Ментовская мышеловка

Серж встал, подошел к бару, вытащил бутылку "Наполеона", выпил рюмочку, закурил, побродил по своему огромному особняку, проведал Михалыча, бывшего афганца, находящегося сегодня в охране. На Михалыча вообще плохая надежда.

Он был контужен в Афганистане и подвержен приступам. Положительной его чертой была неукротимая злость к противнику, а также мощнейший удар тренированной рукой. Тренировал руку он денно и нощно, страшно было смотреть, как он истязал себя в спортивном зале Заславского.

– Как дела, Михалыч?
– спросил Серж.

– Отлично, Серега. Я в норме.

– Голова-то сегодня не болит?

– Сегодня нет, вчера мучился страшно.

– Если будет плохо - скажи.

Серж еще пошатался по дому, а потом решил все же постараться уснуть и поднялся в спальню; только он прилег на свою великолепную постель, как услышал страшный грохот внизу. Он схватил пистолет и бросился вниз.

Истошно орала горничная, стоя у стены. На полу валялся Михалыч, а перед ним стоял с каким-то странным видом Саха.

– Ты что?
– вытаращил глаза Серж.

И только тут увидел, что входная дверь открыта, а прямо за спиной Сахи стоит человек в камуфляжной форме и держит голову Сахи под дулом пистолета. Серж, не думая ни секунды, выстрелил Сахе в лоб. Саха, даже не охнув, рухнул на шикарный паркет. Серж упал на пол и покатился к шкафу, за которым можно было укрыться от нападения.

– Они! Они!
– орала горничная.
– Саша постучал, Михалыч открыл, а там... Михалыч даже не успел шевельнуться, Сергей Вла...

– Заткнись, падла!
– заорал Серж, с пола стреляя в неизвестного. Не попал, и неизвестный отпрыгнул к стене. Еще выстрел в него, и опять мимо. Серж понял, что неизвестный не хочет убивать его. Значит, он ему нужен живой. А это неплохо, есть шанс.

Неизвестный глядел на него сквозь прорези для глаз на шапочке. Серж, лежа на полу, смотрел на него. Это опытный человек, опытный враг. Ему пришла в голову неожиданная мысль.

Он резко вскочил, схватил стоящую у стены горничную и встал за ее спиной.

– Шевельнешься, убью ее, падла! Убью!

Неизвестный молчал, но не стрелял. Серж почувствовал слабину. Значит, этот человек жалел какую-то прислугу... Это не из их братии. Собрав все силы, он яростно толкнул горничную в сторону неизвестного и, воспользовавшись моментом, выскочил в соседнюю комнату. Уже убегая, он заметил, как в дом ворвался другой человек в такой же камуфляжной форме. Дело становилось опасным. Серж разбил окно в комнате локтем и выпрыгнул во двор. Во дворе увидел трупы двух питбулей, убитых неизвестными. Что делать? Он был в футболке и трусах, ключей от машин не было, мобильного телефона не было, денег не было - все оставалось в доме. Но он был живой, он хорошо знал местность, в доме находилась его смерть; он вспомнил свои юношеские похождения, шнырянья по лесам, злые проказы и опасные проделки и перемахнул через собственный забор, хотя это было очень трудно сделать. За забором лес, Серж был босиком, тапки свалились у него с ног еще в холле. Пропарывая острыми корягами пятки, он продирался сквозь еловые ветки, рискуя выколоть глаза. Было совершенно темно. И он, полуголый, с пистолетом в руке.

К соседям он не решился идти, это было небезопасно. Он пробирался к шоссе.

Исцарапанный, в кровавых подтеках, с разбитыми в кровь ногами, он доплелся до шоссе и рухнул на обочине.

Время позднее, машин не видно. Но вот... шум двигателя. Он, рискуя быть раздавленным, пододвинулся ближе к дороге. Его должны были заметить. Пистолет он спрятал за спину, руки раскинул, словно мертвый. Ну.., ну.., остановись же...

"Жигуленок" темного цвета притормозил около него. Из него вышел мужчина, приблизился к нему. Остальное - дело техники. Сокрушительный удар в висок пистолетом, человек упал мешком, Серж потащил его ближе к лесу, раздел, оделся сам и направился к машине. "Извини, браток, - пробормотал он.

– Ты дышишь, ты живой, все будет о'кей, браток", - продолжал бормотать он, словно жизнь этого человека представляла для него какую-либо ценность. Но именно он спас его, вышел из машины, и Серж по-своему был благодарен ему за это и не желал его смерти.

Заславский завел машину и рванул по шоссе с наибольшей скоростью, на какую был способен "жигуленок". Включил музыку. "Ловко я вас?
– усмехнулся он над неизвестными врагами.
– Я вам не Саха с Лехой и не Михалыч с головными болями. У меня голова болит по другому поводу".

Машина неслась в сторону Москвы. Он знал, куда едет. В Теплом Стане жила его старая любовница Варька. Он давно не навещал ее, ей было уже далеко за тридцать, но он знал, что, если он приедет к ней, она его примет. Только бы дома была...

Он благополучно миновал Кольцевую дорогу, въехал в Москву. Оставил машину за поворотом недалеко от поста ГАИ и пошел через маленький лесок пешком. Костюм водителя "Жигулей" был мал ему, резал под мышками, ботинки жутко жали, они были размера на два меньше его размера, а носков не имелось вовсе, у него не было времени снимать с водителя носки и напяливать их на себя.

В ботинках, надетых на израненные корягами ноги, Серж доплелся до желаемого дома. Дверь была заперта, как теперь полагалось, был код. На его счастье, какой-то пьяный как раз входил в подъезд.

– Тебе куда?
– нагло спросил пьяный.

– Молчи, падло, - тихо сказал Серж.
– Туда же, куда и тебе.

Пьяный поглядел в бешеные побелевшие глаза Сержа и заткнулся. Серж сел в лифт и поехал на десятый этаж. Позвонил.

На его счастье, старая подруга оказалась дома.

Минут через пять после яростных звонков она открыла дверь.

– Сережа, ты?
– продирала она заспанные глаза.

– Я, я, кто же еще? Ты одна?

– С сыном...

– Ах, да, - вспомнил Серж.
– У тебя же сын.

– Причем твой, - сузила глаза Варя.

– Это еще надо доказать. Но хорошо, хорошо, потом об этом. За мной гонятся. Выручай. Сочтемся.

– Заходи. Неужели прогоню?

– Знаю, не выгонишь.

– Пиджачок-то не с убитого снял?
– покосилась на его кургузый серый костюмчик Варя.

– Живой!
– махнул рукой Серж.
– Позаимствовал. Костюмчик и тачку.

Варя наполнила ему ванну, и он рухнул туда, косясь на свое израненное корягами и колючками тело. Нормально, это лучше, чем положение Михалыча и Сахи. Лежал и отмокал. Потом Варя принесла ему всякие мази и кремы. Сама смазала раны, напоила водкой и чаем с тортом и уложила спать. Вот на сей раз он заснул намертво. Чудовищная усталость взяла свое. Он словно провалился в пропасть, здесь ему было гораздо уютнее, чем в роскошной постели в особняке. А уютно ему было потому, что никто, абсолютно никто не знал, что он находится здесь, в небольшой квартирке на окраине Москвы...

Глава 23

– Что ты наделал, мудак?!
– орал вне себя от ярости Владимир Игоревич Виктору.
– Ну зачем ты ворвался в дом? Кто тебя просил врываться в дом?

– Там стреляли. Я боялся, он убьет вас, - оправдывался Виктор, срывая с себя черную шапочку.

– Мы же договаривались - ты стоишь снаружи и в дом не входишь ни при каких условиях, ни при каких...

– А если бы вас убили, "Я тоже не имел права врываться в дом? недоумевал Виктор.
– Откуда я мог знать, что там происходит. Я-то думал, вы его обезвредите сразу.