Мэн
Шрифт:
«Ну, всё. Попался!»
— Извините, сэр, можно я за Вас подержусь? У меня что-то с ботинком, — подошла девушка к мужчине вплотную и, взявшись за его плечо чуть повыше локтя, принялась копошиться с замком ботильона.
«Твою-у-у мать! — оценила она отменные бицепсы под одеждой, которые ладошкой не смогла обхватить даже на одну треть. — Представляю, какой у него… там».
Мужчина, очевидно, смирившись с тем, что преследовательница не отстанет, пока её не заметят и не уделят внимание, наконец-то, обернулся.
Когда их взгляды встретились, Сибилл, мягко говоря, сделалось не по себе. Его синие бездонные «озёра» смотрели устало и в крайней степени насмешливо. Складывалось ощущение, что он видит её уловки насквозь, поскольку всё
«Дерьмо, — стиснула зубы Сибилл. Она поняла, что с таким нужно только честно, открыто и откровенно, без масок и личин, тем более, что они совершенно бесполезны. — Но это я тоже могу». — Только зарядилась оптимизмом девушка, как мужчина, ещё раз кратко взглянул на неё и, убедившись, что информацию с его взгляда «считали» безошибочно, отвернулся к толпе, явно выглядывая кого-то по головам. В этот момент он напоминал пастуха, загоняющего овец в загон и пересчитывающего их после длинного, нескончаемого дня пастьбы на лугах и косогорах.
Холл быстро наполнился рокотом голосов и шарканьем ног, появилось ощущение какой-то неразберихи, ситуация ускользала из рук, как яичный белок из чайной ложки, поэтому Сибилл решила «прыгать в последний вагон».
— Я тоже сегодня не одна, — показала она, что мозги у неё в наличии и «на ходу», поэтому способность к глубокому анализу не утрачена. — Приехала чуть по…
Тут молчаливый проницательный красавец развернулся прямо к ней и, резко отцепив её ладонь от себя, категоричным, безапелляционным движением отодвинул в сторону, после чего направился вслед очередной вышедшей группе людей. Опешившей Сибилл ничего не оставалось, как во все глаза наблюдать: к кому же он подойдёт.
Мужчина приблизился к невысокому парню в очках в роговой оправе. Сколько с ними человек Сибилл не рассмотрела, но тут же какая-то простоволосая худющая брюнетка в безвкусном костюме, определённо, от этой банальной Шанель, вцепилась в красавца своей «куриной», костлявой «лапкой», взяв его под тот самый локоть, выше которого только что держалась сама Сибилл. Мисс Дадда скрипом зубов чуть не заглушила гомон толпы. А когда эта нахальная доходяга обернулась в её сторону, чуть не сделала это своим криком.
— Нет! — довольно громко вырвалось у неё вслух, и девушка с отвалившейся челюстью и выпавшими из орбит глазами, еле дыша, спряталась за половинкой дверей и даже прикрыла её за собой. — «Нет. Это сюр какой-то. — Она украдкой выглянула из-за двери. Тэсс улыбалась красавцу, а тот снисходительно любовался ею с высоты своего роста, мочал и даже не пытался взглянуть на неё, на Сибилл, словно за эти считанные секунды напрочь забыл о её существовании. — Вот урод! И эта сучка тоже хороша! Молчала! — Девушка второй раз за пять минут пожалела, что не курит. — Хотя, стоп. Может, они случайные знакомые? А вдруг он ей составил компанию и всё?» — хваталась за соломинку мисс Дадда.
И, в общем и целом, она не далеко ушла в своей правоте от истинного положения вещей.
Андрей не очень-то и жаждал попасть «на это сборище». Ему и своих, таких же, хватало по горло, вплоть до полного неприятия и отторжения. Но ради Констанции! Они договорились, что сегодня приглашает и руководит она — он на всё соглашается — и за ней закрепляется должок. Мистер Дексен, будучи обременённым вполне реальным представлением о том, сколько посещений всяких разных тусовок в год выпадает ему в качестве «бонуса» к профессиональной деятельности, на девушку имел весьма конкретные планы. После развода с Моникой он отказывался от выходов в свет, выжидая, пока весь этот шум вокруг смены его социального статуса утихнет, и ему придётся отвечать на вопросы о личной жизни только лишь каждые десять минут, а не две. Но столь же трезво понимал, что скоро кредит доверия его тусовки иссякнет, и им с мисс Полл придётся наверстывать
упущенное. Предстать, как говорится, во всей своей красе пред ясные очи элиты местного бизнес сообщества.— Я сначала не хотела выходить, думала, мы потеряемся, а потом решила, что позвоню, — говорила в это время Тэсс с радостной улыбкой. — Сейчас будут танцы в бальной зале, но она очень маленькая, поэтому давай пойдём туда чуть позже, когда уже народ натанцуется. — Они стояли в фойе возле какой-то не очень понятной скульптуры причудливо изогнувшейся женщины, но, судя по тому, где она была установлена, её фигура должна была олицетворять идею о том, как хорошо быть образованным.
Подходил к концу ещё один месяц их совместного проживания. Констанция уже знала квартиру Андрея лучше него самого и постепенно перестала удивляться вопросам: что и где у них лежит. Так же, с улыбкой начала замечать, что мистер Дексен всё больше и больше «прогуливает» кухню, предоставив это «место медитаций и аутотренинга» в её властвование безраздельно, а ей всё больше и больше нравится кормить своего мужчину. Сам же Андрей, появляясь у плиты, перевоплощение не очень съедобного в очень вкусное трансформировал в красочный спектакль или даже показательный мастер-класс, заявляя, что работает не на результат, а на процесс.
— Здесь путь важнее цели, Льдинка. Такие дела. — Кивал он головой, вручную замешивая фарш для лазаньи с курицей. А Льдинка в это время ныла и канючила, что хочет кушать, и воровала со стола маринованные грибы. Это был один из лучших их совместных вечеров.
Произошло и ещё кое-что.
Однажды, ещё до нового года, Тэсс увидела, как мистер Дексен боксирует с грушей в спортзале и объявила, что ноги её больше не будет в этом аду, поскольку её тонкая душевная организация просто не перенесёт ещё одного такого душераздирающего зрелища и сурового испытания. Столь брутальное занятие явно не для представителей самой мирной профессии.
Подпрыгивая и гарцуя вокруг огромного цилиндра, обтянутого кожей, мистер Дексен весь в мыле вид имел весьма дикий, очень далёкий не то что от домашнего, но и вообще от цивилизованного. Взгляд исподлобья, глаза безумные, лицо перекошенное, будто у него собираются отобрать его трость. Пол возле снаряда услали чем-то наподобие полипропилена, но прыжки всё равно слышались, словно топот табуна диких мустангов в прерии, да и дыхание напоминало храп лошадей на морозе. Но самое чудовищное — это удары. Не все, конечно, но иногда Тэсс казалось, что занося руку и ударяя по груше, Андрей протаранит снаряд насквозь, а потом и стену дома и от этого рухнет весь небоскрёб.
«Господи, — зажмурилась девушка и почти на ощупь выбиралась из этого адового ада. — Такую бы энергию да в мирных целях». — Ей сделалось страшно: на что способна сила почти семифутового мужчины.
— Ну, ты и монстр, — встретила она тогда Андрея из душа после тренировки, за что была наказана (или вознаграждена) пятиминутным бегом по квартире с визгом и хохотом от сильных цепких рук и грозного рычания своего боксёра.
Естественно, ни о какой семье речь пока не шла. Это была совместная жизнь двух влюблённых. Трудная, но счастливая, сложная, но перспективная.
Повседневность конкретно и окончательно приложила их об реальность, и сделалось абсолютно понятно, что пациенты не войдут в положение и не разойдутся по домам только лишь потому, что, видите ли, доктору Полл до жути охота побыть подольше вместе с её любимым мужчиной, поцеловаться, потереться носами, посмеяться и проваляться в постели до обеда, а в Белом кабинете от взаимности и встречного желания мистера Дексена вопрос звеньев цепочки утилизации отходов не разрешится просто так, и обновлённая продукция не запустится сама собой. Поэтому всё больше и больше ценились свободные минуты, а Тэсс день за днём всё сильнее убеждалась в мысли, что семьёй, нормальной, полноценной семьёй, они смогут стать только после того, как кто-нибудь из них родит ребёнка и посвятит себя дому.