Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Все эти факты сталинской дезинформации дали повод целому ряду авторов говорить об умиротворении Германии в апреле – июне 1941 г., о стремлении не допустить войны с ней, не дать Гитлеру ни малейшего повода для придирки к Советскому Союзу, которую он бы использовал для нападения, что, на самом деле, как справедливо указал М.И. Мельтюхов, не подтверждается известными сегодня материалами [1339] 75.

Историков, которые верят Сталину «на слово», трудно убедить даже очевидными фактами. Известно, что после его выступления 5 мая 1941 г. перед выпускниками военных академий РККА в Кремле была организована намеренная «утечка» информации. В той, что была предназначена для немецкой стороны, утверждалось, что Сталин после сопоставления сил Германии и СССР «старался подготовить своих приверженцев к "новому компромиссу с Германией"». Это сообщение было передано послом Ф. Шуленбургом в Берлин. Другая версия, предназначенная для Англии, гласила, что, хотя «Красная Армия еще недостаточно подготовлена», война с Германией «неизбежна» и СССР «пытается оттянуть вооруженный конфликт до осени». Отношения с Англией Сталин якобы, согласно версии английского журналиста А. Верта, назвал «еще незаконченными» [1340] 76.

1339

75 Мелътюхов М.И. Идеологические документы мая – июня 1941 года о событиях второй мировой войны // Другая война: 1939-1945. С. 100.

1340

76 1941 год. Кн.2. С. 296.

Даже соглашаясь с тем, что Сталин готовился к наступательной войне, современные историки говорят о неспособности Красной Армии наступать в 1941 г. В качестве альтернативы они выдвигают 1942 или даже 1943 год. Между тем, вопрос о конкретном моменте наступления в пределах года не имеет принципиального значения в данном контексте, а стремление акцентировать все внимание на обсуждении именно этого вопроса неизбежно уводит от необходимости сделать вывод о том, что в течение всего периода 1930-х гг. Сталин готовился к нападению на Европу, что грозило не просто советизацией европейских стран, но и гибелью европейской цивилизации.

В то же время в литературе приводится немало свидетельств преступной безалаберности и безответственности в деле подготовки Красной Армии не только к обороне, но и к наступлению [1341] 77. Все это не отменяет основного вывода, но является подтверждением того, что, стремясь вникать во все мелочи военной подготовки, Сталин был некомпетентным в вопросах ведения войны. Чего стоило одно только утвержденное Политбюро перед самым началом неизбежной развязки, 24 марта 1941 г. постановление СНК и ЦК, которым НКВД поручалось строительство 251(!) аэродрома для наркомата обороны [1342] 78. По свидетельствам советских маршалов Г.К. Жукова и А.М. Василевского и целого ряда других источников военных лет, Сталин научился воевать только к концу 1942 г. Однако механизм его власти был таков, что никто в созданной им системе, по крайней мере, накануне войны, пережив состояние ужаса перед возможным арестом, не осмеливался высказывать собственное мнение. По признанию Жукова, «члены Политбюро в лице Молотова, Жданова, Маленкова, Ворошилова, Хрущева, Калинина и других были полностью согласны со Сталиным в его оценках обстановки и всех прогнозах в отношении действий гитлеровской Германии» [1343] 79. Кроме того, как уже отмечалось, на хаос и беспорядок Сталин не обращал особого внимания. Они не только не меняли его генеральную линию, но и играли в его политике камуфлирующую роль.

1341

77 См.: Печенкин А.А. Была ли возможность наступать? // Отечественная история. 1995. № 3. С. 44–59.

1342

78 Девис Р., Хлевнюк О.В. «Развернутое наступление социализма по всему фронту» // Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал... Т. I. С. 143.

1343

79 1941 год. Кн. 2. С. 500.

Принимая во внимание эту особенность сталинского руководства, трудно согласиться с той предполагаемой картиной сталинского наступления, которую нарисовал в «Ледоколе» В. Суворов: «6 июля 1941 года в 3 часа 30 минут по московскому времени десятки тысяч советских орудий разорвали в клочья тишину, возвестив миру о начале великого освободительного похода Красной Армии. Артиллерия Красной Армии по количеству и качеству превосходила артиллерию всего остального мира. У советских границ были сосредоточены титанические резервы боеприпасов. Темп стрельбы советской артиллерии стремительно нарастает, превращаясь в адский грохот на тысячекилометровом фронте от Черного моря до Балтики...

Над аэродромами черными столбами дым. Эти черные столбы – ориентир для советских самолетов, которые идут волна за волной... Артиллерия, замолкнув на минуту, снова, как бы неохотно, начинает свой могучий разговор. Артиллерия переходит от артиллерийской подготовки к артиллерийскому сопровождению. Заговорили батареи, сосредоточивая огонь на дальних целях. Медленно, но неумолимо темп стрельбы снова нарастает. В бой вступают все новые и новые артиллерийские полки, включаясь в многоголосый хор... [1344] 80.

1344

80 Суворов В. Ледокол. С. 334–335. Более реальным представляется ход событий, который предложил М.И. Мельтюхов. По его мнению, если бы советское руководство осуществило свой первоначальный замысел и 12 июня 1941 г. нанесло удар по Германии, то основные события в соответствии с советским оперативным планом должны были развернуться от Остроленки до Карпат, где войска Юго-Западного и левого крыла Западного фронтов нанесли бы главный удар по войскам противника. Этот удар пришелся бы по 55 дивизиям противника и таким образом сразу сковал 55,6 % развернутых на Востоке войск. Войска Северо-Западного и правого крыла Западного фронтов должны были частными наступательными операциями сковать германские войска, развернутые в Восточной Пруссии, и занять Сувалкский выступ и Мемельскую область. Войска Северного фронта готовились к наступлению в Финляндии. Развитие наступления Красной Армии в Юго-Восточной Польше давало возможность войскам Южного фронта перейти в наступление в Румынии, не опасаясь удара с тыла. В Румынии имелось всего 6 дивизий вермахта, а румынская армия не являлась серьезным противником, что обрекало удар Южного фронта на успех. Разгром северного крыла фронта противника открывал Красной Армии дорогу в центральные районы Румынии и ставил под угрозу господство Германии на Балканах... По мнению Мельтюхова при таком развитии событий Красная Армия могла бы оказаться в Берлине не позднее 1942 г. – Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С. 502–506.

В данном случае В. Суворов рассуждал как военный, а не как историк, учитывающий все особенности российской действительности 1930-х гг. Более чем вероятно, что наступление Красной Армии не было бы таким организованным и быстрым, а сопровождалось бы огромными потерями. Но какое значение для Сталина в его планах имели эти жертвы?! Говоря словами Мамардашвили, «люди, их количества не имеют значения, особенно если они жертвы – их можно скрыть, рассеять, распылить, как если бы ... ничего не случилось» [1345] 81.

1345

81 Мамардашвили М. Необходимость себя. Введение в философию, доклады, статьи, философские заметки / Сост. и общая ред. Ю.П. Сенокосова. М., 1996. С. 196.

В конечном счете, История распорядилась иначе. После немецкого наступления 22 июня 1941 г. почти все результаты многолетней подготовки сталинской власти к войне провалились в «черную дыру». В.Д. Данилов суммировал имеющиеся на сегодня данные о потерях советских войск в первые недели войны. К середине июля 1941 г. из 170 советских дивизий, принявших на себя первый удар германской военной машины, 28 оказались полностью разгромленными, 70 дивизий потеряли свыше 50 % своего личного состава и техники. Особенно жестокие потери понесли войска Западного фронта. Из общего числа разгромленных на советско-германском фронте дивизий 24 входили в состав этого фронта. В катастрофическом положении оказались и остальные 20 дивизий этого фронта. Они потеряли в силах и средствах от 50 до 90 %.

За первые три недели войны Красная Армия лишилась огромного количества военной техники и вооружения. Только в дивизиях (без учета усиления и боевого обеспечения) потери составили около 6,5 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, более 3 тыс. орудий противотанковой обороны, около 12 тыс. минометов и около 6 тыс. танков. Военно-Воздушные Силы за это время потеряли 3 468 самолетов, в том числе значительное количество машин новых конструкций. Уже к полудню 22 июня в ходе бомбардировок советских аэродромов немцы уничтожили 1200 самолетов, из них свыше 800 – на земле. Потери советского Военно-Морского Флота составили: 1 лидер, 3 эсминца, 11 подводных лодок, 5 тральщиков, 5 торпедных катеров и других судов.

К концу 1941 г. Красная Армия потеряла практически весь первый стратегический эшелон – наиболее подготовленные кадровые войска. Только военнопленными, как это теперь установлено, потери за это время составляли около 3,9 млн человек... [1346] 82.

Эти данные о потерях должны еще серьезно уточняться. Их сопоставление, например, по танкам и самолетам с данными таблицы на 1939–1941 гг., приведенной выше, показывает сокращение по танкам на 25,75 %, а по самолетам – на 14,15 %. Таким образом, при таких потерях у Красной Армии танков и самолетов оставалось бы в несколько раз больше, чем у Вермахта, что абсолютно не соответствует ситуации того времени. Обобщающие статистические сведения – это еще одна больная и до сих пор не до конца проясненная проблема военной историографии. О том, какой трудной оказывается дорога к истине, свидетельствует эволюция числа потерь Красной Армии и гражданского населения в годы Второй мировой войны.

1346

82 Данилов В.Д. Сталинская стратегия начала войны... С. 40. Мельтюхов М.И. в кн. «Упущенный шанс Сталина...» С. 512 приводит следующие данные о потерях сторон к 10 июля 1941 г.:

Красная Армия Верхмат

Личный состав 815 700 79 058

Орудия и минометы 21 500 1 061

Танки 11 783 350

Самолеты 4 013 826

К этому необходимо добавить имеющиеся в литературе сведения о том, что к зиме 1941 г. противник оккупировал территорию, на которой до войны проживало около 40 % населения, добывалось 63 % угля, выплавлялось 68 % чугуна, 58 % стали, производилось 84 % сахара, т.е. была потеряна огромная часть того, что было создано в довоенные пятилетки [1347] 83.

Можно представить себе, что пережил Сталин в течение нескольких дней после 22 июня 1941 г., когда он осознал масштаб происшедшего провала. Только 3 июля, на двенадцатый день после нападения фашистской Германии, он, наконец-то, вышел к народу с неожиданным для всех обращением «Братья и сестры!»

1347

83 Наше отечество. Опыт политической истории. М., 1991. Кн. II. С. 280.

24 мая 1945 г., выступая в Кремле на обеде в честь командующих войсками Красной Армии, Сталин вернулся к началу войны: «У нашего правительства было не мало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!» [1348] 84.

1348

84 Сталин И. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М., 1947. С. 196–197.