Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

— Хорошо, — сказал мудрый казах, — если все это правда, то где ваши командировочные удостоверения?

Удостоверений не было. Тогда более молодой ревизор, русский, спросил:

— Мы вам, ребята, поверим, если вы скажете нам, знал ли о вашем вторжении проводник и сколько он с вас взял денег?

Сергей видел, что стоявший в дверях проводник смотрит на него из–за спины молодого ревизора испуганными глазами.

— Нет, — сказал Сергей, — мы заскочили в вагон на ходу и проводник нас не видел.

— Ну, что ж, — рассудительно изрек старший. — Чтобы все было по закону, мы сделаем так. Выпишем вам небольшой штраф… — он выглянул в окно. Поезд как раз остановился и почти тут же двинулся опять. — Ну, вот со станции Красноармейск. Она до Кокчетава уже последняя. Согласны?

Сергей прикинул, что выбора у них нет. А за одну станцию штраф должен быть небольшой. Он посмотрел на Милютина, тот кивнул.

— Хорошо, выписывайте, — согласился он.

Молодой ревизор вынул из своей сумки квитанции и, присев рядом с казахом, быстро заполнил бланк. Когда он подал его Сергею, что бы он подписал, тот удивился:

— Почему такая большая сумма? Вы же сказали — одна станция!

Казах хитро улыбнулся.

— Да, я так сказал. От Красноармейска до Кокчетава — шестьдесят километров. Плюс — поезд скоростной. К тому же, — мягкий вагон. Это умножьте на два. Все правильно.

— Так это — почти стоимость билетов от Свердловска! — воскликнул Сергей.

— Верно, — согнал улыбку со своего лица казах. — Кто виноват, что вы заскочили не в плацкартный вагон? Следующий раз будьте внимательней. А еще лучше — покупайте билеты.

Ребята вывернули свои карманы и отдали почти все деньги, которые у них были.

Когда дверь за ревизорами закрылась, Милютин меланхолично изрек:

— А ведь нам эту квитанцию никто не оплатит. Это ведь не билеты.

Вскоре поезд подошел к станции Кокчетав. Выходя из вагона, ребята проигнорировали заискивающее «спасибо» проводника.

Штаб Ленинградского штаба ССО нашли в городе без труда, так как он располагался в здании горкома комсомола. Здесь ребят встретили радушно. Посмеялись над их приключениями. Накормили и устроили на ночлег.

Утром Сергей отправился в прокуратуру. Здесь он выяснил, кто занимается их делом. В кабинете сидел в синей прокурорской форме с одной звездой в петлице казах среднего возраста и разговаривал по телефону. Он кивнул Сергею и тот сел на стул. Разговор по телефону шел на казахском языке, но вскоре Сергей стал улавливать, о чем идет речь. Прокурор, сам, наверное, не замечая этого, употреблял в разговоре не только русскую специальную терминологию, но пересыпал ее хорошим русским матом. Сергей старался сдержать улыбку. Наконец, прокурор положил трубку и обратился к Сергею.

— Здравствуй. Ты из Ленинграда? Мне звонили.

— Я бы хотел узнать Ваше мнение о случившемся, — сказал Сергей.

— Мое мнение может быть пока предварительным, — осторожно начал прокурор. — Но я считаю, что это — несчастный случай. К сожалению, у нас бывают время от времени такие несчастные случаи, но со смертельным исходом впервые. Нелепая случайность.

— Ребята хорошие, — продолжил прокурор. — Хорошо работают, очень помогают нам. Спасибо им, — прокурор улыбнулся. — Но они совершенно не приспособлены к такой тяжелой жизни и работе. А это — опасно. А вот так, не на работе, трезвый… О чем сейчас думает этот мальчишка, я бы не хотел знать. И девушку жаль. Молодая, красивая, наверное, умная…

— Что будет с парнем? — спросил Сергей. — Мы можем что–нибудь сделать?

— Конечно. Надо теперь спасать мальчишку. Дурак! — прокурор явно хотел выругаться, но сдержался. — Но незачем ему жизнь ломать. Оттуда нормальным человеком он уже не вернется. Дайте ему хорошую характеристику. Плохой бы к нам сюда не приехал. Сидел бы у родителей под боком и ходил бы сейчас в кино. Объясните ребятам, чтобы не врали. Ложь ему только помешает. А правда поможет.

— Хорошо, — сказал Сергей. — Характеристика будет. Я сейчас еду в отряд и поговорю с ребятами.

— Да, еще вот что, — сказал, провожая его до двери, прокурор, — разберись там с командиром. По–моему, он потерял голову. Слабый человек!

В этот же день Сергей с Милютиным выехали в отряд, который находился в районе Борового. Рейсовый автобус оказался старым разбитым «пазиком», дожившим с послевоенных времен. Жесткие, с рваной кожаной обшивкой сидения. Окна без стекол. Только лобовое стекло перед водителем. Салон набит битком казахами с детьми и мешками. Ребята не видели, чтобы они предъявляли билеты водителю. Как только автобус выехал за город и оказался в степи, дорога исчезла в густом пыльном тумане, через который смутно пробивалось спускавшееся к горизонту солнце. Создавалось впечатление, что автобус идет прямо по степи. На эту мысль наводила ужасная тряска. Так что стоять было легче, чем сидеть. Пыль забила весь салон. Теперь было понятно, почему в окнах нет окон. Иначе находиться в автобусе было бы невозможно. Дороге этой, казалось, не будет конца. Водитель останавливался, похоже, у каждого камня, высаживая или подсаживая пассажиров…

Наконец, им сказали, что они приехали, и ребята с облегчением покинули этот казахский ковчег.

До расположения отряда добрались пешком без проблем. Посреди ровной, как стол, степи в лучах заходившего солнца стоял палаточный городок. Вдалеке белели несколько маленьких домиков совхоза. Ребят встретил комиссар отряда, армянин Алик Габрелян, старшекурсник исторического факультета.

— Где Пушкарев? — спросил сразу, после приветствий, Сергей.

— В штабной палатке, — ответил комиссар. — Я провожу. Он не знает о твоем приезде.

— Почему?

— Да я сам только что узнал. Когда прискакал нарочный из управления совхоза.

Но Сергей понял, что комиссар не хотел сообщать об этом командиру.

— Ладно, веди! — Сергей обернулся к Милютину. — А ты найди своего бригадира и поговори с ребятами.

Комиссар объяснил, где находятся палатки его бригады, и Женя свернул в указанную сторону.

По дороге к штабной палатке Сергей спросил:

— Что ты по этому поводу думаешь?

— Несчастный случай, — ответил комиссар.

— Я тебя спросил не об этом. Я был в Кокчетаве у прокурора. Он считает также, что это был несчастный случай. Я тебя спросил о Пушкареве.

— Думаю, что он испугался. Его надо срочно заменить. Это плохо действует на ребят.

— Ты понимаешь, что для него будет означать это снятие? Это хуже суда. Это его сломает.

— По–моему, он это понимает не хуже нас с тобой, — резко ответил Габрелян.

— Вот именно, — сказал Сергей, подходя к палатке. — Не жди меня здесь. Занимайся своими делами. Я тебя сам найду.