Мерценарий
Шрифт:
Был ли Вурм галлюцинацией, плодом поврежденного мозга, пораженного биологическим захватчиком? Маадэр не любил размышлять на эту тему. Но и уйти от нее было невозможно. Как невозможно уйти от себя самого.
В автобусе Маадэр чувствовал себя неуютно, ограниченное пространство, наполненное ритмичным гулом и едким запахом бензина, всегда действовало на него дурно, однако автобус был наиболее приемлемым видом транспорта в Восьмом – по крайней мере в его конструкции не было электро-двигателя. Передвижений по Восьмому пешком при свете дня Маадэр старался избегать – в отличие от гниющей клоаки Девятого здесь жандармы были не диковинкой, а обычным, в порядке вещей,
Была и другая причина путешествовать скрытно – камеры наблюдения, которые Маадэр подмечал автоматически. Если лет пять назад они только появлялись на улицах, то теперь без них редко обходился хоть один квартал. Маадэр же не горел желанием остаться запечатленным в невидимых объективах.
Бывать в Восьмом ему приходилось редко. Его клиенты обычно происходили из Девятого, где услуги мерценария пользовались определенным спросом, по крайней мере в старые времена. В Восьмом мерценарии постепенно становились редкостью, как на прочих планетах Консорциума. Здесь просто не было проблем, которые решить мог лишь мерценарий, а с бытовыми мелочами вполне неплохо справлялись местные воры, вымогатели, телохранители и убийцы.
Маадэр, поглядывавший в окно чтобы отвлечься от боли, подумал, что татуировка мерценария здесь выглядит так же нелепо и странно, как пиратская – в центре старого Лондона, или татуировка узника Дахау в рейхсканцелярии древней Германии. Это был не его город. Чужая вода, в которой плавают другие рыбы, привычные к иному корму. В последнее время он ощущал себя здесь скованно и неудобно – как рыбешка, бултыхнувшаяся из океана в глубокую отстоявшуюся пресную лужу.
Боль достигла того предела, когда перед глазами ползут, перетекая один в другой, зеленые и фиолетовые круги. Маадэр потянулся за контейнером, но внезапно, еще не успев его коснуться, почувствовал облегчение. Боль не исчезла, но сделалась мягче – как будто кто-то прикрыл обнаженные, звенящие от напряжения нервы толстой и плотной тканью. Маадэр едва не застонал от удовольствия.
«Спасибо, Вурм, - сказал он мысленно, - Я знал, что в твоем крошечном теле бьется большое и доброе сердце».
Вурм рассмеялся, и от его смеха в затылок точно вонзили две сотни крошечных серебряных булавок.
Спустя немногим более получаса Маадэр покинул автобус. Улица, на которой он оказался, не выделялась ничем примечательным среди прочих улиц Восьмого, но из-за обилия стекла и пластика Маадэр ощутил небольшой приступ дезориентации, похожий на тошноту. Дома здесь были слишком высокими, куда выше, чем привычные ему, их причудливые ребристые формы напоминали ему силуэты каких-то чудовищных кристаллических полупрозрачных растений. В своем потрепанном плаще он должен был выглядеть тут по меньшей мере неуместно.
Однако нужный дом он нашел сразу. Ему приходилось здесь быть, хоть и достаточно давно. Тогда, несколько лет назад, он не думал, что ему придется переступить порог вновь.
Небольшой двухэтажный особняк выглядел опрятным и ухоженным, не очень выделяясь среди своих гигантских собратьев. Но дверь, хоть на первый взгляд это и не было заметно, кто-то успел укрепить листовой сталью, а также смотровым глазком, скорее всего перископической конструкции. Кто-то, кто еще не успел расслабиться в мягком климате Восьмого.
Маадэр по привычке постучал, хоть здесь и была кнопка звонка. Он старался обходиться без помощи электрических устройств там, где это было возможно. Из
привычки это давно превратилось в образ жизни.– Кто? – спросили из-за двери, хотя Маадэр стоял напротив смотрового глазка.
– К господину Уэббли, - кратко сказал Маадэр.
«В списке глупостей, которые ты совершил за сегодня, эта – самая большая, - пробормотал Вурм, пока хозяин, кряхтя, отпирал засов, - С другой стороны, день только начался и, возможно, тебе представится иной шанс… Если ты выйдешь отсюда живым».
Маадэр не успел ответить - дверь открылась. Внутри было темно, оттуда донесся тяжелый запах чего-то затхлого, несвежего. Так может пахнуть в заброшенном доме, который посещают лишь крысы. Еще пахло густым запахом крепкого табака, и он перебивал все остальные. Ощутив его, Маадэр улыбнулся.
– Здравствуй, старый бандит, - сказал он, - Не ожидал?
– И ты здравствуй, Куница, - ответил ему хозяин медленно. Он был коренаст, лет пятидесяти, смотрел настороженно, точно вспоминал, кто пожаловал к нему в гости, - И верно, странная встреча. По дружбе или по делу?
– Где дружба, там и дело… - сказал Маадэр, стараясь держаться непринужденно, что не очень получалось под прицелом внимательных темных глаз, - Пустишь в свою берлогу?
– Ну что ж, заходи… - Уэббли посторонился, пропуская его внутрь и не сводя с него взгляда.
– Все нормально? – уточнил Маадэр на всякий случай.
– А почему нет?
– И я не помешал?
– Если и помешал, ты все равно влезешь внутрь, к чему спрашивать?
– И верно, - Маадэр рассмеялся, - Действительно, к чему…
Он решительно зашел внутрь. Внутри и впрямь было душно – несмотря на то, что архитектура дома предусматривала достаточное количество окон, все они были закрыты, а некоторые для надежности еще и заварены стальными полосами. Из-за этого, или из-за стрекота нагнетающих воздух насосов интерьер походил на внутренности какого-нибудь подземного убежища, в котором присутствие человека – лишь эпизодическое явление.
Маадэр окинул взглядом обстановку. Ничего лишнего. Ни мебели, ни техники, ни оружия на виду. Как будто оказался в большом двухэтажном склепе.
– У тебя спартанский вкус, - заметил он, - Весьма похвально. Редко кто из мерценариев…
Удар пришелся в живот и был достаточно силен, чтобы отшвырнуть Маадэра в сторону и на несколько секунд сделать окружающий мир еще более темным. Кажется, он врезался в стену и упал. По крайней мере, когда Маадэр смог открыть глаза, он лежал на полу. У него ушло некоторое время чтобы набрать воздух в легкие, и сделал он это не без труда. Он чувствовал себя так, словно в его внутренностях взорвался крупнокалиберный снаряд. Когда зрение вернулось полностью, он заметил нависающую над ним фигуру и три глаза, внимательно изучающих его сверху. Два из них были темными, прикрытыми густыми седеющими бровями, третий оказался металлическим, в диаметре миллиметров пятнадцать.
– Ты или слишком глуп, Куница, или слишком хитер, - прогудел Уэббли, без труда удерживавший одной рукой массивный дробовик, направленный в лицо Маадэру, - Я знаю тебя достаточно долго, чтобы считать, что ты не так и глуп.
Маадэр благоразумно удержался от каких бы то ни было движений или жестов.
– Я… Я пришел к тебе как к старому приятелю, Дэниэл.
– Приятно слышать. Но у меня уже есть старый приятель, Куница, его зовут «Ремингтон» и, боюсь, я не смогу его сдержать, если он захочет разнести твою поганую голову вместе с твоим лживым языком как гнилое яблоко. Говори, зачем пришел, и живо!