Меморандум Громова

– Привет, симпатичная.
– Настороженно сказал Юра.
– .

Она заулыбалась, сбросила шубу с плеч, и он остолбенел - девчонка сидела полностью голой, и нахально улыбалась.

– Садись рядом, - весело сказала она.
– Меня зовут Оксана. А ты Юра?
–

– Да.
– Он стоял в нерешительности.

– Садись, садись, - Оксана подвинулась ближе.
– Да раздевайся, тепло же. Валерка скоро придёт. Тебе дали презерватив?
–

– Ага.
–

– Гони сюда.
– Девчонка взяла оранжевый пакетик.
– Я сама надену, ладно? Мне нравится. Ну давай, раздевайся.
–

Она привстала, и принялась расстёгивать его плащ. Юра попытался остановить её: - Оксана, я же не за этим сюда пришёл.-

– Всё равно же раздеваться придётся.
– Сказала Оксана.
– Догола. Твою одежду надо выкинуть, там наверняка полно клопов. Валерка велел. А переоденешься - вот, из мешка. Подберешь, что по тебе.-

– Каких клопов? Я не бомж.- Обнажённое девичье тело лишило сообразительности.

– Электронных, дурачок. Ушастых ушастиков. Так что живенько раздевайся. И меня заодно трахнешь.-

– А это обязательно?-

– Нет. Но разве тебе не хочется?-

– Нет, представь себе.-

Тем не менее, когда раздевание дошло до брюк, глазастая Оксана углядела противоречие его словам, которое бессовестно выпячивалось спереди. Нахальная революционерка мигом стащила трусы.

– Ты не хочешь, и ладно. А вот твой "Тарасик"....
– Наглая девчонка хихикнула и схватила предателя "Тарасика" ладонью. Сноровисто одетый в резиновый "плащ" пленник девичьей ладошки - уже полновесный "Тарас" - попался и во второй наручник, прямо своей головой - в сладкий омут девичьих губ. Возможно, Оксана перепутала его с Чупа-Чупсом? Эту мыслишку быстро погасили движения её рук и головы.

По дороге сюда Юра слышал от своих конвойных шуточки о свободных нравах "оранжевых" революционеров, однако настраивался на совершенно другие битвы, очень далёкие от любовных. Поэтому, придя в себя от неожиданного нападения, всё же попытался вырваться из плена, но коварная революционерка не теряла революционной бдительности. Юра пытался высказать какую-то критику, но слова на выходе запутывались друг в дружке до такой степени, что выходили нечленораздельным мычанием, почти таким же, что издавала внизу Оксана. Так продолжалось до тех пор, пока "Тарасу" не захотелось сказать своё слово в этом жарком революционном диспуте, однако опытная в подобных дискуссиях революционерка почувствовала стремление нового оратора и тут же выпустила пленного на свободу. Смеясь, она откинулась навзничь на постель.

– Наконец, разъярился.- Сказав так, она свернулась себе калачиком, прикрылась стыдливо ладошками, и с хихиканьем принялась весьма успешно отражать попытки и впрямь "разъярённого" Юрки ввести своего "оратора" в более приспособленную "аудиторию".

Знали бы американские налогоплательщики, на что тратит ЦРУ их кровно заработанные денежки. Юре пришлось приложить немало усилий, прежде чем хихиканье революционерки превратилось в довольное мурлыканье и всякие другие звуки вроде стонов, под которые выговорился влезший таки в желанное местечко "Тарас".

Когда Юрка бросил использованный презерватив в мусорное ведро в углу, тот шмякнулся в кучу таких же отстрелянных. Похоже, он находился в походной публичной палатке.

– Ну, ты даёшь, Оксана...От души.
– Оценил Юрка.
– И сколько я должен?
–

Девушка снова закуталась в шубку. Довольная мордашка повернулась: - Ничего. Ведь ты оранжевый.
–

Впрочем, во взгляде зелёных глаз ясно читалось нечто вопросительное, и он решил пояснить: - Я богатенький оранжевый. Могу подарить тебе сто долларов? Тоже, от души?

–

Зелёные глаза, распахнувшись, заморгали так быстро, что Юрка тут же полез в карман. Майор Шелест пристрелил бы его.

– Спасибо, Юрочка.
– Сказала Оксана.
– Не откажусь, сто долларов в моей деревне - это уже деньги.-

– В деревне?
–

– Завтра я выходная, на два дня. Поеду туда, к маме. Занятий в институте всё равно не будет, пока не победим. Вообще-то нам платят. По десять долларов за пакетик.
–

– Какой пакетик?
–

Оказалось, за каждый оранжевый пакетик от презерватива, девушки-добровольцы получали по десять долларов. Для студентки - это целая стипендия. А в день она ухитрялась сшибить сотню, а то и две зелёных, при полном моральном удовлетворении, о физическом и говорить излишне. В революционной среде считается, что свободная любовь помогает от простуд, снимает стресс и агрессивность. Некоторые из её сокурсниц умудряются за день и по тридцать революционеров спасти от стрессов и простуд.

– И далеко до деревни ехать?
– Спросил он из вежливости.

– На машине всего час, но автобусом придётся пилить вдвое больше. Раньше мой парень отвозил, но мы поссорились. Какой-то гад из знакомых напел ему про эту палатку.-

– Твой парень разве не оранжевый?
–

– Нет, электрик, ему политика до лампочки - он так всегда шутит.-

– Революция победит, и вы помиритесь. Да?
–

– Да пошёл он, нищета!
– Скривила губы Оксана.
– Только на машине катал, и пивом угощал. Я другого найду, вроде тебя.-

– А почему - вроде?
– Юрка присел рядом, приобняв девушку за плечи.- Считай, уже нашла.-

– Серьезно? Ты мне понравился.
–

– Ты мне тоже. Приглашай в гости. Завтра же и приеду.-

Оксана обрадовалась, и рассказала, как добираться до её деревни, но он слушал в пол уха, выбирая из мешка с одеждой, что поновее да потеплее. Сомнительно, что получится. Раньше убьют, это вернее. Одежда была явно из Сэконд Хенда, но чистая, и кое-как Юра переоделся, продолжая болтать с девушкой.

Их беседу прервал звонок сотового телефона из кармана оранжевой шубки. Выслушав, Оксана подала команду: - Юра, быстро сюда.
– Подскочив к стенке палатки, приподняла эту брезентовую стенку так, что под ней можно было пролезть наружу. Удивило, что проход оказался тёмным, ожидал увидеть свет с улицы.

– Лезь быстрей.
– Поторопила Оксана. Она сидела на корточках, сверкая коленками из-под шубы, и держала поднятым полог.

Глава 27 Китайский выход.

Юрка пролез в проём на четвереньках, вспомнив, что пространство между двумя палатками было заставлено какими-то ящиками. Целым штабелем. Наверное, из-под апельсинов, которые бесплатно раздавали прохожим - об этом говорил яркий, стойкий аромат. Благодаря оставленному пространству можно было перебраться в соседнюю палатку незамеченным со стороны. Полог второй палатки тоже был чуть приподнят. Пролез в темноту и зажмурив глаза от луча фонарика. В лоб упёрся пистолет.