Мегрэ напуган

– Сегодня с учетом солнечной погоды и мессы наступило своего рода затишье. Но уже в этот час, собираясь в кафе на аперитив, люди, по всей видимости, снова начинают бурлить. Наверняка некоторых потянет нарочно пройти мимо особняка Верну. Всем известно, что я играл там вчера в бридж и что комиссар меня сопровождал. Трудно заставить понять...

– Вы арестуете его или нет?
– ребром поставил вопрос прокурор, поднимаясь с места, очевидно сочтя, что всякого рода увиливаниям пора бы уже положить конец.

– Боюсь, что к вечеру может произойти инцидент с далеко идущими последствиями. Для этого достаточно будет пустяка, типа какого-нибудь мальчишки, запустившего камнем в стекла особняка или пьянчужки, который начнет изрыгать проклятья и ругательства в адрес Верну перед их домом. При нынешнем умонастроении жителей города...

– Так арестовываете или нет?

Прокурор начал искать шляпу, но никак не мог её обнаружить. Комиссар-недомерок подобострастно хихикнул.

– Вы оставили её в своем кабинете. Я сейчас принесу.

А Шабо, уставившись на Мегрэ, тихо промолвил:

– Что ты об этом думаешь?

– Ничего.

– Что бы ты на моем месте...?

– Я не на твоем месте.

– Считаешь ли ты доктора сдвинутым по фазе?

– Это зависит от того, что считать сумасшествием.

– Думаешь, это он убийца?

Мегрэ, не ответив, тоже стал искать шляпу.

– Подожди минуточку. Мне надо с тобой перемолвиться парочкой слов. Но сначала надо покончить с этим. Тем хуже, если я ошибаюсь.

Он открыл правый ящик стола, взял там напечатанный бланк и начал его заполнять, в то время как Шабирон бросил на Мегрэ более чем когда-либо до этого насмешливый взгляд.

Итак, этот раунд выиграли Шабирон и мелкотравчатый комиссар. Ибо формуляр был постановлением о задержании. Шабо все же ещё на мгновение замешкался, ставя под ним подпись и прилагая печать.

Потом он застыл в нерешительности, кому из двух полицейских следовало его вручать. Такого крупного события в Фонтенэ до сих ещё не происходило.

– Полагаю...

И наконец:

– В общем ступайте вы оба. И сделайте все, как можно тише и незаметнее, чтобы избежать каких-либо нежелательных проявлений настроения со стороны населения. Возьмите лучше машину.

– У меня есть своя, - рявкнул Шабирон.

Момент был неприятным. Можно было бы сказать, что на какое-то время каждому из них стало немного стыдно. И, возможно, не от того, что они сомневались в виновности доктора, - в этом они были почти уверены - а потому, что в глубине души понимали, что поступают так не по этой причине, а из-за боязни общественного мнения.

– Держите меня в курсе, - тихо произнес прокурор, уходивший первым, и добавил:

– Если не найдете дома, звоните родителям жены.

Он намеревался остаток воскресного дня в семейном кругу. Ферон и Шабирон вышли в свою очередь, при этом задохлик-комиссар предварительно тщательно сложил ордер на арест и спрятал его в бумажник.

Но Шабирон, выглянув по пути из окна коридора, счел нужным вернуться, чтобы осведомиться:

– Как быть с журналистами?

– Пока ничего им не говорите. А сами поезжайте сначала в центр города. Скажите газетчикам, что через полчаса я сделаю заявление для прессы, и они от вас отвяжутся.

– А его привезти сюда?

– Нет, прямо в тюрьму. Если вдруг толпа вознамерится устроить над ним самосуд, то там будет легче обеспечить его безопасность.

Все это заняло немало времени. А сейчас они наконец-то остались вдвоем. Шабо не выглядел человеком, испытывавшим гордость за принятое и решение.

– Что ты обо всем этом думаешь?
– решился он спросить.
– Считаешь, что я поступил неправильно?

– Я боюсь, - признался комиссар, покуривая с мрачным видом трубку.

– Чего?

Он не ответил.

– По совести, я не могу занять иную позицию.

– Знаю. Но я не это имею в виду.

– Тогда что же?

Мегрэ не хотел признаться, что его тяготило поведение этого комиссар-недомерка по отношению к Луизе Сабати.

Шабо взглянул на часы.

– Через тридцать минут все кончится. И мы сможем заняться его допросом.

Мегрэ по-прежнему хранил молчание, он выглядел как человек, обдумывающие бог ведает какую таинственную мысль.

– Почему ты не рассказал мне вчера вечером о своей встрече

– С Сабати?

– Да.

– Чтобы избежать того, что сейчас произошло.

– Но это, тем не менее, случилось.

– Увы. Я не предусмотрел, что Ферон займется этим вопросом.

– Письмо у тебя?

– Какое?

– Та анонимка, что я получил насчет этой девицы и передал тебе. Теперь я обязан приобщить её к делу.

Мегрэ пошарил в кармане, нашел записку - истрепанную, все ещё влажную от вчерашнего дождя - и уронил её на стол.

– Взгляни, пожалуйста, не увязались ли репортеры за полицейскими?

Он подошел к окну и выглянул. Журналисты и фотографы кучковались на прежнем месте и, судя по всему, ожидали какого-то события.

– У тебя часы показывают верное время?

– Сейчас пять минут первого.

Ни один из них не слышал полуденного звона колоколов. При закрытых дверях они как бы находились в подземелье, куда не проникал ни один лучик солнца.

– Ломаю голову над тем, как он прореагирует. А также, что его отец...

Резко зазвонил телефон. На Шабо это так подействовало, что он какое-то время не осмеливался взять трубку, но все же в конце концов решился, глядя в оба на Мегрэ:

– Алло...

Его лоб сморщился, брови сдвинулись.

– Вы уверены в этом?

Мегрэ слышал какие-то отрывистые голоса, срывавшиеся с мембраны, но не мог различить ни слова. Было, однако, ясно, что говорил Шабирон.

– Вы обыскали весь дом? Где вы сейчас находитесь? Хорошо. Да. Оставайтесь там. Я...

Он встревоженно провел рукой по начавшему лысеть черепу.

– Позвоню через пару минут.

Едва он повесил трубку, как Мегрэ скупо обронил всего два слова:

– Нет дома?