теперь избегал смотреть ей в глаза.
— Он погиб в Советском Союзе? В Москве?
Он снова кивнул.
— А вы говорили что-то о завещании…
— Да.
— Их нет… — эхом отозвалась Варвара Николаевна. — Правильно… Их там нет…
Подозрения Эрика усилились. Почему она сказала «Их там нет…»? Там — это, очевидно, в Швеции. Но где-то они есть… И где-то — подразумевается в России… У дамы двое детей — сын и дочь…
Дальше продолжать не стоило.
— Я могу быть еще чем-нибудь вам полезен? — деликатно справился Эрик.
«Даг прав, я сам лезу в пекло и сую голову в петлю. Меня же никто ни о чем пока больше не просил!.. Но сейчас обязательно попросят…»
— Нет, спасибо! — неожиданно объявила дама. — Вы столько сделали для меня!.. Не знаю, чем вас отблагодарить…
— Ну что вы, не стоит! — быстро вставая, наклонил голову Эрик. — Мне было приятно вам помочь.
— А впрочем, я знаю… — Варвара Николаевна словно что-то внезапно вспомнила. — Вы любите музыку? Нет, не жуткую попсу, забившую все наши телеканалы, а настоящую, классическую?
— Я неплохо играю на скрипке, — признался Эрик. — Правда, исключительно для себя…
— Как я угадала! — обрадовалась Варвара Николаевна. — Такой, как вы, молодой человек не может не любить музыку! Тогда я приглашаю вас на концерт моей дочери. Она известная пианистка и лауреат многих международных конкурсов. Вы, наверное, слышали о ней. Надежда Гребениченко. По мужу она Наумова, но фамилию не меняла. Она уже слишком на слуху.
— Это ваша дочь? — удивился Эрик. — Я видел ее по телевизору, везде афиши… Но на концерт попасть не удалось…
— Это в ближайшую пятницу! В Большом зале консерватории, — радовалась Варвара Николаевна. — Как удачно все сложилось! Вы будете с женой?
— Я не женат, — улыбнулся Эрик. — Так что мне достаточно одного билета. Хотя многие из моих коллег тоже с удовольствием послушают Надежду Гребениченко.
— Тогда я принесу вам десять билетов! — решила Варвара Николаевна. — А вы их тут между собой поделите по-братски!
Она улыбнулась и вышла.
Эрик сел в кресло и задумался. Надежда Гребениченко… Очевидно, это она и есть… Дочь неизвестного ему Готтарда, погибшего в Советском Союзе при невыясненных обстоятельствах, наследница огромного состояния… Известная пианистка России, которую знают во всем мире…
Ну что ж, у фон Готтардов вполне достойное продолжение.
22
Но на следующий день зайти к Эрику с билетами Варвара Николаевна не смогла. Сильно разболелась Танюша. Она капризничала, жаловалась на горло, плакала и ни в какую
не желала отпускать от себя бабушку и деда.Заехала Катерина. Посидела полчаса, зачем-то поахала, еще больше раздражая этим свекровь и свекра, и привезла кучу лекарств из Сашкиных запасов.
— Надеюсь, это не поддельные? — хмуро справился у невестки Владимир Александрович.
Катя вспыхнула и сочла святым долгом оскорбиться.
— Как вы могли такое подумать? — возмутилась она.
— А что такого? — пожал плечами свекор. — Теперь фальшивых в аптеках куда больше, чем настоящих.
— Саша не торгует подделками! — резко отчеканила Катерина.
— Саша только такими и торгует! — отрезал Владимир Александрович. — Второй Брынцалов! Ненавижу! Вы готовы отравить всех, лишь бы положить себе в карман лишний миллион баксов!
Катя чуточку остыла. Она знала о делах мужа, никогда от нее ничего не скрывающего. Возражать и спорить дальше казалось рискованным.
— Тане получше? — решила она срочно сменить скользкую тему.
Но вторая оказалась ничем не лучше и ничуть не менее скользкой и опасной.
— Тебя и Сашу Таня не волнует, — горько констатировал свекор. — Зачем вы ее рожали? Жили бы в свое удовольствие… И вопросы твои совершенно ни к чему. Лишнее словоблудие.
Катя поднялась, обиженно поджав губы, но так, чтобы, конечно, по возможности сохранить помаду.
— Я поеду, — сказала она. — Это действительно лучше. Мы с вами никогда не находим и, видимо, уже не найдем общего языка. Это непонимание ничем не стереть… Хотя бы замазали для вида! Я позвоню.
Владимир Александрович кивнул. Ничего стирать и замазывать он не собирался. Мало ли всего в своей жизни он пытался затереть… Общий язык не надо искать, он просто либо есть, либо нет. И возникает сразу. Как любовь…
В передней Катю задержала свекровь.
— Ты на машине? — спросила Варвара Николаевна.
— Разумеется, — раздраженно бросила Катя. — Она всегда при мне. Сегодня насмерть затыркалась в пробках… По-моему, теперь куда лучше ездить на метро. Надежнее.
— У меня к тебе большая просьба, — стараясь не замечать ее тона, заговорила Варвара Николаевна. — Тут близко, на Мосфильмовской, шведское посольство. Завези туда, пожалуйста, Эрику Паульсену вот эти билеты. Скажешь, что от меня, тебя пропустят. А я не могу оставить Танечку. И вынуждена тебя просить об одолжении… Мне не хочется тебя ничем обременять. Но это несложно…
«Не хочется обременять», «вынуждена просить»… Катя криво усмехнулась. Вот если бы Сашка внезапно осиротел… Это было бы совсем неплохо… Только разве дождешься…
— Хорошо, чего не сделаешь ради вас! — резко бросила она и взяла конверт с билетами. Но на пороге чуточку задержалась. — Паульсен… Это ваш родственник?
— Вероятно, — рассеянно отозвалась Варвара Николаевна и вздохнула, занятая совсем другими мыслями. — Хотя ничего точно уже выяснить невозможно. Прошло столько лет…