Меня нашли в воронке

–  Бегом!

Позади грохотали выстрели немецких карабинов. Изредка взрывался грохотом Валеркин «Дегтярь». И она послушно побежала вперед, удерживаемая за мешок рукой деда.

Бежали, если можно так назвать передвижение по грязи, которая достает всего лишь по щиколотку, минут десять.

–  Стой, привал… - и Рита, и Еж, и даже дед дышали уже через раз.

–  А чего тихо стало?
– вдруг понял Андрей.

Все вдохнули и замерли на выдохе.

И впрямь тишина. Только немцы, но уже вдалеке, шипели ракетами.

А потом кто-то зачавкал в серебристой, подсвеченной сквозь туман луной, темноте.

Они приподняли винтовки, еще сегодня вылизанные под суровым присмотром деда почти до блеска, а теперь извазюканные в торфяной грязи.

Из тумана показался хромающий Валерка.

–  Фу ты… Пугаешь, как Фредди Крюгер…

–  Это еще кто?
– устало спросил Валера и рухнул в мягкую грязь.

–  Да так…

–  Пулемет где?
– шмыгнул носом дед. Видно было, как он тоже измотался.

–  Они по следу пошли. Человек десять, может двенадцать. Кучно так. Я их метров на двести подпустил. И влупил очередью длинной. В самую толпу. Не понравилось, сукам. Тут же попадали. Аж брызги по сторонам. От грязи, в смысле. А потом стрелять по мне начали. А я стрельну и отползу тут же, стрельну и отползу… Они пока головы подымают - я уж метрах пяти. А они по выхлопу бьют, дураки!
– Валера довольно засмеялся.
– Диск кончился, потом второй. Смотрю, обратно поползли. Я подождал, не дурак же. Может обманывают? Неее… Точно ушли. И забрали своих. А пулемет я в промоину бросил. Все одно патроны кончились. А если бы они опять пошли, я бы с этой железякой далеко не ушел.

–  А чем воевать-то будешь?

–  А найду чего-нибудь. Этот, как его… Хервассер, есть еще?

–  Киршвассер, дубина ты, хоть и доктор, - беззлобно подначил его дед.
– Черешневая вода, по-нашему.

–  Давай черешневую воду. Хлебнуть надо, для поддержки сил.

–  Пулемет жалко, блин, - вздохнул Ежина.
– Хороший был пулемет…

Валера прищурился было от наступающей злости, но дед вдруг громко зевнул и сказал:

–  Пулемет хороший, но Валерий Владимирович лучше!
– И достал фляжку из мешка.

–  А кто ж спорит то!
– распахнул глаза Андрюшка! А про себя подумал: «А я бы не выкинул…»

Валера глотнул из фляжки. И даже его, привыкшего к медицинскому спирту и ядреному деревенскому самогону, передернуло.

–  Ух!… - просипел он.
– Не фига не черешня. Больше на крапиву смахивает…

Дед понюхал:

–  Аааа… Вот это и есть шнапс. Не то, что та водичка!
– и довольно гоготнул.
– Держи-ка, Ритуля!

–  Нее… Я не буду, - слабо запротестовала она. Но фляжку взяла. И глотнула. Хотя и не хотела.

–  Вовсе не так уж и крепко… - сказала она, когда откашлялась и утерла слезы…

А когда огонь в пищеводе и желудке слегка утих, вдруг почувствовала прилив сил.

–  Еще?
– улыбнулся Валера.

Она качнула головой. Мол, хватит.

–  Тогда пошли, - сказал дед.
– Сейчас самое трудное будет…

Дед, оказалось, не шутил. Если до привала они кое-как, но шли, то сейчас в буквальном смысле пришлось ползти. Метров пятьдесят еще прошли, а дальше болото стало просто затягивать в себя, воняя сероводородом.

Поэтому поводу долго Еж возмущался, но потом и он замолчал, устало продираясь сквозь грязь…

…Гауптштурмфюрер СС Герберт Цукурс внимательно изучал карту. Послать погоню за русскими ночью, по болоту, он, естественно, не рискнул. Шаг в сторону - можно утонуть, а идти прямо по следам партизан - значит постоянно быть на прицеле. Чертов пулеметчик убил еще одного солдата и ранил двоих. А еще днем двое подорвались на сюрпризе в управе. Итого потери - двое убитых, трое раненых. Против одного партизана. Оберштурмфюрер Лакстиньш доложил, что русских на болоте было четверо. Всего четверо! Против батальона! Ну ничего… им чертовски повезло. Не более. И как эти же русские говорят - против лома нет приема?

Значит так… Партизаны идут по болоту с варварским названием Дивий Мох напрямик, по известной только им тропе. Болото это похоже на крокодила - только вместо пасти у него - длинным и узким языком - полуостровок с выходом на сушу. В обход, по краю болота, до выхода этого гребня около сорока километров. Значит достаточно одного взвода, чтобы перекрыть эту горловину и запечатать их там наглухо. Насмерть! Русские наверняка выйдут на сушу только к утру. И рухнут там без сил. А к утру, в крайнем случае к обеду, мы будем там. И возьмем их тепленькими…

–  Господин гауптштурмфюрер! Может быть, следует идти ротой?

–  Вы меня пугаете своей трусостью, обер… Их там четверо, всего четверо. Или вы обознались?

–  Возможно, мы ранили пулеметчика…

–  Значит на трех с половиной русских, вы хотите всем батальоном?

–  Может быть, ротой? Может статься, у русских там база и партизан ждут…

–  Кто? Кто их там может ждать?

–  Их товарищи, конечно…

–  Неделю назад наши союзники добили здесь большевистских десантников, фанатиков Сталина. Добили окончательно и бесповоротно. А до этого здесь никто и не слышал о партизанах. Следовательно…

–  Что?

–  То, что это или недобитки-десантники, или обыкновенные бандиты. Неужели вы, господин оберштурмфюрер, - в голосе Цукурса лязгнул металл, - думаете, что взвод лучших бойцов Латвии не сможет справиться с четырьмя русскими бандитами?

–  Конечно, смогут, но…

–  Приведите себя в порядок, оберштурмфюрер. И прикажите своим бойцам отдыхать. Выходим с рассветом.

…Через час и пятнадцать минут, вытащив замерзшую и насмерть перепуганную Риту из очередной промоины, они лежали в черной и холодной жиже, отдыхая перед очередным броском вперед. Говорить не было сил, даже дышать не было сил. Но идти надо было. Хочешь не хочешь - а надо. Впрочем - не хочешь идти, можешь тонуть.

Дед закряхтел, вставая с огромным трудом на четвереньки, и вдруг замер:

–  Тихо!

Чего тихо, никто так и не понял - стояла обычная ночная тишина. Шумели на ветерке исковерканные болотом маленькие кривые березки, где-то ухала какая-то ночная птица, лягуши орут друг на друга любовными песнями… Все как обычно.

Чего Еж и озвучил.

–  Тихо говорю, - рявкнул на него дед.
– Дымом пахнет…

–  И точно!
– удивился Валера.
– А я и не заметил. Вернее заметил, но внимания не обратил.

–  Костер жгут, твою мать…

–  Кто?
– спросил Еж. А потом подумал и добавил: - Извините, не подумал!

Дед Кирьян подумал и зло добавил:

–  Ладно, пошли вперед. Нас все одно слышно за сто верст. Может это те десантники, о которых Виталий рассказывал? Немцы, вроде как, не должны были вперед нас до острова добраться. Не стреляйте только. Ежели что, лапы в небо. Все одно шансов у нас нету. Положат за два чиха и даже не сморкнутся. А там посмотрим, чего да как.

И они снова тяжело зачапали вперед. Время от времени на четвереньках, а иногда и опять ползком. Уже начинало светать, когда они, грязные как вурдалаки, выползли на твердую землю островка.