Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире

Ожидая, пока он приедет в участок, Мэрилин позвонила Грейс. Та сообщила, что Глэдис все еще стоит перед домом, и ей уже звонят соседи, спрашивая, все ли в порядке. Мэрилин объяснила, что вскоре прибудут две полицейские машины, без сирен. «Она просто хотела, чтобы все прошло тихо, — вспоминал офицер полиции. — Я сказал ей, что она может лично убедиться в том, что все будет очень аккуратно. Мы поедем вслед за Тэдди и его партнером, и она сама увидит, как он справится с ситуацией. У этого парня был настоящий талант».

Через несколько минут две полицейские машины катили к дому Грейс Годдард. В первой сидел Тэдди и его партнер, а во второй — полицейский и кинозвезда. «Въехав в жилой квартал, мы снизили скорость, — рассказывал полицейский. — Мэрилин сползла вниз на своем сиденье». Полицейские оставили машины у дома, соседнего с домом Грейс, откуда они могли видеть Глэдис, спокойно сидевшую на ступеньках крыльца, скрестив руки на груди. Затем к ней подошел офицер из первого автомобиля — Тэдди. Капитан и Мэрилин не могли слышать, о чем они говорили, но по позе Глэдис и ее голосу быстро стало понятно, что она снова возбудилась при виде полицейского, одетого в форму. «Я быстро вызвал по радио санитарную машину и сказал об этом Мэрилин», — рассказывал офицер, который находился в машине рядом с ней.

Мэрилин сидела, спокойно наблюдая, как другой офицер успешно успокоил Глэдис.

«Я вышел из своей машины и подал Тэдди быстрый сигнал, что санитарная машина уже в пути, — вспоминал первый полицейский. — К тому времени, когда я вернулся, улица уже наполнилась людьми».

Ближайшие соседи, которые в течение последнего часа были свидетелями фокусов Глэдис, наблюдая за событиями из-за задернутых занавесок, теперь ощутили в себе достаточно смелости, чтобы подойти поближе. Когда первый офицер вернулся к машине, он увидел странную картину: Мэрилин взяла куртку от запасной формы, лежавшей в машине, и натянула ее себе на голову.

Когда он вернулся в машину, Мэрилин быстро спросила: «Они меня видели?»

«Нет, эти зеваки должны были смотреть только на меня», — сказал он. Затем он спросил Мэрилин, не хочет ли она выйти из машины и поговорить с матерью. Она отказалась сделать это, сказав, что Глэдис явно не в себе и «к чему хорошему это может привести?».

Потом они сидели вдвоем в машине и спокойно ждали приезда санитарной машины. «Вы попросили их, чтобы они не включали сирены?» — спросила Мэрилин. Он сказал, что да. Тогда она положила руку ему на колено и сказала: «Вы — очень добрый человек». Затем они наблюдали, как Глэдис Бейкер — все еще в сильнейшем возбуждении — привязали к носилкам и положили в санитарную машину. Когда санитарная машина медленно двигалась мимо их машины, несколько мгновений они могли слышать доносящиеся изнутри крики безумной женщины. Мэрилин вздрогнула и еще сильнее натянула куртку на голову, зажав уши.

Полицейский и Мэрилин молча следовали за санитарной машиной. Наконец Мэрилин сняла куртку с головы, внимательно осмотрела ее и мягко стряхнула несколько прилипших к ней волосков. «Я спросил ее, все ли с ней в порядке, — вспоминал полицейский, — она на мгновение засмеялась». Они наблюдали, как санитарная машина свернула вправо и отправилась дальше.

Когда они наконец вернулись в участок, полицейский и актриса продолжали хранить молчание. Наконец Мэрилин глубоко вздохнула. «Никто не понимает, — тихо произнесла она. — Некоторые люди просто не могут удержаться, чтобы не поглазеть».

Новый дом Глэдис

9 февраля 1953 года Мэрилин Монро должна была посетить награждение «Фотоплей», где ее отметили как «Самую быстро восходящую звезду». Ее родные вспоминают, что она не хотела идти: «Она не была уверена, что при сложившихся обстоятельствах сможет сыграть там то, что от нее ожидали, а именно — Мэрилин Монро».

Действительно, это был трудный день.

Утром этого дня Глэдис была помещена в санаторий «Рок-Хэйвен» по адресу 2713 Гонолулу-авеню в Ла-Кресчента, Калифорния. Это было длинное здание в мексиканском стиле на трех с половиной акрах земли, покрытой пышной растительностью. Попасть туда можно было через гигантские ворота с металлическими словами «Рок-Хэйвен» наверху. В то время Мар-вине Вильяме было всего 18 лет, и она совсем недавно начала работать в санатории. «Это было замечательное место, — вспоминала она. — Его также называли Санаторием киноактеров, несмотря на то, что в нем было не так уже много кинозвезд. Единственными, о которых все мы знали, были Фрэнсис Фармер и Флоренц Зигфильд. Даже через много лет после их смерти мы получали письма от их почитателей. (Актриса Билли Берк, которая была женой Зигфильда и была известна своей ролью Гленды, Доброй Ведьмы из «Волшебника страны Оз», также была пациенткой этого санатория в 1960-х. — Дж. Т.) Когда я работала там, в санатории было сорок два гостя — мы называли их гостями. У нас было 42 кровати, так что все места в санатории были заняты. Незадолго до приезда Глэдис кто-то умер — по правде говоря, это было всего за день до ее появления. Глэдис была последней в длинном списке очередников, но, когда узнали, что она была матерью Мэрилин Монро, ее перенесли в самое начало — это чистая правда».

Хотя эти события происходили много лет назад, Марвина Вильяме отлично помнит Глэдис, потому что, как она выразилась, «в ней было что-то... ее было очень жалко, полагаю, это было потому, что вы знали — она была матерью Мэрилин Монро. Когда я услышала, что она семь лет жила вне санатория, я просто не могла поверить в это. Не думаю, чтобы ее должным образом лечили, когда она жила самостоятельно. Я помню, что в день своего появления в санатории она назвала своих дочерей: одна, как мне кажется, жила во Флориде [Бернис], а другой была Мэрилин Монро. Она сказала, что разговаривала с Мэрилин в тот день и что Мэрилин приедет, чтобы забрать ее. «Я не пробуду здесь долго, потому что Мэрилин Монро приедет за мной», — постоянно повторяла она. Это звучало очень трагично — то, как она, говоря о своей дочери, продолжала называть ее «Мэрилин Монро». Помню, что некоторые люди не верили, что Мэрилин была ее дочерью. Затем кто-то принес газетную статью, и мы все прочитали ее, передавая друг другу. Это было удивительно».

«В то же самое утро Мэрилин согласилась оплатить уход за Глэдис в этом санатории, — вспоминал бухгалтер Уэсли Миллер. — Она хотела видеть свою мать в психиатрической больнице не больше, чем Глэдис хотела там оказаться, но альтернативы не было. Все это было для Мэрилин очень мучительным.

Она сказала мне, что помнит, как маленькой девочкой навещала Глэдис в другой лечебнице, и она никогда не забывала, насколько там было ужасно. Она рассказала мне, что пациенты лежали в коридорах, в комнатах пахло мочой. Она сказала, что все там были оцепенелые — они находились под воздействием лекарств, что она слышала крики людей и единственное, что ей хотелось, — помочь матери покинуть это место. Она сказала, что все время видела это место в кошмарах, что ее часто посещали воспоминания о матери, находящейся там. Она не хочет, чтобы та снова оказалась в подобном месте. Кроме того, Мэрилин сказала, что все это вернуло ее мыслями во время, проведенное ею в приюте, к воспоминаниям, которые она изо всех сил старалась забыть.

Очевидно, она и ее тетя Грейс заранее посетили «Рок-Хэйвен» и решили, что условия там намного, намного лучше. Она сказала, что видела свежие цветы на всех столах. Но тем не менее пациенты пугали ее. Как она сказала, они были настолько заколоты лекарствами, что «бродили как зомби». Она рассказала, что разговаривала с одной женщиной, которая узнала ее. Та заявила Мэрилин, что она «дьявол», раз снимается в тех фильмах, в которых она принимала участие.

Я не знаю, что с этим делать, — сказала она мне. — Я не знаю, как делать то, что я должна делать, я имею в виду карьеру и все, что для этого требуется, Джо и все, что с ним связано, и все это соединить с моей матерью». Тогда я впервые подумал, что, похоже, она сама на грани нервного срыва. Это было слишком. Она двигалась со странным возбуждением, дергалась, сильно заикалась. Проблемы с Глэдис на сей раз оказались для нее неподъемными. Не думаю, что Бернис могла чем-то помочь. Когда я спросил Мэрилин об этом, она ответила: «У нее семья. У меня — нет. У меня никогда не было семьи. Пусть она живет своей жизнью. Я вынуждена жить своей, моя мать — это мое бремя».

Несмотря на тяжелые обстоятельства того дня, Мэрилин решила, что она не может разочаровать всех тех, кто надеялся увидеть ее на вручении премий журнала «Фотоплей». Она решила, что шоу должно продолжаться, даже если ей придется заставить себя пройти через это.

Чтобы принять награду тем вечером, Мэрилин решила надеть узкое золотое платье, естественно, с глубоким декольте, которое настолько точно повторяло ее формы, что дизайнер, Травилья, должен был фактически вшить ее в него. На самом деле он предложил ей не надевать его, потому что, по его мнению, оно ей не шло. (Кстати, Мэрилин мелькнула в этом платье в «Джентльменах...».)

В ту же неделю, вернее, за месяц до этих событий, Мэрилин договорилась с Джо, что она не будет носить настолько откровенные платья, если он, в свою очередь, оставит в покое все, что служит укреплению ее карьеры, а также ее отношения с Наташей. Он сказал, что готов попытаться, если она тоже попытается, и она согласилась. Ясно, что этим платьем она нарушила договоренность. Фактически, чтобы надеть настолько провокационное платье, она не надела ни лифчика, ни трусиков. Это выглядело так, как будто она преднамеренно бросила вызов Джо — по крайней мере, именно так он воспринял ее поступок, когда узнал о ее планах. Предполагалось, что он придет на награждение вместе с ней, но вместо этого он устроил скандал и улетел в Сан-Франциско. «Мне и так сейчас нелегко, — говорила Мэрилин в то время. — Теперь еще и это? Почему я должна пережить это с ним?»