Мелькнул чулок
Шрифт:
Сердце Энни разрывалось от беспокойства за Дэймона. Она единственная верила, что он прав. Только заговор был не против него, а против нее.
Энни знала, что Хармон Керт жив и по-прежнему на вершине финансовой иерархии Голливуда. Она была достаточно сообразительна, чтобы понять: ее неожиданное возвращение в мир кино застало Керта врасплох, и тот прилагал все усилия, чтобы воспрепятствовать съемкам.
Энни, конечно, не могла открыть Дэймону всю правду. Дэймон либо посчитает ее сумасшедшей, либо помчится к Керту, захватив с собой нож, и попытается его прикончить.
Но Энни могла высказаться насчет того, что студия не доверяет ей
– Ошибаешься, детка, – объявил он. – Публика будет валом валить в кинотеатры именно потому, что ты будешь играть, а не вопреки этому. Только благодаря тебе фильм будет кассовым! Нет, принцесса, дело не в тебе.
Но Энни знала, что права. Именно она – камень преткновения.
Учитывая все эти обстоятельства, появление Марго Свифт в жизни Дэймона Риса трудно было переоценить. Казалось, именно она удерживала его от беспорядочных загулов и неразумных поступков, успокаивала, утешала, уговаривала, держала в руках, неизменно веселая, уравновешенная, обладающая бесспорными организационными талантами.
Когда бы Энни ни видела Марго, та была постоянно занята: отвечала на звонки, разыскивала кого-то для Дэймона по телефону, составляла график его работы в офисе, массировала ему спину. Ее знаменитые сеансы массажа стали неотъемлемой частью существования Дэймона, помогая ему расслабиться и даже меньше пить. Кроме того, Марго приводила в порядок его бумаги и рукописи и даже вела переговоры с его агентами. Целый день в доме слышался треск ее пишущей машинки.
В перерывах Марго гуляла, каталась на велосипеде, плавала или помогала Энни делать гимнастику, чтобы она могла сохранить форму прежде, чем съемки начнут высасывать из нее энергию и уверенность в себе.
Эта уверенность не была безгранична. Но Энни теперь бесконечно верила Марго – настолько, что не боялась делиться с ней страхами и сомнениями, так же, как позволяла подруге видеть свою боль и страдания во время упражнений в тренажерном зале. Марго превосходно умела слушать и с присущей ей способностью к психоанализу старалась развеять беспокойство Энни.
Казалось, Марго появилась на земле только для того, чтобы укрепить силы Дэймона и Энни перед грядущим, таившим неведомые испытания для них обоих.
В последнее время Энни часто рассказывала Марго о Гарри Хэвиленде, хотя избегала упоминаний о таинственно исчезнувшей матери, омрачившей ее детство, она открыто говорила о годах одиночества, и к своему удивлению обнаружила, что Марго прекрасно понимает и разделяет ее горечь.
– Я знаю, что такое эти маленькие города, – соглашалась Марго. – Там все про всех знают. Думаю, единственное место, где можно жить, – это большой город, где никому не интересно, кто ты и откуда. Лучше всего – не бросаться в глаза. Анонимность – прекрасный способ выжить. Когда у тебя нет корней, значит у тебя корни повсюду, – мудро заметила Марго. Склонность к афоризмам была еще одной ее особенностью.
– Ну это уж слишком! У тебя прекрасная семья. Сама говорила, что хочешь вернуться.
– Только погостить, – поправила, улыбаясь Марго. – Но жить там – ни за что. Раньше мне казалось, что нужно ехать домой, преподавать в школе, но теперь даже слушать об этом не желаю. Слишком многое я увидела. Пусть мечта останется в прошлом, так безопаснее. Марго рассмеялась.
– Видно, Дэймон все-таки вытравил деревню
из деревенской девчонки!– Все же, – настаивала Энни, – ты была счастлива там.
– О, да, – кивнула Марго. Дома было так хорошо. Когда я была маленькой, мои братья-верзилы тряслись надо мной. Я жила словно сказочная принцесса в стране великанов! Но потом мне все это до смерти надоело. Я не могла выполнять тяжелую работу, как они, и жалела, что не родилась мальчишкой. Господи, каким же я была сорванцом в одиннадцать лет! Страшно подумать! Но через несколько лет все опять изменилось, и в высшей школе я снова превратилась в красавицу-принцессу, а гордые старшие братья заботились обо мне. Знаешь, мальчишки в школе даже боялись дергать меня за косички из страха, что братцы им наподдадут. И еще, я ужасно любила Карла, самого старшего. Ему уже тридцать шесть, но он по-прежнему очень красив. А в восемнадцать, когда Карл играл в баскетбольной команде, за ним все девчонки бегали.
Но тут она заметила тоскливый взгляд Энни.
– Задела за живое?
– Наверное, – улыбнулась Энни, возвращаясь к настоящему. – Я почему-то вспомнила об отце. Твои разговоры все время пробуждают во мне эти воспоминания. И такая тоска на меня находит.
– И напрасно: у тебя был прекрасный отец, – возразила Марго. Она часто восхищалась благородным лицом Гарри на фотографии, стоящей на бюро в комнате Энни. – Уже за одно это можно быть благодарной судьбе. Но помни, дорогая, – добавила она, откидывая со лба Энни прядь волос, – ты в этом мире не одна. У тебя есть мы. Дэймон и я.
Энни улыбнулась. Она так хотела верить словам Марго до конца и не могла. Со дня смерти Гарри она платила за свою независимость и освобождение от Ричлэнда невыносимым одиночеством, которое ничем невозможно было заглушить. Только на сцене или съемочной площадке она забывала о нем, потому что умела полностью растворяться в своих героинях.
А сейчас, наверное, лучше поверить словам Марго. Ведь, что ни говори, с тех пор как Энни встретила Дэймона Риса, он стал ей вторым отцом, и никого ближе него у Энни нет.
А Марго, такая умная, сильная и храбрая – настоящая сестра, хотя, может быть, для такой роли она слишком добра.
Глава XXIII
– Что это, Марго? По-моему, я слышал шум.
– Я тоже. Наверное, это Энни. Сейчас посмотрю. Марго отложила ручку и, встав, босиком пересекла гостиную.
Было три часа ночи. Как обычно в последнее время, они молча сидели, пока долгая ночь медленно близилась к рассвету и они отправлялись наконец спать.
Марго была рядом с Дэймоном в эти предутренние часы, когда Энни забывалась беспокойным сном. Она садилась на диван напротив его кресла и, положив рядом блокнот, читала, пока Дэймон шагал взад-вперед или сидел в угрюмом молчании. Время от времени он диктовал ей целые куски или просил записать пришедшие в голову мысли, и Марго делала пометки в блокноте, чтобы на следующий день перепечатать и присоединить к другим листкам с записями, уже хранившимися в архиве.
Оба были погружены в безмолвное общение, когда услышали тихий стон, доносившийся из комнаты Энни. Марго поспешила туда и застала Энни метавшуюся в кошмаре. Когда Марго осторожно коснулась плеча подруги, Энни, вздрогнув, проснулась и уставилась на нее широко раскрытыми глазами, не понимая, где находится. Она откинулась на подушку, не пряча от Марго залитое слезами лицо. Та нежно погладила ее волосы.