Медвежья услада

В том числе и про отравление.

Успокаивало только то, что врагов среди инуитов у меня все-таки не было.

Да и потом, шаман называл меня дочкой, и всем сразу дал понять, что я под его личной защитой, может, поэтому меня и приняли так легко и никогда не ставили в укор, что я была совсем не эскимоской.

– …не уходи, – едва смогла прошептать я одними губами, когда поняла, что мой ночной посетитель отдалился от меня, не сказав ни единого слова.

Не знаю, увидел ли он.

Но скоро я почувствовала, что осталась одна, перестав ощущать и этот необычный аромат рядом.

Значит, ушел.

И словно вместе с ним ушла боль, которая терзала меня и не давала покоя, утягивая из забвения сна в это странное состояние, схожее с бредом.

Постепенно тело расслаблялось и снова наливалось теплом, а не палящим жаром.

И я уснула.

Так крепко, как не спала уже много лет до этого.

2 глава

Когда наступает полярная ночь, сложнее всего, проснувшись, понять, который час хотя бы приблизительно, потому что всегда темно и сумрачно, а оттого хочется спать большую часть дня.

Но я подскочила на кровати, распахнув глаза и задохнувшись от того, как колотилось сердце.

Ночью рядом со мной кто-то был!

И от этой мысли меня кидало то в жар, то в холод!

Хотя стоило признаться, что чем бы меня ни напоили, чувствовала я себя сейчас гораздо лучше, чем накануне ночью.

Вкус этого лекарства я все еще ощущала на языке, а значит, и показаться мне явно не могло!

Когда я вскочила с кровати на свои нетвердые ноги, то Доча сонно приоткрыла глаза и зевнула, но, несмотря на не отпускающий сон, преданно встала вслед за мной, уткнувшись мордой мне в спину, и шумно выдохнула.

А я с благодарностью уцепилась за нее, потому что слабость все-таки осталась и она была ужасна.

В какой-то момент я не была уверена в том, что смогу дойти до дверей, не завалившись по дороге на пол, откуда уже точно не поднимусь без посторонней помощи.

Осмотрев быстро первый этаж, я не нашла никаких следов присутствия чужака, кем бы он ни был.

Все стояло на своих местах, и на первый взгляд ничего не пропало.

Но сомнений в том, что он приходил, у меня не было!

Слишком отчетливо я помнила его запах и вкус того, чем он меня напоил.

Может, остались следы на улице?

Ведь не по воздуху же он передвигался!

Я держалась одной рукой за медведицу, когда натягивала на себя пуховик с капюшоном и свои любимые «дутые» сапоги, толкнув вперед тяжелую дверь, и тут же задохнулась на секунду от холода полярного утра, когда солнце показывалось всего на несколько часов за сутки, но не грело и светило едва-едва.

Именно на восходе температура опускалась ниже всего, отчего этот ледяной мир окутывала белесая дымка, а вековой лед в самом прямом смысле начинал трещать.

Но, несмотря на жуткий холод, я была твердо намерена отыскать присутствие чужака в моем доме, ощущая при этом странные чувства – не панику.

Не страх.

А волнение и странный внутренний трепет.

И то, что я думала в отношении этого незнакомца, было настолько дико, что я сама от себя гнала эти мысли!

Псы тут же оказались рядом, не ощущая пронизывающего холода, зевая и виляя хвостами, когда высыпали на улицу и принялись осматриваться, а я несмело ступила на пару ступеней вниз, продолжая держаться за Дочу, что шла рядом, словно чувствовала – без нее мне не справиться.

– Чувствуете что-нибудь? – хрипло и едва слышно смогла прошептать я своим верным, большим и лохматым псам, вздрагивая всем телом и едва не шарахнувшись ничком, когда за моей спиной раздался пронзительный вопль Иниры:

– Это что еще за делегация?! Быстро в койку!!!

Подруга сбежала по скрипучим ступеням со второго этажа, даже не пытаясь накинуть на себя верхнюю одежду, хотя сама была в пижаме, и схватила меня за ворот пуховика, чтобы затащить в дом снова.

– Подожди! Я ищу следы!

– Какие следы, ради всех духов мира?!

– Ночью в доме кто-то был! – прохрипела я, пошатываясь и снова цепляясь за Дочу, чтобы из последних сил удерживать себя в вертикальном положении, видя, как глаза подруги округлились и наполнились на секунду, наверное, даже паникой.

– О чем ты говоришь, Алу?

– Кто-то входил в дом ночью! – повторила я быстро. – И я хочу найти его следы, ведущие сюда!

– Ты хочешь сказать, что кто-то чужой смог пройти в твой дом, учитывая, что рядом с тобой всю ночь спали семеро собак и одна полярная медведица? – вскинула брови Инира.

И я понимала ее сомнения.

Но ведь я не могла вот так обмануться!

– Клянусь, я чувствовала его, ила!

– Только не говори мне, что это снова был твой голубоглазый медведь!

– Это был человек! Я думаю, что мужчина… – я почему-то смутилась, когда произнесла это, хотя и не собиралась рассказывать, как именно он прикасался ко мне.

Просто это было слишком интимно и чувственно, чтобы я могла открыться даже единственной подруге.

Инира долго и пристально смотрела мне в глаза, но в конце концов тяжело вздохнула, хлопнув себя по бедрам ладонями:

– Моя сумасшедшая Алу! Быстро в дом и в койку! Я сама посмотрю, что там есть вокруг дома!

Не знаю, откуда в хрупких руках моей миниатюрной Иниры было столько силы, но она почти без труда затащила меня обратно в дом, стаскивая с меня пуховик и сапоги, чтобы натянуть их на себя. Прямо на босу ногу.

– Ложись! Я скоро! – бодро и беспрекословно скомандовала она мне, подталкивая вместе с Дочей, которая оказалась рядом, и тут же захлопнула перед моим носом дверь.

Что я еще могла сделать, как не послушаться ее, когда мне на самом деле было невыносимо тяжело даже просто стоять ровно, не шатаясь, пока перед глазами плыли блестки?

Болезнь только началась и не собиралась отступать быстро.

Это я уже поняла.

Ноги дрожали, только я не знала, от слабости или потому, что всем своим существом я была рядом с Инирой, шаги которой слышала отчетливо и ясно, как и фырканье моих псов, которые пошли вместе с ней.

Мои семь красавчиков, названные в честь гномов великого Толкиена, во главе с Торином – совершенно черным мощным псом с голубыми глазами.

Я присела на кровать, подпрыгивая на ней, пока Доча устраивалась рядом, явно собираясь продолжить свой сладкий медвежий сон, а я вот я никак не мгла успокоить свое сердце, которое стучало и стучало, наливаясь жаром и волнением.