Меня нашли в воронке

Пленник упал назад, брызнув кровавым веером из разбитого носа и опрокинув табурет. Очки разломились по дужке, но, слава Богу, не разлетелись на осколки. А то бы остался без глаз, военнопленный студент…

–  Der Schweinerne Dussel!
– пробормотал немец, с явным огорчением разглядывая кровавое пятно на брюках.
– Der regt mich auf…

Гауптман опять зевнул и подошел к окну.

Пока они чего-то там балакали, Лешка кое-как пытался восстановить дыхание. В конце концов, получилось, хотя явно сломанный нос этому не способствовал. Зажав нос рукавом куртки, он встал, сглатывая кровь.

–  Жиф? Ничьего… скоро мы тьебя расстрьльяем, польшевистский фанатик.

–  Г-г-господин…

–  Feldpolizeikomissar.

«И у них комиссары есть?!» - мелькнула удивленная мысль, но тут же уступила место боли и страху.

–  Г-господин ф-фелдьп-полицайкомиссар… Я с-скажу в-в-все… - гундосо заикаясь, произнес Лешка.

–  Sietzen!
– рявкнул тот в ответ.

Лешка, повинуясь приказу, поднял одной рукой табуретку и присел на нее с краюшка:

–  Я и в-вправду не з-знаю как здесь оч-чутился. С-скажите, сегодня к-какое ч-число?

–  Тридцатое апрьеля тысяча девятьсот сорок второго года.

–  А я из т-тридцатого ап-преля д-две тысячи п-первого. Я из-з-з б-будущего…

Фельдполицай поморщился и вмазал Лешке еще раз. По уху. Этого хватило, чтобы тот вновь свалился на пол.

Потом фриц высунулся в окно и чего-то гавкнул. В избу влетели два дюжих солдата, схватили Лешку под мышки и потащили в сарай. По пути пересчитали им все ступеньки и пороги.

Только в сарае уже Лешка несколько оклемался. Хотелось пить, но вот есть почему-то не хотелось. А еще хотелось умыться. Кровавые сопли - вот только теперь он понял, что такое «кровавые сопли» - подсыхали и стягивали кожу. Стреляло в ухе, саднило в носу…

Но больше всего хотелось жить…

Как-нибудь, но жить.

Лешка свернулся калачиком на охапке сена, ровно в детстве и попытался задремать…

–  Обычный сумасшедший, герр фельдсполицайкомиссар. Попал на фронт, первый раз под обстрел и тронулся умом.

–  Не сомневаюсь, гауптман. Я был под Оршей, когда русские первый раз применили свои «органы». Тех кто, выжил в том аду, списали поголовно. Одного мне даже пришлось пристрелить. Он лежал в траншее, палил в небо из пулемета и орал «огненные черти, огненные черти!». Меня волнует другое… - фельдсполицайкомиссар не заметил, как передернуло толстячка гауптмана.
– Меня волнует другое. Его форма. Эти сигареты и эта зажигалка. Видите наклейку на зажигалке? «Сделано в Китайской Народной Республике». Китайской??? Но Китай воюет с Японией… Им не до мелочей. Японский протекторат? Манчжурия? Или Шаньси? Или Синьцзянь? Там черт не только ногу сломает, в этих китайских государствах… Похоже это японцы. Они, хотя и наши союзники, могут приторговывать с Советами по мелочам. Второго фронта на русском Дальнем Востоке, к сожалению, мы до сих пор не имеем. Далее… Сигареты «Прима. СССР» производства компании «ДЖ. Р. Рейнольдс Тобакко Компани. г. Санкт-Петербург» Американцы штампуют эти сигареты в забытой Богом Флориде и ленд-лизом поставляют русским. В эксклюзивном, экспортном исполнении.

–  Почему во Флориде, герр…

–  Давайте без чинов. Дитер Майер, к вашим услугам.
– Щелкнул каблуками комиссар тайной полевой полиции.

–  Хорошо, герр Майер. Рудольф Бреннер. Так причем же тут Флорида?
– переспросил гауптман.

–  Там у янки есть город. Санкт-Петербург. Один из центров табачной промышленности Юга, между прочим. Дразнят американцы Усатого.
– Ухмыльнулся Майер.
– Дразнят… Это как раз в духе янки. И только им в голову приходят эти идиотские слова - прима, экстра, королевский размер… И что в итоге мы имеем?

–  Что?
– не понял Бреннер.

–  Японская зажигалка, американский табак, новая форма. Без знаков различия, к тому же… Русские перебрасывают сюда элитные свежие части с Дальнего Востока. Вот что это значит. Парень просто не умеет врать. Можно выбить из него все, что требуется. Но мы же, немцы, интеллигентные люди… Не так ли, Бреннер?

–  Так точно, господин фельдсполицайкомиссар!
– щелкнул каблуками гауптман и раздраженно подумал: «Ты-то конечно, интеллигент! Не-то что мы мясо окопное…»

–  Да перестаньте, Бреннер, мы же договорились с вами…

Майер высунулся в окно:

–  Эй, рядовой! Ко мне!

Рыжий немец, сидевший около бронетранспортера, подскочил и бросился к окну:

–  Рядовой первого класса Эрих Грубер по вашему приказанию прибыл!

–  Рядовой, бегом до местного старосты. Отряду вспомогательной полиции прибыть сюда через полчаса. Приказ понятен? Выполнять!

–  Так точно, господин фельдсполицайкомиссар!
– рявкнул рядовой, развернулся кругом и побежал за ворота.

–  Как мне, Рудольф, надоели эти чинопочитания… - вздохнул Майер.
– Хочется чего-то простого, домашнего, человеческого. А вам?

«Конечно» - мрачно подумал гауптман - «С тобой пообщайся по-родственному. Мигом дело заведут и в штрафбат загремишь, павлин расфуфыренный» Но вслух сказал совершенно другое:

–  Может быть, отобедаем, герр Майер?

–  С удовольствием. Только дайте приказ своим солдатам сопли этого большевика вытереть с пола.

Лешка очнулся от скрипа дверей. Он вздрогнул от предчувствия, но на этот раз пришли не за ним. В сарай влетел от могучего пинка долговязый красноармеец в натянутой до бровей пилотке и ржавой от грязи шинели.

–  Вот, суки!
– ругнулся он, когда дверь закрылась.
– Чего пинаются? Гады…

Потом он перелез по сену к Лешке, улегся рядом и протянул руку.

–  Здорово! Ты чьих будешь?

–  Наших.
– Буркнул Леха в ответ.

–  Да вижу, что наших!
– Засмеялся красноармеец в ответ.
– Тебя как звать-то?

–  А ты чего такой жизнерадостный?
– Покосился на него Алексей.

–  Вадик Зелянин!
– вместо ответа протянул руку тот.

–  Иванцов. Алексей!

–  Слышь, Лех… - Вадик подвинулся поближе.
– А ты как сюда-то попал?

–  На летающей тарелке прилетел…

–  Чего? На какой тарелке?

–  Ничего. Сам не помню. Помню, что по полю шел. Ночью. Темно было, как у негра в заднице. Споткнулся. Упал в яму какую-то, а там чем-то по голове накрыли. Днем тут очнулся.

Вадик засмеялся.

–  Ты что как кобыла?
– разозлился Лешка.
– Все ржешь и ржешь…

–  Да так, выражение забавное, как у негра в заднице… Не слышал раньше. Агась!

–  Дарю, - угрюмо ответил Алексей и осторожно потрогал нос. Кровь уже давно подсохла, но дышать было носом тяжело.
– Слышь, Вадик, а у тебя покурить есть чего?

–  Откуда… Фрицы все отобрали… - Печально вздохнул «сосарайник».
– А меня оглушило. Очнулся - немцы кругом. От полка щепки. Триста двенадцатый стрелковый, двадцать шестая Сталинская дивизия, Первая ударная армия. Слышал?

–  Северо-Западный?

–  Агась. Под Рамушево бились. То наши надавят, то немцы… Траншеи из рук в руки переходили за день раза по два. А дна в траншеях нет. Кровь да трупы. Да… - Вадик на минуту замолчал, а потом продолжил.
– Ну, меня и уволокли. А я сбежал. Агась. Деру на пересылке дал. Лопухнулись фрицы. До вологодских им далече…