Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Иногда он жалел, что не пошел на искусствоведческое отделение исторического факультета. Молодой преподаватель с этого факультета Моисей Самуилович читал у них курс эстетики. И Сергей решил, что именно это и будет его философской специальностью. В этом году он должен был представить свою первую курсовую работу. Ее темой он выбрал киноэстетику С. М. Эйзенштейна. Когда он предложил эту тему преподавателю, тот отнесся к этому весьма скептически:

— Молодой человек, что Вы знаете об Эйзенштейне? О нем почти нет никакой литературы.

— Пока ничего, но я просмотрел все его картины, кроме «Да здравствует Мексика!». Кроме того, сейчас началось издание его теоретических работ.

Молодой доцент удивленно посмотрел на наглого студента.

— Когда и где Вы это успели? Кстати, Вы знаете Гриффита? Вы видели фильмы Чаплина?

— Дейвида Гриффита я знаю. Его фильм «Нетерпимость» и «Золотую лихорадку» Чаплина я смотрел в «Синематографе», как и фильмы Эйзенштейна.

— Ну, что ж, дерзайте, — подвел преподаватель итог короткому разговору.

Теперь все воскресенья Сергей просиживал в Публичной библиотеке «Салтыковке» на Мойке.

Галину Сергей давно не видел. Но никак не мог выбросить ее из головы. Постоянно думал о ней по ночам. И щемило сердце. Он понимал, что ничего изменить невозможно…

Вдруг однажды вечером Галина зашла в его комнату и сказала:

— Надо поговорить.

Сергей вышел в коридор. Они уединились на площадке «служебной» лестницы, которая вела в подвал. По вечерам вся лестница была «засижена» парочками студентов. И было ясно, что поговорить не удастся.

— Поедем в Павловск, — неожиданно предложил Сергей.

— Здорово! Поехали, — обрадовалась Галя.

Впервые Сергей увидел Павловск еще тогда, когда его дворец лежал в развалинах, парк зарос, как дикий лес, пруды были затянуты тиной и перенаселены огромными, постоянно квакавшими, лягушками. Но и тогда он влюбился в этот заброшенный уголок цивилизации. Потом он побывал там зимой на «сборе» городского комсомольского актива. «Актив» проходил два дня. Они жили в комнатах начавшего реставрироваться дворца. Была зима. И днем все катались по парку на лыжах, взятых на здесь же находившейся лыжной базе. Тогда время прошло великолепно. После того, как Сергей познакомил Галю с Павловском, он стал их любимым местом.

Сейчас, поздним весенним вечером, Павловский парк был тих и пуст. Среди высоких вековых деревьев белели статуи вдоль гравиевых дорожек. Моросил дождик.

Ребята брели по аллее, как и раньше, взявшись за руки.

— Да, что ты хотела мне сказать? — наконец нарушил молчание Сергей.

— Завтра приезжает Валера, — тихо сказала Галя.

Он не сразу понял, что этот Валера — ее муж.

— Ну и что? — настроение было испорчено.

— Ничего. Я просто хотела с тобой попрощаться.

Сергей остановился и пристально посмотрел в глаза девушки. В них он увидел мольбу о прощении. На какое–то мгновение он растерялся. Он не знал, что сказать и что делать. Он не думал, что однажды настанет этот день прощания. Они давно не виделись. Да и то, что произошло между ними, было столь скоротечным и неопределенным, что он так и не понял, что это было. Но сейчас, вот так просто сказать: «прощай», — и все?!

Все это промелькнуло в голове у Сергея мгновенно, и он вдруг ощутил, как девушка крепко прижалась к нему, охватив руками его шею. Ее худенькие плечи содрогались. Он подумал: «Как странно, что она плачет молча». Поднял, сжав ладонями, залитое слезами и дождем ее лицо. Тихо поцеловал в соленные губы…

В себя они пришли нескоро. В парке уже начало темнеть.

Они лежали под широкими лапами огромной ели, надежно закрывшей их от моросящего дождика.

— Нам надо возвращаться, — сказала Галя, приподнимаясь с брошенной на траву куртки.

Они встали и быстро пошли к вокзалу, услышав, что подходит электричка. Всю дорогу сидели, обнявшись, молча в почти пустом вагоне. Пожилая женщина, сидевшая вдалеке, изредка посматривала на них с сочувствием…

Когда они подошли к общежитию, Галя сказала:

— Я сегодня ночую у Риммы.

Они постояли на лестничной площадке, смотря друг на друга, не отрывая глаз.

Галина привычным жестом провела по своим черным волосам, спадавшим мягко ей на плечи. Сергей очень любил этот жест. Вдруг девушка тихо вскрикнула:

— Ай, моя цепочка?

Сергей знал, что она носила на шее тонкую золотую цепочку с небольшим лазурным камешком. Сейчас цепочки на шее не было.

— Может быть, ты оставила ее в комнате?

— Нет, этого не может быть. Я в комнате не задерживалась. Сразу пошла к тебе. Она, вероятно, раскрылась и упала под елью. Зацепилась за что–нибудь.

— Ладно, не переживай, я тебе куплю новую, — небрежно произнес Сергей.

Лицо девушки омрачилось.

— Такую не купишь, — с раздражением сказала она. — Это свадебный подарок мужа.

Сергея это резануло. Он понял, что это значит. Мельком взглянув на часы, сказал:

— Ну, вот что. У меня с утра много дел. Да и тебе нужно отдохнуть. У тебя завтра нелегкий день. Так что разбегаемся…

— Ты что? Еще не поздно! — удивилась девушка. — Хотя я понимаю… — тихо добавила она.

— Ничего ты не понимаешь, — обнял ее Сергей. — Мне, действительно, нужно выспаться. Я очень устал. Не думай ни о чем. Сегодня было прекрасно. Спасибо тебе. Ты — молодец.

Сергей легко развернул девушку к себе спиной, поцеловал под ухо и со всей нежностью, на какую сейчас был способен, сказал:

— Спокойной ночи.

Галя, не оглядываясь, пошла по длинному коридору.

Не дожидаясь, пока она дойдет до центральной лестницы, Сергей развернулся и влетел в свою комнату.

— Кто знает, когда последняя электричка на Павловск? У кого есть электрический фонарик? — кричал он, сдергивая с себя мокрую куртку. — Слава, я беру твой плащ.

Фонарик нашелся. Расписание пригородных поездов тоже.

— Ты куда собрался на ночь? С ума сошел? — спросил, не вставая с кровати, Слава. — Плащ, конечно, возьми. Дождь, похоже, усиливается.

Сергей, набросив плащ и схватив свою кепку, выскочил за дверь и помчался по коридору. Затем, перепрыгивая через ступеньки, сбежал вниз.

— Тетя Маша, я буду очень поздно, — прокричал он вахтерше, вылетая за дверь.

У него было всего полчаса, чтобы добраться до Витебского вокзала. Он успел вскочить в последний вагон отходящей электрички. Весь путь курил в тамбуре, стараясь вспомнить прогулку в парке по минутам.