Механическое сердце Fatum

— Это что вообще такое? — он вскинул голову, осматривая громадную уродливую конструкцию перед собой.

— Ребят, вы чего здесь делаете? И где вообще Москва? — спросил второй.

— Мы… — загадочно протянул Гнойный. — Ждём, пока появится кто-нибудь, кто подкинет нас до Петербурга. Вы случайно не туда направляетесь?

— Ага, случайно. — Рыжий кивнул. — Куда ещё сейчас можно направляться? Нет, серьёзно. Что это такое?

— Механическое сердце Fatum. Бог нового мира, который сегодня вывел из себя одного баттл-эмси.

Гена обернулся. Огромное железное сооружение, некогда имевшее форму человеческого сердца, было искорёжено четырьмя вонзёнными в него спиралевидными копьями. Отсвечивая золотом, они сияли в лучах заходящего солнца. Рыжий достал телефон, чтобы сфотографировать эту вершину абстракционизма, но экран неожиданно погас, обрубая все системы.

— Нет, это здесь не работает, — вздохнул Гена. Он представил себя и Славу, так же вернувшего взгляд на последствие своей неконтролируемой ненависти. Надо быть аккуратнее с этим, что ли, думал он, сжимая пальцы в кулак и разжимая их. Он пропустил, когда представлялись остальные.

— Запрыгивайте назад, — сказал рыжий, — мы ехали в Питер, но потом увидели этот ужас над Москвой и решили свернуть. Но не успели, кажется.

— Зато мы успели, — горько усмехнулся Гена. — Мы расскажем.

— Надеюсь, никому дурно от быстрой езды не станет, — предупредил грузин, садящийся на водительское место.

— Слав, ты идёшь? — громко позвал Гена.

Карелин обернулся на его голос, бегло улыбнулся, пообещав себе, что ещё ничего не закончено и он обязательно сюда вернётся, и спешно засеменил к остальным. Ведь после этого дерьма обязательно должно было произойти что-то хорошее.

Они все очень на это надеялись.

========== 12. Край света ==========

ЛСП – Синее

Illumate, Alphavite – SpaceX

ЛСП – Космос

Совергон – Найду

Rickey F – Человек

Rickey F – Arkham Skytown

Плейлист закончился. Мэд свернул наушники, отложил их в сторону и пролистал в плеере список исполнителей, с удивлением осознавая, что помнит их имена, хоть никогда и не слушал их до этого дня и не видел в лицо. Они не были обитателями подземки, не выступали ночью на петербургских площадях. Но имена всё равно казались знакомыми.

Завершился лист пятью композициями со сборника «FIVE». С тех пор, как он был добавлен, новые песни в память плеера не вносились. Может быть, именно этот сборник прослушивали чаще прочих, не забивая плейлист мусором. Пять песен, вытекающих одна из другой. Они на самом деле были удивительны, концептуальные альбомы. Мэду нравилось вспоминать необычные и мало употребляемые слова. Вместе с ними он как будто собирал частички своей прошлой жизни.

Сборник-то хороший. Нужно будет попробовать отыскать владельца, подумал Мэд, вот только вряд ли это теперь возможно. Он отложит плеер к наушникам. Музыка склеила кусочки разбитого Мэда во что-то более или менее целое.

На стуле, оказывается, висела новая одежда, которую подогнал ему Рэнделл — Мэд раньше не обращал на неё внимания. Он встал и переоделся. Узкие чёрные джинсы были чуть длиннее необходимого и их пришлось подогнуть. Клетчатая плотная рубашка оказалась немного велика, но в целом смотрелась сносно; главное, она была тёплой — в такую погоду жаловаться не приходилось. Рэнделл притащил даже кеды. Интересно, как скоро они промокнут, подумал Мэд, переобуваясь. Он решил поблагодарить Рэнделла за всё (кроме того, что тот без предупреждений шастает по чужим комнатам, конечно) и заодно отдать наушники.

С тех пор, как Мэд был у него, прошло довольно много времени, и он должен был уже проспаться. Мэд подошёл к своей двери, взялся за ручку и только хотел открыть её, как стены вокруг задрожали. Мэд отпрянул назад. Дрожь улеглась, поглощённая толстым слоем земли над ним, но не прошло и двадцати секунд как пол и потолок содрогнулись в новом толчке.

Мэд схватился за голову. С третьим ударом её пронзила жуткая боль. Земля продолжала сотрясаться, и Мэд упал на пол, теряя сознание.

***

Минувшая зима выдалась короткой, но невероятно холодной. Они редко виделись, из-за плохого транспортного сообщения решив не съезжаться, и все ночи проводили вместе за разговорами в скайпе или совместными стримами, число которых запредельно возросло. Впрочем, почему бы и нет, раз их потенциальная аудитория оказалась заперта по домам вместе с ними. Тем, кому перевалило за двадцать, и кто мог жить отдельно от родителей, повезло больше. Миша был как раз из таких, и поэтому он знал: если в одних ситуациях это выручает, то в иных — совсем наоборот. Начало грядущей весны стало для него тем самым исключением, когда лучше бы ему было десять и всего того, что с ним происходило, никогда бы не произошло.

В начале холодного снежного марта умерла какая-то там родственница и мать потащила Мишу на край света оформлять документы на наследство — его имя оказалось в завещании старой тётки. Делать было нечего: он попрощался с друзьями, обещая вернуться в ближайшем обозримом будущем, собрал вещи и сел на поезд, потому что по нужному направлению отсутствовало авиасообщение — вот в такую глушь его отправили занятые на работе родители. Объяснение у них было что надо: тебе же исполнилось восемнадцать, правда же. Вот он и поехал, чтобы больше не вернуться никогда. Не потому, что не хотел, а потому что не удалось.

Родственница жила в маленьком доме на отшибе небольшого городка на самой границе Ленинградской области. После её смерти дом пустовал, стал сер и неуютен, но из-за финансового вопроса, вставшего ребром, этот дом был единственным, где Миша мог остановиться перед своим походом к юристу. Сперва пришлось здесь всё прибрать — настолько противно было в том месте находиться. И за уборкой он так измотал себя, что ночью сил хватило лишь на то, чтобы посмотреть небольшое видео, скинутое кем-то в конфу. Миша отключился, не успев его даже прокомментировать.

А следующим днём он проснулся и оказался единственным в городе, кому посчастливилось не исчезнуть. Впрочем, «посчастливилось» — очень громко сказано, потому что в тот момент он так не думал.

Оставленная без человеческого надзора технология разнесла всё к чертям, превратив небольшой аккуратный городок в руины. На улицах полыхали непрекращающиеся пожары, раздуваемые сильными ветрами, на ржавых креплениях раскачивались обломки металлоконструкций, протяжным скрипом воющие в тёмных переулках. В этом городе Миша находил еду, чистую воду, книги. Он пытался найти средства связи, но лишь продолжал убеждаться, что ни одно из них не работает. И даже почти поверил, что ему ничего не поможет. Возвращаясь ни с чем, он проводил время за играми или книгами, развесив на потолке в своей комнате одолженные в магазине фонарики, готовил ужин и отправлялся спать, чтобы следующим утром снова идти в город, непонятно на что надеясь. Эта картина повторялась изо дня в день, пока одним вечером он всё-таки не встретил живого человека.