Мера один

И я стою прямо на нем.

Как разряд тока, по жилам и мышцам прокатилась сила. Мои глаза удивленно распахнулись, и эффект сразу же пропал — я потерял концентрацию. Но дар был!

— Я понял, мастер! — срывающимся голосом прохрипел я.

Я до того разволновался, что даже потерял чувство стихии.

— Спика, я вижу, — довольно улыбаясь, ответил Скойл, — Теперь все зависит только от тебя. Кстати, вон и твоя хозяйка идет.

Я обернулся. Хильда зашла на ристалище и двигалась ко мне уверенной походкой. Рассматривая ее, я в который раз отметил грацию и красоту. Особую, волчью красоту хищницы, готовой броситься, едва жертва даст слабину.

Если сравнивать ее с первушкой Устрицей, то это земля и небо. Та более мягкая, нежная, со своей женской хитростью, позволяющей выживать в жестоком мире. Но Устрица и не прыгает выше головы.

Хильда же готова была порвать любого, кто встанет на пути.

Я поймал себя на мысли, что вспоминаю первый день, когда случайно заметил Волчицу без верхней куртки. И быстро постарался взять себя в руки.

— Первота сраная, еще одна такая мысль, — вместо приветствия сказала Хильда, но ожидаемого кулака в живот не прилетело.

Вместо этого она посмотрела на Скойла:

— Мастер, вы прямо лучитесь весь, — удивилась она.

— Потому что первота сраная сегодня превзошел все ожидания, — счастливо улыбаясь, ответил наставник.

* * *

Мы шли по Вольфграду. Стройный стан Хильды покачивался впереди, и я, как и положено первушнику, держался позади. Правда, на нее я особо не смотрел, потому что крутил головой.

С Вольфградом будто что-то произошло. На улицу высыпало много народу, вокруг кипела работа, и я сразу сообразил, что в основном тут бегали первушники и нули.

Последних заставили выполнять самую черную работу. Они мели улицы, драили стены у домов, вычищали канавы для стока отходов.

Город не только убирали, но и украшали. Улицы обвешивали яркими флажками, на домах появлялись еще фонарики. Многие дома белили заново, и вокруг слышалась ругань недовольных зверей.

— Давай, первота, пошевеливайся!

— Нули, если жить хотите, вам лучше успеть до темноты!

За пропущенные пятна и грязь прилетало даже первушникам, а нулей в лучшем случае ждала порка. В худшем же…

Больше всего меня угнетало, что я ничем не мог помочь. Не пробежишься по Вольфграду карающей тенью, обломаешься на первом или втором звере.

— Что случилось, госпожа? К чему все это? — спросил я, пытаясь отвлечься от всеобщей несправедливости.

— Мог бы и догадаться, Спика, — добродушно ответила Хильда, — Со дня на день ожидают приезда великого приора.

— Понятно…

Чувствовалось, что она думает о чем-то своем. И это что-то было намного серьезнее моей наглости, поэтому обычных возмущений не последовало.

— Куда мы идем, госпожа?

— Спика, первуха ты приставучая, — вздохнула Хильда, — Ты в особняк, а я дальше, по делам.

Я поскреб затылок. Вот спроси сейчас про дела, и эта бестия вспылит. И так уже хожу по краю. Но про печать надо у кого-то вызнать, а больше в Вольфграде я никого не знаю.

— Вот только спроси! — огрызнулась Волчица, видимо, уловив мои эмоции.

Меня взяла злость за ее характер. Вот ничем она не отличалась от капризной и своевольной женщины со своими заскоками.

— И куда ты идешь, госпожа? — с вызовом спросил я.

Кулак не достал до моего живота несколько сантиметров, и Волчица зло бросила.

— Быстрый стал, да?

— Вашими стараниями…

— Научила на свою голову, — сказала Хильда, не то скалясь, не то улыбаясь.

— Как спрятать «слово» от Неба? — на одном духу выпалил я.

Была не была, помирать, так с музыкой. Но мне надо было все выяснить, и побыстрее, раз уж приор прибывает, и суд над Скорпионами вот-вот состоится.

— Ах ты ж, — Хильда даже забыла возмутиться, — Зачем тебе?

— Печать Кабанов, помнишь? Я говорил.

— Ты думаешь? — она остановилась, — Но…

Волчица застыла посреди улицы. Как раз рядом с ней мел веником щуплый старичок-первушник, и он решил быстро исчезнуть. Видимо, почуял, что меня сейчас будут воспитывать, и побоялся, что прилетит и ему.

— Да ну нет. Думаешь, Грэй рискнет так? Секретницу всегда может проверить Альфа по первому требованию, уж тем более на суде.

— Секретницу?

Хильда смерила меня взглядом.

— Вот если бы не Хакон, — она покачала головой, — Я бы тебя уже давно убила. Ты слуга, твое дело…

— Защищать слово клана, — закончил я за нее и пристально посмотрел в глаза, — Ведь так?

Она закусила губу. Я же продолжил:

— Я имею право знать. Твой примал прошел испытание «верность», почему ты ему не доверяешь, госпожа?

— Не забывайся, Спика, — неуверенно ответила она, а потом вдруг сказала, — Я получила право встретиться с Хормом, старейшиной скорпов. Сейчас иду к нему. Чем ты мне тут можешь помочь?

— А с тобой можно?

Кулак едва не достал до моего живота. В этот раз я даже не отпрыгивал, а лишь довернул корпус. Хильда злобно засопела, но второй раз бить не стала.

* * *

— Вот что я делаю, — она покачала головой, когда мы спускались в подземелье крепости.

Далеко перед нами шел хмурый смотритель тюрьмы. В его руке позвякивала связка ключей, и лысый зверь в засаленном кожаном халате нервно оглядывался.

Судя по комплекции, этот смотритель ничем себя не утруждал, кроме обжорства. Я подумал, как же получилось, что Небо до сих пор не скинуло ему меру? Уж точно этот зверь продвижением по личному пути себя не утруждает.

Я узнал то подземелье, в котором держали меня, и постарался не смотреть на дверь, где мы с Фолки когда-то избавлялись от улик. Но мы прошли через коридор, и по лестнице спустились еще ниже.

Здесь было темно, и царила зловещая атмосфера. Воздух был пропитан страданиями.

Я прощупал лучом коридор, здесь он был намного короче, чем сверху. Смотритель остановился у одной из дверей и спросил:

— Вам кого? Воина? Или мага?

— Старейшину, который маг.

Тюремщик прошел к следующей двери, сунул ключ в замочную скважину, но, не поворачивая, заворчал: