Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941
Шрифт:
«Соображения по плану стратегического развертывания...» не были и быть не могли инициативным документом, идея подготовить который самостоятельно возникла бы у Г.К. Жукова и С.К. Тимошенко после выступления Сталина 5 мая 1941 г., как это представил спустя много лет историку В.А. Анфилову маршал Жуков в 1965 г. А историк В.П. Попов посчитал сильным свидетельством того, что «Сталин не собирался первым нападать на Германию, поскольку вполне представлял реальное соотношение сил обеих сторон и качество советского военного планирования. Действительно, вызывает удивление, – пишет далее Попов, – что нарком обороны и начальник Генштаба всерьез предложили руководителю страны осуществить план разгрома сильного противника, который был разработан на скорую руку, за десять дней. Было от чего впасть в гнев! Для сравнения укажем такой факт. Немецкий генштаб сухопутных войск (ОХК) начал разработку конкретного стратегического и оперативного плана нападения на СССР еще в июле 1940 года, затем этот план все время совершенствовался и уточнялся в соответствии с наращиванием и концентрацией военной мощи Германии. После подписания 18 декабря 1940 г. Гитлером плана "Барбаросса" немцы
1312
48 Попов В. 1941: тайна поражения // Новый мир. 1998. № 8. С. 179. Сходную оценку так называемой инициативы Жукова и реакции на нее Сталина см.: Безыменский Л.А. О «плане Жукова» от 15 мая 1941 г. // Новая и новейшая история. 2000. № 3.
Однако дело обстояло совсем наоборот. В специальной главе уже говорилось о том, что с конца 1920-х гг. в СССР каждый год составлялись мобилизационные планы на случай войны, совершенствовались и уточнялись, как и в Германии, с наращиванием и концентрацией военной мощи. Это входило в компетенцию специально созданных мобилизационных отделов или особо выделенных для этой цели сотрудников, которые в рамках секретных отделов (особых секторов) занимались мобилизационными делами. Вся работа была строжайшим образом законспирирована. Что же касается подготовки мобилизационных планов перед войной, то Политбюро ЦК 25 июля 1940 г. приняло по этому вопросу специальное постановление «О разработке мобилизационных планов на 1940 и 1941 г.» Постановлению сразу же был присвоен гриф «особая папка» [1313] 49.
1313
49 РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 1026, пункт 71.
Цельного впечатления о состоянии дел, в том числе и о состоянии вооруженных сил в 1930-е гг., не было ни у кого в стране, кроме Сталина. Перед войной в дело подготовки было посвящено еще несколько человек. 16 и 18 ноября 1940 г. Политбюро приняло специальные решения, которые обязывали директоров моторных и самолетных заводов с этого момента «свои ежедневные сообщения о количестве принятых военпредами моторов (по каждому типу мотора) и самолетов (по каждому типу самолета) направлять в Наркомат авиационной промышленности шифровкой за своей подписью в одном экземпляре с указанием в этой шифровке следующих адресов:
НКАП (Наркомат авиационной промышленности) – Шахурину,
Копия ЦК ВКП(б) – Сталину
Копия СНК СССР – Молотову
Обязать НКАП т. Шахурина копии шифровок от директоров заводов с ежедневными сообщениями присылать в день их получения т. Сталину и т. Молотову» [1314] 50.
В предвоенный период Политбюро, судя по протоколам, больше всего занимал вопрос о подготовке к войне. Можно привести в качестве примера несколько постановлений за 1940 г.:
1314
50 Там же, д. 1029, п. 166-167, 171.
от 15 мая – об организации серийного производства самолета «И-26» конструкции Яковлева на заводе № 301,
от 19 и 20 мая – о задании Осоавиахиму СССР на подготовку обязательных контингентов в 1940 г. и о самолетах,
от 28 мая – об увеличении программы по выпуску танков «KB» в 1940 г. на Кировском заводе Наркомтяжмаша,
от 4 июня – о строительстве тоннелей под р. Днепр и под р. Амур,
от 5 июня – о производстве танков Т-34 в 1940 г. и о производстве танков KB,
от 19 июня – об организации производства танков типа «KB» на Челябинском тракторном заводе им. Сталина,
от 22 июня – о внедрении в серийное производство самолетов “100” в варианте пикирующего бомбардировщика,
от 17 июля – о вооружении танков,
от 22 ноября – о привлечении для оборонительных работ населения Львовской, Дрогобычской, Волынской и Восточной областей УССР,
от 7 декабря – о программе выпуска самолетов и авиамоторов в 1941 г. и о боеприпасах для авиационных пушек и т.д. [1315] 51 Большинство решений Политбюро имело гриф “особая папка”.
1315
51 Там же, д.1023, п. 90, 136, 179; д. 1024, п. 13, 90, 107, 108, 197, 198, 228; д. 1025, п. 226; д. 1030, п. 7, 142, 143.
10 июля 1940 г. Политбюро приняло постановление “Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями”. Этим постановлением был утвержден проект Указа Президиума Верховного Совета СССР, по которому “выпуск такой продукции квалифицировался как противогосударственное преступление, равносильное вредительству. За выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за выпуск продукции с нарушением обязательных стандартов директоров, главных инженеров и начальников отделов технического контроля промышленных предприятий предавать суду и по приговору суда подвергать тюремному заключению сроком от 5 до 8 лет” [1316] 52. Решением Политбюро от 22 ноября 1940 г. особо подчеркивалась ответственность наркомов и директоров заводов за первоочередное выполнение заказов для авиационной промышленности [1317] 53.
1316
52
Там же, д. 1025, п. 129.1317
53 Там же, д. 1030, п. 145.
26 октября 1940 г. Политбюро утвердило список предприятий и строек, на которые назначались постоянные контролеры Народного комиссариата Государственного Контроля СССР, созданного по постановлению Политбюро от 26 мая этого же года [1318] 54. Открывали список предприятия наркоматов авиационной промышленности (все заводы были номерными. – И.П.), вооружения и боеприпасов [1319] 55. Работа по подготовке к войне шла непрерывно. “Готовились с колоссальным напряжением, - говорил Молотов Ф. Чуеву, - больше готовиться, по-моему, невозможно” [1320] 56.
1318
54 Там же, д. 1023, л. 2.
1319
55 Там же, д. 1028, л. 308.
1320
56 Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М., 1991. С. 38.
Строжайшая конспирация в деле развития военной промышленности вообще является основной причиной разнобоя в оценках вооруженной мощи Красной Армии. С одной стороны, это убеждение многих российских историков, которые писали и продолжают писать о низкой боевой готовности Красной Армии (не только кадров, но и вооружения), а с другой – мнение, которое сложилось уже в 1930-е гг. у некоторых западных специалистов. В письме бывшего российского дипломата Е.В. Саблина другому дипломату – В.А. Маклакову от 17 апреля 1939 г. со ссылкой на данные английского историка Б.И. Пэрса говорилось о том, что «Россия в настоящий момент является наиболее могущественным военным государством в мире. Непобедимость и действенность русских армий якобы не подлежат никакому сомнению. Численность русских вооруженных сил феноменальна и такова же "индустриальная база", т.е. снабжение. Россия ...обладает десятью тысячами танков. Ее воздушный флот достигает цифры в 17 000 аэропланов...» [1321] 57.
1321
57 Из переписки российских дипломатов в эмиграции. 1934–1940 гг. По архивам Службы внешней разведки РФ / Предисловие В.П. Мазурова, Ю.И. Стрижова // Новая и новейшая история. 1997. № 6. С. 109.
О том, насколько парадоксальными являются данные советской статистики по этому вопросу, свидетельствуют расчеты Н.С. Симонова, который пришел к выводу, что показатель прямых военных расходов в национальном доходе СССР в предвоенном 1940 г. составлял всего 17,2 %. Этот показатель он скорректировал с учетом бюджетных расходов на финансирование военно-промышленных наркоматов, Осоавиахима, Управления государственных резервов, Управления Гражданского Воздушного Флота и других военизированных организаций страны и получил «коэффициент милитаризации» 24,6 %. Для сравнения он привел данные об удельном весе военных расходов гитлеровской Германии в национальном доходе страны в 1938 г. – 23,5 %, заметив, что этот процент по отношению к большей, чем в СССР, величине национального богатства [1322] 58.
1322
58 Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996. С. 133.
Однако такой «коэффициент милитаризации» вызывает очень большие сомнения, если помнить о том, что в ходе индустриализации строились главным образом военные заводы и огромные суммы шли на закупку вооружения в других странах. Стремление скрыть реальные расходы на развитие военной промышленности было одной из первоочередных задач Сталина. В литературе уже давно отмечено, что «низкие расходы на оборону» в СССР – это «чисто статистический феномен». Известно, что часть расходов гражданских министерств шла на военные цели: например, на строительство военных сооружений, казарм и т.д. Эти расходы не включались в бюджет Министерства обороны, расходы на военные училища, наоборот, включались в бюджет Министерства высшего образования и т.д. Но все эти факты носят второстепенный характер. Основное объяснение заключается в искусственно создаваемой дешевизне вооружений, за счет больших субсидий, получаемых тяжелой и добывающей отраслями промышленности. Источником таких субсидий являлся прежде всего налог с оборота на предметы потребления. Без учета этого фактора некоторые цифры в истории наших пятилеток выглядят совершенно фантастически [1323] 59.
1323
59 Фонотов А.Г. Россия: от мобилизационного общества к инновационному. М., 1993. С. 112. Автор приводит расчеты профессора Корнельского университета М. Гарднер-Кларка из книги Т. Клиффа «Сталинская Россия. Марксистский анализ» (М., 1955): уже в 1932 г. производство военного снаряжения поглощало 21,8 % от общего количества чугуна и стали, в 1938 г. – 29,2 %, что составляло 94,3 % всего чугуна и стали, идущих на развитие машиностроения, т.е. строились только военные заводы.