Мегрэ в кабаре «Пикрат»

Последние слова он произнес тихо, поднял голову и посмотрел на комиссара, готовясь дать отпор. Но в глазах Мегрэ он не увидел и следа иронии.

— Я хотел, чтобы она изменила свою жизнь.

— Ты женился бы на ней?

Лапуэнт смешался:

— Я об этом не думал. Скорее всего, сразу не женился бы.

— Но не хотел, чтобы она показывала свое тело в кабаре?

— Я уверен, ей самой это было противно.

— Она так говорила?

— Это сложнее, патрон. Понимаю, у вас другая точка зрения. Я тоже знаю женщин из таких кабаков. Прежде всего, трудно понять, что она думает на самом деле: пила она много. А вы знаете, что эти женщины вообще не пьют. Иногда делают вид, чтобы раскрутить клиента, но им подают сироп вместо ликера. Разве не так?

— Так.

— А Арлетта пила, когда хотела. Почти каждый вечер. Иногда напивалась до такой степени, что перед ее номером мсье Фред должен был удостовериться, что она держится на ногах.

Лапуэнт так сжился с кабаре, что говорил «мсье Фред», как, наверное, называли хозяина его люди.

— Ты никогда не оставался там до утра?

— Она не разрешала.

— Почему?

— Потому что я ей сказал, что ухожу на работу рано утром.

— Ты признался, что работаешь в полиции?

Лапуэнт снова покраснел.

— Нет. Но рассказал о моей сестре, с которой я живу. Арлетта всегда напоминала мне, что пора идти. Я никогда не предлагал ей денег. Все равно она бы их не взяла. Позволяла мне заказывать только бутылку шампанского и выбирала подешевле.

— Тебе кажется, она была влюблена в тебя?

— Когда мы виделись в последний раз, я был в этом убежден.

— Почему? О чем вы разговаривали?

— Всегда о том же самом. О ней и обо мне.

— Она рассказывала, откуда она родом, чем занимаются ее родители?

— Она не скрывала, что у нее фальшивый паспорт, и говорила, что будет ужасно, если кто-нибудь узнает ее настоящую фамилию.

— У нее было образование?

— Не знаю. Она не говорила на эту тему. Не говорила вообще о своей жизни. Вспоминала только о человеке, который влиял на нее и от которого она никогда не освободится. Добавила, что уже слишком поздно. И что я не должен часто приходить, так как это причиняет ей боль. Поэтому мне и показалось, что она если еще не любила, то уже начинала меня любить. Во время нашей последней встречи она все время держала меня за руку.

— Она уже была пьяна?

— Может быть. Наверное, выпила, но отдавала себе отчет в том, что говорит. Я ее всегда видел такой: нетрезвая, подавленная, но… веселая.

— Ты спал с ней?

Лапуэнт посмотрел на комиссара почти с ненавистью:

— Нет!!!

— Но собирался?

— Нет!

— Она тебе не предлагала?

— Никогда.

— Намекала, что она девица?

— Она должна была терпеть притязания мужчин и презирала их. Почему?

— Все потому же.

— То есть?

— За то, что они с ней делали. Первый раз это случилось, когда она была почти девчонкой. Не знаю, при каких обстоятельствах это произошло, но душевную травму она получила. Ее преследовало это воспоминание. Она постоянно говорила о каком-то человеке, которого ужасно боялась.

— Оскара?

— Она не говорила, как его зовут. Вы. наверное, думаете, что дразнила меня и что я наивный мальчишка, правда? Пусть будет так. Но она мертва, а это значит, что повод для страха у нее был.

— Тебя никогда не тянуло к ней в постель?

— В тот вечер, — признался Лапуэнт, — когда я был там с другом. Вы ее видели только перед смертью. Такую, какой она была сегодня утром, — уставшую до безумия. Если бы вы познакомились с ней раньше, вы бы не спрашивали. Ни одна женщина…

— Ни одна женщина…?

— Это трудно объяснить. Все мужчины хотели ее. Когда она выступала…

— Скажи, она спала с Фредом?

— По необходимости, как и с другими.

Мегрэ старался определить, как далеко зашла Арлетта в своих откровениях.

— И где?

— На кухне. Роза об этом знала, но не смела протестовать, так как боялась потерять мужа. Вы ее видели?

Мегрэ кивнул.

— Она сказала, сколько ей лет?

— Мне показалось, лет пятьдесят.

— Ей по меньшей мере семьдесят. Фред на двадцать лет моложе. В свое время она была одной из красивейших женщин Франции, дорогая содержанка. Она Фреда искренне любит, но боится открыто ревновать и предпочитает, чтобы все это происходило у нее на глазах. Она считает, что в этом меньше риска, вы понимаете?

— Понимаю.

— Она боялась Арлетту больше других и неустанно за ней следила. Но благодаря Арлетте публика валила в кабаре. Другие две — это милые девушки, которых полно в ночных кабаках на Монмартре.

— Что случилось последней ночью?

— Ничего. Я сидел там до полтретьего.

— За каким столиком?

— За «шестеркой».

Он говорил, не как завсегдатай, а скорее, как работник «Пикрата».

— Кто-то был в соседней ложе?

— В «четверке» было пусто. В «восьмерку» пришла большая компания. Неплохо развлекались.

— Значит, если кто-то сидел в «четверке», ты бы это заметил?

— Конечно. Я не хотел, чтобы кто-то слышал, о чем мы говорили, и время от времени вставал, чтобы заглянуть за карьер.

— А ты не заметил за каким-нибудь другим столиком седоватого мужчину в годах, коренастого, сильного?

— Нет.

— А не казалось тебе во время вашего разговора, что Арлетта кого-то подслушивает?

— Нет. А кого она подслушивала?

— Хочешь участвовать в следствии?

Лапуэнт удивленно посмотрел на Мегрэ и неожиданно закричал с импульсивной горячностью:

— Вы мне позволяете, несмотря на!..

— Слушай, это важно. Выйдя из кабаре в четыре часа утра, Арлетта отправилась в комиссариат на улице Ла Рошфуко. По словам дежурного бригадира, она была чрезвычайно взволнована и едва держалась на ногах то ли от усталости, то ли от выпитого. Она говорила о двух мужчинах, которые занимали четвертый столик, в то время как она с тобой сидела за шестым. До нее вроде бы донеслась часть их разговора.

— Зачем она это придумала?

— Не знаю. Когда узнаем, то следствие сдвинется с места. И еще одно: эти двое разговаривали о какой-то графине, которую один из них собирался убить. Когда они уходили из кабаре, Арлетта видела сзади мужчину среднего возраста, коренастого, плотного, волосы с проседью. А во время их разговора она узнала, что его зовут Оскар.