Механический гений в мире Эйра

Ториан кивнул остальным и дети… крича и пища от восторга побежали к нам со всех сторон. А я понял, что по лицу катятся соленые слезы счастья.

Одна из девочек подбежала к качелям, и я с радостью помог ей на нее сесть, а потом усадил и еще одну и слегка раскачал, указав, что обязательно нужно держаться за поручни. Следующую пару детей тоже усадил на соседнюю качель.

На горке уже была настоящая очередь из толкающихся малышей. Наконец к нам стали подходить и мамы, с улыбками и смехом.

Звон сотен голосов, смех и счастье наполнили все пространство вокруг. А я стоял, разрываясь изнутри от непостижимой раньше радости. Словно больше ничего не имело значения, лишь то, что сейчас заполняло собой весь дом Эйра.

Мы помогали детям освоить новые развлечения. Они бегали от одной части к другой, догоняли друг друга в лабиринте, прыгали на батуте. Их было не оторвать. Они настолько расшалились, что начали применять свою магию, подниматься на горку с помощью сфер, раскачивать батут воздушными потоками и перекидывать маленькие летающие мячи друг другу в лабиринте.

Вдруг я заметил, что взрослые устремили свои взгляды в проход и склонили головы в поклоне. У самого входа в детское пространство стояли жрицы. И они смотрели на происходящий здесь шум и гам с улыбками, которых похоже давно не знали их лица. Они жестом поманили меня и Ториана к себе, и мы не смели ослушаться.

– Эти развлечения безопасны? – спросила Акванара, та из них, что была ко мне не очень хорошо настроена. – Ториан?

– Да, я все проверил. Совершенно безопасны! – радостно воскликнул он, стараясь немного утихомириться, но звуки веселья за спиной не давали сосредоточиться.

– Хорошо. – сухо сказала она, но улыбка на ее лице стала шире. – Спасибо.

Развернувшись, она стала удаляться вдаль, а за ней и та жрица, что пока не произнесла ни слова. Лишь Элиса осталась смотреть на бегающих детей, и я готов поклясться, что на долю секунды увидел в ее глазах слезы радости.

Ториана дернул за рукав один из растрепанных мальчуганов, и он с виноватой улыбкой откланялся. А Элиса наконец посмотрела на меня и произнесла:

– В доме Эра уже много веков не было столько шума и радости! – она приложила руки к груди. – Спасибо тебе старец, это бесценно.

Она, не дожидаясь ответа легко развернулась на небольших каблуках и отправилась вслед за другими жрицами. Оставив меня в легком недоумении.

Я увидел свободное местечко на скамейке и решил присесть. От волнения слегка трусило руки и требовалась передышка. Я сел лицом к новой детской площадке и с умилением стал наблюдать за малышами, которые весело перекрикивались: «А смотри как я могу!», «А ты на качелях уже был?», «Батут – это просто нечто!».

На душе разгоралось тепло, и я чувствовал, как меня охватывает большая, всеобъемлющая любовь, несравнимая ни с чем из того, что мне удалось чувствовать раньше.

Как, в сущности, мало надо для счастья детям? Детям земли, детям Эйры? Есть ли вообще разница? Сегодня я понял, что нет – дети они есть дети. На любой планете и в любом мире.

Рядом со мной сидела одна из мамочек, которая строго говорила с малышкой, чьи красные волосы были собраны в два хвостика. Она серьезно говорила с девочкой, которая прятала что-то в руке позади себя и выглядела весьма виновато:

– Мариль, я дала тебе свою заколу на время. Ты ей поиграла, а теперь пришла пора ее отдать. – она протягивала руку к малышке. – Если ты будешь себя хорошо вести я дам тебе поиграть с ней снова.

– Ну ма-а-м… Ну можно я еще немного ее поношу? – ныла малышка.

– Сейчас она необходима мне самой. Поэтому пожалуйста, верни ее мне. – мама строго посмотрела на дочь и та нехотя протянула маленькую ручку и вернула заколку матери.

Я посмотрел на эту картину и улыбнулся. Настолько мило и с пониманием, без психов и протестов девочка подчинилась и словно все поняла.

Глава 13. Кто-то тоже очень хочет печенье

Долго я просидел так, глядя на чистоту и открытость детских глаз, на их восторги и то, с какой неохотой матери уводили их с площадки, чтобы они хотя бы поели. Сколько энергии в этих маленьких телах и умах. Просто непостижимо.

А мне было так нестерпимо хорошо, словно душа внутри моего старого тела сейчас поет на своем языке. Словно я впервые в жизни сделать хоть что-то действительно стоящее и правильное, не бренное, не бытовое, а возвышенное.

Воспоминания о лодке, которой у меня больше нет – не трогали струны жалости.

Ториан и вовсе носился среди маленьких детишек, шутил с ними и сам смеялся да так, что лицо его раскраснелось и почти сравнялось по тону с красными волосами.

Ко мне подходили теперь без опаски, со мной говорили. От многочисленных слов благодарности уже почти разболелась голова. Но все в этом было правильно и главное, в пользу.

– Пойдем поедим? – весело произнес Ториан, раскручивая малышей на карусели. – Мы это заслужили!

– Идем. – ответил я.

И мы подошли к одному из столиков, а потом быстро съели непонятные прямоугольные брикеты. В этот раз я почти не заметил вкуса, потому что в голове летала какая-от мысль, не дававшая мне покоя. Она словно жужжала над моих ухом надоедливой мухой, но поймать ее никак не получалось.

Я ушел в себя и на все вопросы, которые задавал мне Ториан отвечал односложно.

Мне казалось, что прямо сейчас я упускаю нечто действительно важное. То, что способно спасти дружелюбный народ Эйра и действительно помочь, а не на время подарить надежду. Но что именно? Это наводнение было невыносимым, но я помнил, что в таких случаях самым лучшим решением было наоборот – выгнать из головы все мысли и дать покой расшалившейся голове. Все придет и всему свое время.

– Пойдем попьем чаю? – сказал я Ториану, когда все было съедено, а он уже не предпринимал никаких попыток со мной заговорить, лишь с улыбкой смотрел в сторону детской площадки, на которой было весело и шумно.

– Чего? – в недоумении спросил мой друг. – Чаю?

Я только улыбнулся, не сразу поняв, что именно сказал и не сообразив сходу, что он то и не знает, что такое чай.

– Идем, я тебе покажу. – моя улыбка растянулась до ушей. Сейчас открою человеку новый мир.

В лаборатории все было ровно так же, как мы оставили убранство уходя. Единственное отличие, что теперь в центре пещеры стало совсем пусто. Сначала тут стояла моя лодка, а потом собранная детская площадка. Сейчас же центр был совершенно пустым и словно требовал новых действий.