Медвежонок под контролем

И тогда он сделал это. О, он решился на убийство. Он лизал её киску медленными, протяжными ласками. Господи, помилуй!

— Я, блядь, больше не могу ждать, — прорычал он.

Звёзды взорвались у Чарли под веками. Она простонала проклятие и взмолилась, переводя дыхание. Огонь разлился по её венам. Это было ново, удивительно и совершенно не похоже ни на одного мужчину. Отчаяние расцвело внутри неё. Барри был так хорош во владении языком. Слишком хорош. Он пробормотал тихое ласковое слово, и она увидела небеса. Даже в разгар всего этого он всё ещё умудрялся называть её красивой.

— Барри…

Он остановился, и она едва сдержала ругательство. Что, чёрт возьми, с ним было не так? С чего бы ему останавливаться сейчас?

— Послушай меня внимательно, милая, — сказал он, и она услышала в его голосе грубость медведя. — Я полакомлюсь твоей сладкой киской так, как ни один грёбаный мужчина никогда раньше этого не делал. Мой рот, мой язык и мои зубы будут владеть тобой. С каждым облизыванием и посасыванием я возьму тебя и запечатлею твой запах на своём лице. Всё моё.

Чарли сглотнула, услышав собственнические нотки в его голосе. Барри облизал её половые губки, и она застонала от того, как её лоно ни за что не ухватилось.

— Каждая капля твоего мёда принадлежит мне, — он облизал по кругу её клитор. — Каждый стон. Каждый хнык. Всё. И когда ты кончишь, — он ласкал её языком миллисекунду, и она чуть не заплакала, — и когда ты кончишь так, словно, блядь, наступает конец света, то узнаешь, что я единственный, блядь, мужчина, которого ты хочешь в своём теле. Я. Только я. Никого другого. Только я имею право быть здесь.

Он скользнул пальцем в её киску. Её лоно сжалось вокруг его пальца в крепком захвате.

— Всё верно, детка. Когда придёт время, мой член будет в тебе. Мой член проникнет в твою киску и сделает тебя моей. Моё имя сорвётся с твоих великолепных губ.

Он просунул в неё свой язык и зарычал. Вибрация заставила содрогнуться всё её тело. Всхлипы сорвались с губ Чарли в тот же момент, когда дрожь сотрясла всё её естество. Она придвинула свою киску поближе к его лицу. Ещё одно облизывание. Вверх по её маленькому тугому комочку и вниз по попке. Повторил. Барри точно знал, как прикоснуться к ней, как заставить её растаять.

Похоть взревела в ней громче, почти, как если бы она была оборотнем. Животное желание заставляло её тяжело дышать и напрягаться, готовая к тому, что её тело вот-вот вспыхнет пламенем. Возбуждение стало горячим и тугим в том самом месте, которое он продолжал безжалостно облизывать. Она была близко, так близко. Её тело кричало, чтобы она поторопилась и сдалась, иначе она умрёт медленной смертью. Жар внутри неё взлетел до небес. Её кожа покрылась испариной. Сильно. Быстро. Ей нужно было, чтобы он перенёс её туда, за грань.

— Барри, мне нужен…

Он. Немедленно. Желательно двигающийся в более быстром темпе.

Ощущение его зубов и языка, кружащих и покусывающих её напряжённую плоть, было больше, чем она могла вынести. Электрические токи пронзили её насквозь и столкнули с последнего выступа. Барри снова зарычал. Вибрация усиливала её удовольствие. Выше. Выше. Так высоко, что Чарли выругалась и задрожала от силы своего освобождения. Её тело дёрнулось под его губами. Он продолжал лизать её, посасывать, тереться лицом о её влажные складочки.

Святая матерь вибраторов. У медведя был язык, который нужно было застраховать. Дыхание вырывалось короткими, рваными затяжками. К чёрту дыхание, она могла умереть в этот момент, и всё это того стоило. Все эти годы без секса и её неспособность найти мужчину, который мог бы прикасаться к ней так, как она хотела. Они исчезли от одного прикосновения языка Барри к её женским частям. Барри отодвинулся. Его лицо превратилось в дикую маску желания. Дикий голод отразился на его чертах. Его ноздри раздулись, челюсти сжались, а вена на шее запульсировала. Блядь. Взгляд на него заставил её киску задрожать — снова.

— Что случилось? — хрипло спросила Чарли.

Барри вдохнул и застонал.

— Ты так чертовски хорошо пахнешь. Я не могу… твой вкус? Вкусный. Мне трудно контролировать этого медведя. Животная сторона агрессивна. Он хочет тебя. Всё, чего он продолжает требовать, — это взять тебя. Трахать тебя до тех пор, пока всё, что у тебя будет, — это моё семя глубоко в твоём теле, отмечающее тебя как мою, — его взгляд встретился с её. — Чтобы трахать тебя. Смотреть, как моя сперма вытекает из твоей щёлочки. Он хочет, чтобы я делал тебя своей снова и снова, пока твои ноги не перестанут тебя держать, и они не задрожат от того, как сильно ты кончаешь.

Чёрт возьми, это было сексуально. О, так сексуально. Она видела, как он изо всех сил пытается контролировать своё животное.

— Барри, мне нравится, как сильно ты хочешь меня прямо сейчас. Чёрт, я чувствую себя так, словно попала в рай для соблазнительных девушек, но я думаю, тебе нужно немного времени, чтобы познакомиться со своим мишкой, прежде чем мы… ну, ты понимаешь.

Он облизнул губы. О, Боже милостивый, он облизнул губы, и золотистый свет в его глазах стал ярче. Последовало короткое ворчание, и он кивнул.

— Ты права. Мне нужно научиться контролировать себя, прежде чем мы пойдём дальше, — он пополз вверх по её телу и прижался своей твёрдой эрекцией к соединению её бёдер. Его губы коснулись её губ. Вкус её собственного тела снова сделал Чарли скользкой. — Скоро ты будешь моей. Очень скоро.

Боже, она надеялась на это.

Глава 11

Девин склонился над своим столом, две папки с делами были аккуратно выровнены, показывая снимки ограблений банка и ювелирного магазина. Никаких следов взлома ни в одном месте. Никаких отпечатков ни на двери, ни на окне. Если только преступник не был призраком, который мог проходить сквозь стены, в данный момент он был в тупике.

— Как дела, Сондер? — Рассел прошаркал к своему столу.

— Просматривал файлы, которые детектив Гиббонс принесла этим утром.

— Чувак, она горячая штучка или как. Я бы обнюхал милю, чтобы увидеть, где она писает.

Девин повернулся к своему коллеге с совершенно серьёзным лицом.

— Это потому, что ты похотливая жаба? — Рассел уставился ему в глаза, вероятно, пытаясь понять, серьёзно он говорит или нет. У Девина было сухое чувство юмора, и он любил морочить головы другим людям. Он решил снять подколоть Рассела. — Я шучу, Майер, — Девин хлопнул Рассела по спине.