Меня нашли в воронке
Шрифт:
В госпиталь их определили как вольнонаемных. Санитарок не хватало, поэтому и тяжелораненых помогали в машины грузить, и бинты стирать, и воду кипятить. А Маринке пришлось помогать при ампутации. Ногу держала.
– Я чуть сознание не потеряла. Потом говорят - выноси. А я не знаю, куда. Мне показали - там за палатками яма вырыта. Туда руки-ноги складывают и хлорной известью засыпают.
– А ночью раненые пошли. Один за другим. Я чуть не с ума не сошла, к каждому кидалась - вдруг кто из вас… Ежина, привет!
– крикнула Рита.
– Знакомься,
Мальчик посмотрел на тетю Риту и что-то сказал набитым ртом, при этом крошки хлеба и колбасы выпали на грудь.
– Ну что ты свинюшка-то такой, - заботливо отряхнул мальчика Еж.
– Сначала прожуй, потом разговаривай.
Вместо ответа Ваня откусил еще сыра.
– Еж, чего сидишь, машину разгружать!
– Кирьян Василич! Вы ранены… - воскликнула Маринка.
– Пустяк. Царапнулся. Идите-ко сюды, челомкну.
Дед бережно расцеловал обеих девчонок в щеки.
– Вы тут с мальцом посидите, а мы пока машину разгрузим. Опосля побалакаем. Надолго отпустили?
– До вечера. К десяти надо вернуться.
– Надолго, значитца… Ну, отдыхайте. Мы скоро.
«Скоро» затянулось на целый час. Таскали ящики с боеприпасами, сухпай, пол-ящика водки, медикаменты… А в одном из ящиков оказалась странная штуковина. Вроде миномета - железная труба на треноге. Но вместо мин к нему прилагались охотничьи патроны двенадцатого калибра и стеклянные шары с горючкой «КС».
– Ампуломет, - заявил один из бойцов.
– Я с такой дуры стрелял под Ленинградом. Патрон снизу загоняешь, а сверху шар.
– И далеко фигачит?
– Поинтересовался Вини.
– Прицельно - метров на сто, сто двадцать. Но можно и на двести пятьдесят закинуть. Только куда полетит - непонятно…
– Смешная какая штукенция… - покачал головой Вини.
– Не скажи. В обороне хорошая штука. Вот в атаку с ним несподручно. Расчет сразу вышибают. А если пуля в ящик с шарами попала… Все. Приплыли.
– Смотри-ка… Связисты провод тянут. Эй, маркони, куда тащитесь?
– крикнул Еж.
– Штаб сюда перебирается. Велено КП оборудовать. А почему, Маркони-то?
– А кто еще?
– Еж, Маркони - так радистов называют. И то на флоте. А эти линейщики, кабели прокладывают…
– Буду знать. Кстати, а мы куда, интересно.
Молодой связист остановился:
– Я почем знаю… У вас командир есть его и спрашивайте.
– Кабель, не дури. Уж кто-то, а ты-то все знаешь.
Связист оглянулся зачем-то, а потом уже ответил:
– В полк пополнение пришло. И усиление танковой ротой. В наступление пойдем. А вы тут остаетесь, пока комендантский взвод не примет работу. Ну а потом ждете пополнения и вперед.
– Вот гадство… - ругнулся Еж.
– Значит, мы тут на дядю работаем?
– Это армия, сынок!
– похлопал его по плечу Вини.
– Надо трофеи заныкать. Хватайся за ящик, потащили.
Пыхтя, матерясь, потея и падая время от времени в скользкую грязь, они вскарабкались на холм.
Оттуда уже увидели как полк, обходя высоту, змеей втягивался на лесную дорогу, направляясь в сторону
Демянска.Параллельно пехоте ползли по полю танки. Две тридцатьчетверки и три каких-то мелких танка.
Еж говорил, что это «Т-70», а Вини - «Т-60». Спор разрешили, подбросив трофейную датскую монетку. Та упала в грязь, воткнувшись ребром.
Вини заржал:
– Будем считать, что это недоделанные «КВ».
Наконец, танки, вонь от которых дошла и до высоты, свернули в лес и спор затих сам собой.
– Эх, Олега бы сюда, он бы пояснил. Надо у девок узнать, как он там.
Когда ампуломет дотащили, пошли к девчонкам, которые возились с мальчишкой, пытаясь его умыть. Пацан успешно отбивался.
– Эй, дочки-матери. Расскажите, хоть, как там Валера с танкистом.
– Валера злой с костылем скачет по всему госпиталю. Лежать категорически отказался, врачам помогает. Говорит там и останется после лечения.
– А Таругин?
– Сделали операцию, осколок вытащили. Ожил. Привет передавал.
– Жив, значит, курилка… Куда дед подевался?
– А его насчет подвигов корреспондент допрашивает.
Парикмахерша деда постригла и побрила, оставив усы. Правда, они коротковаты еще были, поэтому, как красноармеец Богатырев ни старался их подкрутить по просьбе Леденевой, залихватского вида не получалось.
Зато два «Георгия» на груди смотрелись очень колоритно.
– Эй!
– крикнул им комроты.
– Вы чего лоботрясничаете. Вперед, раненых грузить.
Легкораненые, кто мог передвигаться, ушли еще ночью. Часть тяжелораненых с поля унесли санитары других рот. На высоте в блиндаже осталось человек десять. Их в полуторку и потащили.
А на севере от высоты, куда ушел полк - загрохотал бой.
– Наступление… - флегматично сказал какой-то боец, затягиваясь трофейной сигаретой.
– Товарищ Леденева, сейчас машина в полк пойдет. Вы готовы?
– спросил корреспондента Прощин.
– Вроде бы да. Ну, до свидания, товарищи бойцы! Ждите про вашу геройскую роту репортаж.
Рота ответила веселым:
– Ура! Приезжайте еще, товарищ младший политрук!
– А это, мальчики, уже от вас зависит. Если так же воевать будете обязательно приеду. Только танк подбейте обязательно.
– Непременно подобьем. Даже два!
– Ловлю на слове!
– очаровательно улыбнулась младший политрук.
– А это вам!
– протянул ей сверток сержант. И такой же протянул Тане.
– Трофейный коньяк и шпроты. Чем богаты, как говориться!
Таня опять покраснела и промолчала. А Леденева чмокнула под одобряющий гул бойцов Прощина в свежевыбритую щеку. Отчего смутился уже сержант.
– До свидания, мальчики!
– Девчонки, а вы чего не едете?
– спросил Риту с Маринкой Еж.
– Мы вечером своим ходом.
– Тогда милости прошу к столу! Эти оглоеды при вас хоть культурно себя вести будут, - засмеялся командир роты.
Оказывается, двое бойцов по приказу сержанта сколотили на скорую руку стол, поставив его в церкви, и расставили там еду.