Мэрилин Монро. Тайная жизнь самой известной женщины в мире
Шрифт:
Мэрилин никогда не извинялась за фотографии, так же, как она никогда не извинялась за свое плохое воспитание. («Я хочу, чтобы мужчина пришел домой после трудного рабочего дня, посмотрел на этот снимок и мог сказать: «Вот это да!» — заявила Мэрилин.) Она приняла эти фотографии и последующий скандал так же, как принимала трудности своей юности — действительно, эта щекотливая ситуация бледнела по сравнению с тем, с чем ей уже приходилось сталкиваться. Затем она использовала эти снимки так же, как нередко эксплуатировала историю своей жизни. Фрэнк Синатра сказал про это лучше всего: «Если вам нужна телка, которая знает, как выжимать лимоны для лимонада, возьмите Мэрилин Монро». В данном случае она сумела сделать из кислых лимонов отличный лимонный пирог.
С этого момента образ Мэрилин Монро как сексуальной богини был непререкаем. В течение многих последующих
За прошедшие с тех пор годы множество людей претендовало на роль человека, который «открыл» Мэрилин Монро. Возможно, человек, который действительно заслужил эту честь, — парень, который дал ей пять долларов на такси и свою визитную карточку в тот день, когда у нее сломалась машина и она иначе не смогла бы добраться на пробы: Том Келли, фотограф, который на самом деле открыл для мира Мэрилин Монро.
Глэдис: «Я хотела бы, чтобы мой ребенок любил меня... а не ненавидел»
Мэрилин Монро только что успешно справилась с неожиданным появлением ее фотографий в обнаженном виде, когда вокруг нее разгорелся другой скандал. В течение многих лет она говорила всем, что она сирота, что оба ее родителя умерли. Возможно, вопрос о том, где ее отец, возникал время от времени, но не играл существенной роли, потому что отец не играл никакой роли в ее жизни. Но мать — это совсем другое дело.
В мае 1952 года, незадолго до того, как Мэрилин исполнилось двадцать шесть лет, в печать просочилась часть истории о ее матери, что привело к серьезным неприятностям. Репортер по имени Эрскин Джонсон из «Голливуд репортер» узнал, что Глэдис жива, и нашел ее. В своей заметке он высказал предположение, что она недавно освободилась из государственной психиатрической больницы Энгью, но к тому времени она была на свободе уже около семи лет. В своей истории, которую он назвал «Мэрилин Монро признается, что ее мать жива», опубликованной 3 мая 1952 года, он сообщил, что Глэдис работает частной сиделкой в «Хомстид Лодж» в Игл-Рок, Калифорния. Главное в этой истории было не то, что Глэдис жива, но то, что Мэрилин лгала об этом. Это стало причиной бесчисленных проблем Мэрилин в общении со СМИ. Например, она только недавно дала интервью репортеру для «Редбук» о своем грустном детстве, рассказав, что воспитывалась приемными родителями после того, как оба ее родителя умерли. Было слишком поздно выбрасывать это интервью из журнала. История под названием «Долгий путь в одиночестве» не только создала Мэрилин репутацию врушки, но и вызвала недоверие к статье в целом и к ее автору, Джиму Энагану. Энаган позвонил в «Фокс» и пожаловался в отдел рекламы, называя Мэрилин лгуньей; он был очень расстроен. В ответ Мэрилин сделала то, что всегда получалось у нее лучше всего, — она открыто и честно прояснила ситуацию. Она написала в «Редбук» открытое письмо с заявлением: «Я искренне не чувствую себя неправой в том, что скрывала от вас тот факт, что моя мать еще жива [...], так как мы никогда толком не знали друг друга и у нас никогда не было нормальных отношений матери и дочери».
Став известной, Мэрилин по-прежнему постоянно общалась со своей сестрой Бернис. Когда в газетах запестрели заголовки по поводу скандала с календарем, где она была изображена обнаженной, ее первым порывом было позвонить Бернис и предупредить ее об этом. (Муж Бернис, Пэрис, к тому времени уже пришел домой с работы с дюжиной газет, где были напечатаны эти фотографии.) В то время, когда Мэрилин позировала для снимков, сестры обсуждали это, и самым серьезным их опасением было — как бы тетя Анна не увидела их. Как бы она объяснила это Анне? Мэрилин казалось, что объяснить эти снимки Анне труднее, чем всей Америке. Сейчас Анна была мертва, но в жизни Мэрилин оставались и другие люди, которых этот скандал мог задеть. Мэрилин знала свою тетю Грейс, которая увлеклась христианской наукой и была сейчас более предана ее принципам, чем при жизни тети Анны, — она могла бы не принять эти фотографии, но она также знала, что Грейс понимает шоу-бизнес и пиар и, в конечном счете, сможет ее понять. Глэдис — совсем другое дело. Мэрилин и Бернис надеялись, что Глэдис не увидит снимки. Оказалось, что в 1952 году
у Глэдис были более важные проблемы.За три года до описываемых событий, когда Мэрилин узнала от Джонни Хайда, что новый муж ее матери был двоеженцем, она немедленно позвонила тете Грейс, чтобы передать ей эти потрясающие новости. Грейс, в свою очередь, позвонила Глэдис. «Кто это тебе сказал?» — спросила Глэдис. «Норма Джин», — ответила Грейс. В этом была вся Глэдис. Ей достаточно было услышать это, чтобы утвердиться во мнении, что Мэрилин пытается разрушить ее брак, «потому что она просто ненавидит меня. Она сделает все что угодно, чтобы разрушить мою жизнь, потому что все еще полагает, что я разрушила ее собственную». Невозможно было переубедить Глэдис. Она настаивала, что у Джона не было другой жены, кроме нее, и что всю эту ложь придумала Мэрилин, «как и все остальные ее истории».
У Глэдис были и другие проблемы с Эли. Он сильно пил и оскорблял ее. В 1951 году Глэдис решилась подать на развод, однако прежде, чем документы были окончательно собраны, у Джона Эли обнаружилась болезнь сердца. Глэдис почувствовала, что у нее не остается другого выбора, кроме как остаться с ним и использовать свою веру в христианскую науку, чтобы попытаться вылечить его.
Зимой 1951 года Глэдис получила работу в «Хомстид Лодж», который упоминается в истории «Голливуд репортер».
Затем, 23 апреля 1952 года, Джон Эли умер в возрасте шестидесяти двух лет. После этого Глэдис переехала к Грейс Годдард. Через некоторое время Глэдис решила найти Иду Болендер и переехать к ней. «Мать никогда не могла никого выгнать», — рассказывала приемная дочь Иды Болендер, Нэнси Джеффри. Однако почти сразу же после переезда в дом Иды Глэдис заявила, что сожалеет об этом. Эти две женщины не могли жить вместе. Глэдис решила покинуть дом Болендеров, но, очевидно, Грейс не хотела, чтобы она возвращалась к ней. В довершение всего, Мэрилин не почтила смерть Джона Эли открыткой с выражением соболезнований. Хотя Мэрилин посылала Глэдис ежемесячное пособие, Глэдис переживала то, что она называла безразличием своей дочери, и написала ей следующее язвительное письмо:
«Дорогая Мэрилин,
Пожалуйста, дорогое дитя, мне бы хотелось получить от тебя весточку. Здесь меня все сильно раздражает, и я хотела бы уехать отсюда как можно скорее. Я хотела бы, чтобы мой ребенок любил меня, а не ненавидел.
Люблю тебя,
Твоя мать».
Хотя Мэрилин очень расстроилась, прочитав это письмо, она сохранила его. Кроме того, у нее на тумбочке всегда стояла фотография Глэдис в рамке.
Некоторое время Глэдис говорила о переезде во Флориду и о желании посетить свою дочь, Бернис. Все, кто знал Глэдис, побаивались подобного развития событий. Бернис хотела увидеть мать и приветствовала идею посещения, но Мэрилин и Грейс отнеслись к этой мысли с огромным скептицизмом, поскольку знали Глэдис намного лучше, чем Бернис, и не были уверены, что все пройдет гладко. Однако Бернис написала Глэдис и сказала, что она всегда готова принять ее в своем доме и надеется, что та вскоре прибудет во Флориду. Даже при том, что Мэрилин сильно сомневалась в разумности такого визита, она решила, что оплатит Глэдис дорогу и все дорожные расходы. В то время вопрос повис в воздухе — никто не знал, что Глэдис будет делать дальше.
В течение лета 1952 года, пока Глэдис работала в «Хомстид Лодж», ее дочь получала больше внимания и рекламы, чем когда-либо прежде. Ее лицо можно было увидеть на обложке какого-нибудь журнала или по телевизору в новостях, особенно после многочисленных фильмов с ее участием, скандала с календарем и ее завязавшегося романа с Джо ДиМаджио. По дороге на работу Глэдис постоянно видела лицо дочери в газете или, особенно часто, на телеэкране в «телевизионной комнате», где коротали время обитатели «Хомстид Лодж».
С тех пор как Глэдис начала работать в «Хомстид Лодж», она говорила окружающим, что она мать Мэрилин Монро. Согласно рассказу двух женщин, работавших в то время в «Хомстид Лодж», Глэдис настаивала: «Уверяю вас, Мэрилин Монро является моим ребенком. Я не знаю, почему вы не верите мне». Естественно, Глэдис неизбежно говорили, что она лжет, поскольку все знают, что мать Мэрилин умерла, ведь Мэрилин неоднократно публично заявляла об этом. Из всего этого с очевидностью вытекает, что Мэрилин и Грейс — которые вдвоем решили объявить Глэдис мертвой, стремясь оградить ее от СМИ, — никогда не рассказывали Глэдис свою пиар-стратегию. В результате ей пришлось защищаться — она считала, что ее честность была подвергнута сомнению, поскольку ее коллеги по работе считали, что она лжет.