Механический гений в мире Эйра

Но вернет.

Я подскочил! Сердце в груди стучало как сумасшедшее. Забрать и вернуть! Взять на время!

Господи, да как же я сразу-то не догадался?! Как мог не подумать об этом? Ведь это же так просто!

От моей догадки по коже пробежали мурашки, мне захотелось кричать во все горло, звать к себе богиню, но как это сделать? Я заметался по лаборатории из угла в угол, словно ненормальный. Как же мне до нее дозваться? Вдруг это могло бы помочь?

Я уже собирался закричать во все горло «Великая мать, приди!», как сфера лаборатории слегка засветилась и ко мне вышла огромная кошка.

Вид у нее был плачевный. Она была очень худой, нездоровой. Шерсть потеряла блеск, хвост вяло тащился по полу. Животное еле переставляло лапы. Она была истощенной до ужаса, словно ее сто лет никто не кормил. Я ужаснулся.

– Я слышала, как ты зовешь меня, старец. – проговорила она, прыгая на софу кажется, из самых последних сил.

Сердце мое разрывалось от ее несчастного вида. Я не удержался и протянув руку погладил ее по морде, которую она положила на лапы, очевидно не в силах сидеть прямо.

– Бедная, нелегко тебе пришлось… - она не убрала морду, а только устало закрыла глаза.

– Я умираю, старец. Потому, если у тебя есть для меня что-то действительно важное – говори, пока есть такая возможность. – не открывая глаз произнесла кошка, еле разевая усатую пасть.

Я подскочил с места, от волнения удержаться в сидячем положении было невозможно.

– Не подумай, что я дерзить собираюсь - это не так! – сказал я взволновано. – Но скажи, ты можешь забрать ту магию, что дала своим детям обратно? Есть такая возможность?

Кошка начала вставать и посмотрела на меня диким, мгновенно ожившим взглядом.

– Ты что, предлагаешь мне обокрасть своих детей? – грозно прошептала она и от этого шепота ее глаза засветились нестерпимо ярко. – ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ МНЕ ОТОБРАТЬ ПОСЛЕДНЕЕ, ЧТО У НИХ ОСТАЛОСЬ?

Я попятился, прикрыв глаза рукой, а кошка уже поднялась на лапы, в которых откуда-то появились силы.

– Я никогда этого не сделаю, я лучше умру сама! – гордо сказала она и оскалилась на меня.

– Мать, подожди. Я не предлагаю отбирать навсегда, и возможно не у всех… Я предлагаю взять на время, а когда будет возможность – ты снова сможешь вернуть им магию обратно.

– Да как ты себе это представляешь, чудак? – она зашипела на меня и выгнулась, словно готовясь к прыжку.

– Подумай, умоляю! В сложившейся ситуации это только во благо! У тебя нет сил, ты уже помирать вон собралась. А если ты умрешь – ну кто будет их защищать? Они все будут обречены! – выпалил я на оном дыхании готовясь к смерти в муках. – Они все тоже умрут! А так – ты сможешь защищать их дольше и как знать, может за это время еще что-то удастся придумать!

Она замерла, глядя на меня как на маленькую мышь, загнанную в угол. Словно решая сожрать меня сейчас или поиграть еще немного. Я решил, что нужно продолжать, пока есть возможность:

– Ты, итак, дала им слишком много! Ты через чур о них заботишься, понимаешь? В этом пространстве им даже использовать эту магию негде! Они просто валяют дурака и опираются только на тебя, от скуки дохнут! – я перевел дыхание. – Ты избаловала их! Знаешь как наш Бог поступает с нами? Хочешь есть – иди и добудь себе пищу сам, и приготовь ее сам, и воды налей. А хочешь жить – умей вертеться. Это суровая любовь к ребенку, зато на моей планете каждый опирается только на себя, а не на богов и рассчитывает на собственные силы, защищаться умеет.

Она склонилась и легла, опустив голову на лапы. У меня было такое чувство, что сейчас я раню ее каждым своим словом и мне самому было больно говорить это. Но ведь я говорил чистую правду.

– Твои дети должны научиться выживать сами, иначе они просто вымрут. – тихо продолжил я.
– Я вижу, что ты очень любишь свой народ, ты для них готова на все, ты чувствуешь свою ответственность. Но пусть и они докажут свою любовь к тебе, пусть узнают горькую правду и то, что тебе сейчас нужна помощь как никогда. Я уверен, что они все поддержат тебя. Уверен, они поймут.

Я почти охрип. Но кошка только бросила на меня полный горя взгляд и молча спрыгнув с низкого диванчика направилась к выходу, задрав плешивый хвост. А я остался в глубоких раздумьях, терзаясь догадками.

Было или нет? Приходила ли ко мне только что богиня? И если да, то почему я до сих пор жив, после такой дерзости? Мне было неведомо. Одно я знал наверняка, я единственный, кто ей об этом скажет, остальные ее слишком сильно любят и чувствуют свою зависимость для того, чтобы перечить.

Но мне, человеку, прожившему жизнь и по случайности, оказавшемуся здесь в общем-то было все равно. И даже смерть не пугала меня сейчас, я уже видел в этой жизни гораздо больше, чем мог вынести.

Я сел на софу потрясенный и угрюмый. Жаль, но кажется я ее сильно обидел, вероятнее всего, что она ко мне больше не придет. Судя по ее состоянию, она готовится погибнуть за своих детей…

Мои руки плетьми упали на колени, а внутри пожирала такая пустота, что я не смог сдержаться. Все тело выкручивало изнутри. Словно во мне была сейчас сломана каждая косточка…

Просто лег на бок и беззвучно заплакал о своей судьбе, о судьбе красноволосого народа Эйры, обо всем, что осталось в моем мире…

В смятении и угрызениях совести меня застиг тяжелый липкий сон. Я даже не понимал толком спал я или уже проснулся, словно что-то придавило меня сверху и мешало пошевелить хотя бы пальцем.

Когда я пришел наконец-то в себя и обрел возможность двигаться, понял, что меня действительно придавило… весом сотни маленьких пернатых птиц, которые решили на меня усесться поудобнее. Я не увидел, но почувствовал, что нэмы сидели на каждом сантиметре моего тела, кроме головы. Испуганно замерев, я даже не знал, что мне делать и как деликатнее их согнать. Неужели я им настолько понравился, что они решили сделать меня своим насестом?

– Ну пернатые, пора вам разлететься. – сказал я тихонько, боясь их испугать. Но птички не сдвинулись с места, а мне уже было жарко под их покровом. – Ну все, давайте по жердочкам, кыш!

В этот раз они послушно встрепенулись и разлетелись в разные стороны. А я смог наконец сесть на своей лежанке. Вокруг было тихо и спокойно, птицы улетели беззвучно, оставив меня в полном ощущении одиночества.

А я с удивлением обнаружил, что у меня ничего больше не болит. Я посмотрел на руку, где должен был быть след от ожога и чуть не вскрикнул, когда не обнаружил там ровным счетом ничего. Словно я и не обжигался о чайник вовсе…