Ментальная кухня 3

Радостно перешёптываясь и чуть не прихрюкивая от восторга, будущие Просветлённые начали разбредаться по каютам. И тут надо обязательно вспомнить Зою Афанасьевну. Чтобы организовать хотя бы иллюзию личного пространства, она на досуге вместе с Катей и Настей занавесила все дверные пролёты простынями. Получилось весьма аутентично. Ну… при условии, если ты жаждешь аутентичности. В противном случае, конечно, херня какая-то нищая…

Прошло полчаса. Как и обещал, я проводил торжественно молчащих ретритчиц в люкс на второй палубе и… и тут Агафоныч, старый чёрт, от души порадовал. Гуру не облажался. К этому времени он провонял всю каюту индийскими палочками, расставил свечи и намазюкал хной у Гио на лысине глаз. Зачем? Могу предположить, что исключительно забавы ради.

— Наслаждайтесь, — улыбнулся я. — Ваше путешествие начинается! Путешествие… к себе!

* * *

И полетели дни.

Несмотря на все неудобства, сейчас я проживал один из счастливейших моментов бытия Васей Каннеллони. Люди вокруг делали движуху, а движуха и есть жизнь.

Первый день прошёл посередь вод Рыбинского водохранилища, так что земли на триста шестьдесят градусов было не видать. И, конечно же, он был целиком и полностью посвящён ретриту. Сегодня мы обкатывали эту бизнес-модель, на ходу исправляли все шероховатости, вживались в роль и… и не всем это давалось легко.

— ****, ****, ****! — появлялся Гуру на капитанском мостике примерно каждый час-полтора. — Жопа затекла! *** лотос! *** палочки! *** свечи!

А затем набрасывался на консервы. Жрал, пил и курил как не в себя. Никогда не курил, а тут вдруг приспичило, как нельзя стало. А ещё грязно ругался на матросов, которые шутки ради благодарили его за мудрость, — как им и было велено, кстати.

Короче говоря, увы и ах, порочен был наш гуру. Раб страстей, невольник привычек.

Ах да! С едой мы, кстати, чуть не погорели. Ретритчицам сегодня причиталась плошка оставшейся после рассольника перловки, один злаковый хлебец и солнечная энергия на десерт. Естественно, барышни довольно скоро оголодали и начали тригериться буквально на всё. И пришлось мне объяснять, почему у Учителя губы блестят после шпрот.

— Мироточит, — многозначительно сказал я.

На первый раз прокатило, а вот второго я постарался не допустить. С этих пор по пути к пастве Агафоныч проходил тщательный визуальный осмотр.

День второй был уже полегче. Теперь стало понятно что делать, чего не делать, как делать и как не делать. Команда «Ржевского» выполняла свою работу, Гио с Агафонычем свою, а я свою. В перерывах между готовкой на весь экипаж, не соврать, часов пять-шесть провисел на видеоконференции со Стасей Витальевной и Солнцевым.

Посмотрел лендинг, почитал написанное на нём враньё и дал отмашку стартовать с продажами. Перестраховщица Стася назначила старт маршрута ровно через месяц с сегодняшнего дня, чтобы уж наверняка успеть. В остальном от плана мы не отошли ни на сантиметр. Дадарина, гастротур, аномальные продукты.

Под конец я спросил у Малыгиной, как вообще дела на пляже обстоят. Новостей было две, и обе, — внезапно! — хорошие. Новость первая: Сидельцев приезжал качать права повторно. И на сей раз он был поспокойней. Постоял, поогрызался с Волконскими, попросил меня выдать, получил отказ и убрался несолоно хлебавши.

А это значит что? А это значит, что он не в курсе про теплоход и то, где мы сейчас находимся. Тут же на меня такое спокойствие накатило, что я сам чуть Учением не преисполнился.

Новость вторая — Санюшка обжился в роли шефа. Ввёл в меню свои знаменитые макароны с тушёнкой. Обозвал «Pasta del Sopravvissuto», а чтобы продать за тысячу с хреном рублей капал в неё капельку трюфельного масла. Спецпредложение пользовалось успехом, пляж жил своей жизнью, и скоро у «Волчиц» намечался второй матч.

За всеми этими разговорами я пропустил, как прошли Череповец. Из рассказов понял лишь то, что красиво и дохрена кранов на пристани стоит.

Вечером отпросил у Еремея Львовича внучку и очень душевно провёл время на палубе. Почти как тогда. Пускай без светлячков и гитары, зато с… ай, ладно. Джентльмены таким не хвастают. Но я-то не джентльмен! Ах-ха-ха! Было, короче!

Бурно, страстно, восхитительно. Были бы каюты обставлены по-человечески, я бы предложил Катьке съехаться, — чего ждать-то? — но уж что есть то есть. Решили пока что чуть поиграться в подростковость.

Во-о-о-от…

Но едем дальше! На третий день, подъедая гречу без ничего, барышни ретритчицы начали трезво понимать во что вляпались, и было решено внести в Учение хоть кое-какое разнообразие. Выручила Тырква. В качестве говорящей головы Ярыш-Ага, я поведал о том, что рассол-терьерша — это одна из инкарнаций Учителя. На вопрос о том, как могут две инкарнации существовать одновременно, прогнал заранее подготовленный спич о разнице течения времени относительно наблюдателя и о том, что всё есть Ярыш-Ага и Ярыш-Ага есть всё.

Озадачил барышень до конца дня и был таков. Но с тех пор к ритуалам добавилось групповое тисканье одуревшей от внимания собаки под вой поющих чаш и заунывное:

— Ты-ы-ыр-ква! Ты-ы-ы-ыр-ква!

Ночью почему-то не мог заснуть. Сперва ворочался, а потом начал слышать звуки. Источник звуков определить так и не смог, но что-то мне подсказывает, что Агафоныч начал пользоваться своим положением на полную катушку и втихаря потрахивать учениц… Не пойман, как говорится, не вор, но тенденция опасная.

Наступил четвёртый день. Середина пути. По плану где-то в полдень мы остановились в Вытегре на дозаправку, и направились дальше. Ещё чуть-чуть до выхода в Онежское озеро, а там уже и до Питера недалеко.

Ничто, как говорится, не предвещало. Однако вот, вместо рынды Буревого зазвучали тревожные звоночки.

Звоночек первый, который можно было бы и проигнорировать:

— Престафляешь, Фасилий! Сефотня фсю нощь некры снились, — начал задвигать мне Ваня Таранов у раздачи, забирая обеденный борщ. — Некры-некры-некры. Тут некры, там некры.

— Некры?

— Ну! — нахмурился Ваня и защёлкал пальцами. — Никкеры! Тщорнокошие! Тщорнож…

— Понял.

Казалось бы. Чего такого? Спящий мозг, он чего только не нафантазирует, но я УЖЕ напрягся. Так и проходил весь день, будто на иголках. Ну а когда вечером, — уже после выхода в озеро, — Мишкины пацаны всей толпой ворвались ко мне каюту и на три голоса начали орать о том-де, что у папы получилось, и вообще:

— Пойдём, дядь Вась! С тобой тётя Фурфура хочет познакомиться! — тут уж я чуйку игнорировать не смог. Если собрать на борту беглых преступников с воровским общаком, блаженных жён аристократов, пивовара-предсказателя, грузина-оборотня, да ещё и демоницу пригласить, то рано или поздно эта смесь просто обязана рвануть.