Мегрэ напуган
Шрифт:
– Пусто?
– Проверил документы у полдюжины попавшихся на глаза лиц. Список представлю чуть позже. У всех были весомые причины находиться в этот час вне дома.
– Заглянешь ко мне на минутку?
– обратился Шабо к Мегрэ.
Тот заколебался. Если комиссар и согласился, то лишь потому, что ему захотелось чего-нибудь впить, чтобы согреться, а в отеле, догадывался он, уже ничего не допросишься.
– Пройдусь-ка я с вами, - заявил доктор Верну.
– Не помешаю?
– Ну что вы.
На этот раз ветер дул им в спины и можно было перебрасываться фразами на ходу. Карета "скорой
– Я совсем забыл вас представить друг другу. Верну - сын Юбера Верну, с которым ты познакомился в поезде. Он изучал медицину, но не практикует и занят, главным образом, научно-исследовательскими проблемами...
– Скажете тоже, изысканиями...
– вяло воспротивился медик.
– Он два года отработал интерном* в больнице Святой Анны, увлекается психиатрией и два-три раза в неделю ездит в психиатричку города Ниора.
____
* Интерн: студент-медик, стажирующийся в больнице.
– На ваш взгляд, все эти преступления - дело рук психически ненормального человека?
– скорее из чистой вежливости спросил Мегрэ.
Выложенные Шабо сведения о Верну не могли сделать того привлекательной личностью в глазах комиссара, ибо он не переносил любителей.
– Это более, чем вероятно, если не очевидно.
– А вам лично известны сумасшедшие в Фонтенэ?
– Таковые встречаются повсюду, но чаще всего их выявляют только в момент душевных кризисов.
– Наверное , речь не может идти о женщине?
– Почему?
– По той причине, что каждый раз удары наносились с такой силой, что приводили к смертельному исходу. Не так-то легко трижды убит подобным способом с одного раза, не повторяя попытки.
– Во-первых, встречаются женщины, ничуть не слабее мужчин. А во-вторых, когда дело касается тех, у кого рассудок помутился...
Но они были уже у цели.
– Желаешь ещё что-нибудь сказать, Верну?
– Пока нет.
– Увидимся завтра?
– Почти наверняка.
Шабо пошарил в кармане в поисках ключа. В прихожей они оба отряхнули верхнюю одежду, влажную от дождя, на устилавших пол плитках тут же образовались лужицы. Женщины, мать Шабо и горничная, ожидали в слишком слабо освещенном, выходившем окнами на улицу малом салоне.
– Маман, вам лучше пойти прилечь. Этой ночью не остается ничего другого, как попросить жандармерию задействовать весь свой наличный состав для патрулирования.
Мадам Шабо в конечном счете согласилась с сыном.
– Я и в самом деле расстроена, что вы не остановились у нас, Жюль!
– Обещаю, что если задержусь здесь больше чем на сутки, в чем сильно сомневаюсь, то непременно воспользуюсь вашим гостеприимством.
И они вновь оказались в словно навечно застывшей атмосфере кабинета, бутылка коньяка стояла на прежнем месте. Мегрэ налил себе и, взяв с собой рюмку, встал спиной к огню, у камина.
Он догадывался, что Шабо сейчас не по себе, и что именно поэтому тот и пригласил его зайти к нему. Следователь первым делом набрал номер жандармского участка.
– Это вы, лейтенант? Вы уже спали? Извините, что беспокою в столь поздний час...
Часы с красновато-коричневым, отливавшем позолотой циферблатом, на котором с трудом просматривались
стрелки, показывали половину двенадцатого.– Да, ещё одно... Гобийяр... На этот раз прямо на улице... Опять спереди... Его уже увезли в морг... Жюсьё сейчас, должно быть, производит вскрытие, но не вижу оснований, чтобы у него появилось что-либо новое... У вас есть люди под рукой?.. Полагаю, было бы целесообразно послать их патрулировать город и начать следует не ночью, а в ранние утренние часы, чтобы успокоить население... Вы понимаете?.. Да... Я это тоже только что почувствовал... Благодарю вас, лейтенант...
Вешая трубку, он произнес вполголоса:
– Приятный парень, окончил училище в Сомюре*...
___
* Сомюр - город на Луаре, с 1825 г. там существует кавалерийско-бронетанковое училище.
– Надо полагать, он тут же понял, что отражало это вскользь брошенное замечание - снова элитарность!
– и слегка покраснел.
– Ты же сам видишь! Делаю все, что в моих силах. Тебе это должно казаться мальчишеством. А сами мы, наверное, производим впечатление людей, размахивающих деревянными ружьями. Но у нас не такая мощная организация, в рамках которой ты привык действовать у себя, в Париже. Простой пример: чтобы снять отпечатки пальцев, мне всякий раз приходится вызывать эксперта из Пуатье. И так во всем. Местная полиция куда больше привыкла иметь дело с мелкими нарушениями закона типа штрафов, нежели с преступлениями. А инспектора из Пуатье совсем не знают горожан Фонтенэ...
Помолчав, он опять принялся за свое:
– За три года до отставки мне совсем не улыбается столкнуться с таким делом, как это. Кстати, ведь мы с тобой почти одного возраста. Ты ведь тоже через...
– Да, и я.
– И какие строишь планы?
– Готовясь к пенсии, даже купил домик в деревне на берегу Луары.
– Будешь там скучать.
– А тебе разве тоскливо здесь?
– Это не одно и то же. Я тут родился. Как и мой отец. Всех знаю в лицо.
– Жители вроде бы выказывают недовольство.
– Едва приехав, ты уже это уловил? Так оно и есть. Думаю, сие неизбежно. Добро бы хоть одно преступление. Особенно первое.
– Почему так?
– Потому что жертва - Робер де Курсель.
– Его не любили?
Следователь ответил не сразу. Было заметно, что он тщательно подбирает слова.
– В сущности простые люди знали его мало, разве что встречали на улицах.
– Женат? Дети?
– Убежденный холостяк. Чудак, но славный. Если бы убили только его, население восприняло бы это довольно равнодушно. Слегка пощекотало бы нервы, как обычно бывает при преступлениях. А тут целый залп: после него старуха Жибон, а теперь и Гобийяр. Завтра я ожидаю...
– Уже началось.
– Ты о чем?
– О группе, что держалась в стороне, предполагаю, что это и есть твои "простолюдины", как и те, что вышли вслед нам из кафе "У почты", они-то уж точно не скрывали своей неприязни.
– Ну до этого ещё не доходит. Однако...
– Город в целом стоит на очень левых позициях?
– И да, и нет. Но суть не совсем в этом.
– Не любят семейку Верну?
– Тебе об этом сказали?
Пытаясь выиграть время, Шабо стал задавать вопросы: