Мегаморф, или Возвращение Реликта

– Ты не боишься говорить это при них? – кивнул на стены Ясен.

– Всю информацию они получают от меня, – отмахнулся Кристофер. – Они нас слышат, но не понимают. Однако мы отклонились от темы. Вы идёте со мной?

– Нет! – тихо, но твёрдо ответил Ясен.

– Ублюдок! – метнулся к нему Али с горящими глазами, вытаскивая из ножен меч. Впрочем, это была сабля, и она не помешала Ясену провести приём.

Он ускорился, выпадая из поля зрения Кроули-младшего, сошёл с вектора удара сабли и от души впечатал пятерню в злобную физиономию Али.

Тот улетел в угол камеры с удивлённым «ох!», ударился затылком о стену и сполз на пол.

Кристофер не двинулся с места, проводив тело сына задумчивым взглядом. Сказал не менее задумчиво:

– «Малые стрелы». [11] Классная техника! Отец учил или старик Базил?

– Не важно, – глухо сказал Ясен, чувствуя клокочущую внутри бывшего файвера энергию. – Я всего лишь ответил.

– Извините его, он неуравновешен. Но вы и мне ответили примерно так же. Я бы хотел услышать «да».

11

«Малые стрелы» – техника нанесения удара пальцами в лицо вооружённого противника.

– Нет!

– Жаль, с вами мы свернули бы горы.

Заворочался Али, начал соображать, что произошло. Глаза его наполнились бешенством.

– Ах ты… – он выругался. – Ты же подписал себе смертный приговор!

Кристофер оценивающе глянул на сына, на спокойно-мрачное лицо пленника, качнул головой.

– Похоже, я посвятил его обучению меньше времени, чем ваш отец – вашему. Впрочем, особого желания учиться Али не испытывал.

– Я его, падаль, на куски! – подхватился на ноги Кроули-младший.

– Отставить! – встал у него на пути Кристофер. – Дадим ему ещё сутки, пусть подумает.

– Да на хрен он нам нужен!

– Остынь, я сказал! – Кристофер с силой воткнул саблю в ножны сына. – Файзулла.

Вошёл смуглолицый воин в тёмно-синем костюме и чалме. Талию воина перетягивал зелёный кушак. Чёрные глаза его ничего не выражали, но Ясен подтянулся, почуяв исходящую от мужчины, – судя по всему, это был афганоид или кавказид, – угрозу.

Кристофер усмехнулся, перехватив его взгляд.

– Я вижу, вы не прочь посостязаться с ним. Я бы дал вам такую возможность, но у меня мало времени. В другой раз, господин Велич. В качестве жеста доброй воли я даже не стану упаковывать вас в кандалы. Через час вам принесут воду и еду. Параша в углу, если захотите в туалет. Располагайтесь и взвесьте своё положение. У вас не так много вариантов выбора, всего два: или вы со мной…

– Или голова с плеч! – ощерился Али. – Отдал бы ты его мне, и одной проблемой стало бы меньше.

– Подожди немного, – пообещал Кристофер, выпроваживая сына из камеры. Вышел сам. За ними бесшумно канул в темноту проёма черноглазый Файзулла.

Тихий беззвучный свист донёсся оттуда – следствие мысленного вызова Кроули.

По стенам камеры метнулись багровые сполохи, и проём начал зарастать чёрной пеной, пока не превратился в монолит.

Ясен дотронулся до него рукой, ощутил её внутреннюю живую дрожь. Тартарианский «строительный материал» легко изменял геометрию создаваемых объектов и жил по своим законам. Едва ли его можно было пробить каким-либо инструментом или взрывом. Взрывающиеся пули карабина «Дракон» воздействовали лишь на слабо скреплённые между собой «кости» тартариан, но никак не на материал их тел.

Ясен сел на лежак, дыша как вытащенная на берег рыба. Он был слаб как котёнок. Последствия захвата и транспортировки его в бессознательном состоянии к Тартару (это сколько же потребовалось времени?!) продолжали сказываться. Возможно даже, его действительно напичкали психотропиками, поэтому он и не мог длительное время поддерживать организм в боевом режиме.

Надо чиститься, пришла вялая мысль.

Нужен оптимайзинг, пришла другая. Учитель не зря учил тебя почти двадцать лет.

Сил нет, слабо возразил он.

Так найди! – проворчал внутренний собеседник. Кроме как из самого себя их больше неоткуда вытащить.

Отец…

А сам слабак?

Ясен хотел отмахнуться от внутреннего советчика, но вспомнил о своих спутниках и спутницах, решил встряхнуться.

Лёг поудобней на шершавый чёрный лежак, расслабился. Начал обследовать внутренние органы тела: сердце, печень, лёгкие, селезёнку, железы, – затем чистить их от «шлаков» химического и психофизического воздействия.

Больше всего пострадали печень и селезёнка: они пытались вывести из организма вредные биотики и «подсели», забитые «грязью».

Ясен восстановил их нормальный энергетический каркас, заставил селезёнку синтезировать кровь небывалыми темпами, а сердце – гнать кровь к голове, тяжёлой от негативной химии.

Он так увлёкся этим занятием, что не заметил, как на него снизошло медитативное спокойствие.

Он разом ощутил всё своё тело, вплоть до кожи и мельчайших кровеносных сосудов, по очереди возбудил энергетические центры – чакры, выстроил их в цепь, как учили отец и учитель, и вышел в состояние, характеризуемое одним словом – просветление.

Мир вокруг изменился.

Он теперь не был клеткой, камерой узника, превратившись в подобие рубки космического корабля. Ясен перестал быть мухой в стеклянной банке, он мог выходить не только из тела, но и из «банки», хотя материал стен и сопротивлялся его мысленно-волевому давлению.

Представлялось это таким образом, будто множество неких бесплотных сущностей слетелось к камере, облепило пленника со всех сторон, препятствуя его призрачной «душе» выйти за пределы клетки.

Однако Ясен растолкал их «плечами» и пробился наружу, за пределы узилища. Точнее, он сначала «завяз» в чёрной массе материала камеры, отбиваясь от жалящих вихриков-криков бестелесных сущностей, затем обнаружил «свет в конце тоннеля» и протиснулся к нему, продрался сквозь колючие заросли невидимых кактусов, а может быть, конструкций.

Тьма отступила, всё пространство заполнил безграничный жемчужный туман, но и он кончился, когда дух Ясена вознёсся над угрюмыми скоплениями чёрных утёсов, образующих удивительные, геометрически правильные, объёмные фигуры.