Мертвое море

Труп Маркса был перевернут вверх ногами и увлечен во мглу с такой силой, что голова, ударившись о грузовой трап, лишилась скальпа.

К тому моменту Джордж вскочил на ноги.

Или уже стоял пару секунд как. Когда он встал, одно щупальце метнулось к Гослингу. Тот пригнулся, и оно ударило Джорджу в грудь с силой рельсовой шпалы. Он отлетел к стене грузового отсека и упал, едва уклонившись от другого, которое, изогнувшись в виде знака вопроса, потянулось к его голове.

Растерянный и задыхающийся, Джордж увидел, как щупальце устремилось к нему. Извивающееся, склизкое и зловещее. Он смог лишь подумать, каково это будет, когда те крючья вопьются в него, а те мускулы превратят его кишки в кашу.

– Берегись, Джордж!
– крикнул кто-то - О, господи, осторожно...

7

Услышав крик и увидев, как щупальце вильнуло в сторону Джорджа, Кушинг среагировал, не раздумывая.

Он схватил Джорджа за лодыжку - толстое щупальце прошло так близко от его лица, что он уловил смрад гниющего морского дна - и перетащил его к "Хаммеру". Причем сделал это быстро. Щупальце, изогнувшись серпом, вернулось. Оно искало, кого бы раздавить. Кушинг понимал, что при других обстоятельствах ему пришлось бы тащить Джорджа за ноги обеими руками, пыхтя и отдуваясь... но в данный момент уровень адреналина у него был настолько высок, что он просто схватил Джорджа за лодыжку и отдернул прочь, как соломенную куклу.

Когда он повернулся, увиденное едва не свело его с ума.

Это был всего лишь мимолетный взгляд, но он обернулся чистым ядом. В пятидесяти или шестидесяти футах от него мгла на мгновение расступилась, явив то, от чего у него кровь застыла в жилах. В свете фар "Хаммера" он увидел, как труп Маркса исчезает в огромной морщинистой пасти, размером с железнодорожный туннель. Увидел, как то щупальце запихивает туда останки Маркса, как какую-то вкуснятину. В гигантское жующее отверстие, кишащее дряблыми спиралевидными языками, обглодавшими его до костей за считанные секунды.

Затем мгла сомкнулась, скрыв чудовищную пасть, и Кушинг увидел нечто похожее на огромный, как колесо фургона желтый глаз, глядящий прямо на него. Затем тот тоже скрылся из виду.

Еще три щупальца с поразительной скоростью выскочили из мглы. Одно из них сбило Гослинга с ног, другое схватило за лодыжку, а третье царапнуло по груди. Блестящие крючки разорвали рубашку и грудь вместе с ней.

– Назад!
– закричал он остальным, хрипя от боли. Он бился, задыхался и выл.
– Назад, о, господи, назад...

Кушинг прыгнул вперед, уклоняясь от яростно извивающихся щупальцев, схватил топор Маркса и изо всех сил обрушил его на тянущееся к Гослингу щупальце. Лезвие рассекло маслянистую, пупырышчатую красную плоть, и фонтан бурой крови обжег Кушингу лицо.

Щупальце, которое тащило Гослинга, вздрогнуло, бешено задергалось и разжалось, подбросив того в воздух. Ударившись об радиатор "Хаммера", он рухнул на Джорджа. Лодыжка, за которую держал его кальмар, была объедена до кости.

Джордж, бормоча и тихо всхлипывая, потащил его прочь. Чесбро и Поллард, наконец, вышли из ступора. Они подскочили к нему, помогли оттащить Гослинга вглубь самолета, за внедорожники.

Кушинг, уклоняясь и приседая, добрался до "Хаммера". Одно рыщущее щупальце подсекло его, но ему удалось отпрыгнуть в сторону, а потом началось самое страшное. Ибо чудовищный кальмар понял, что в самолете есть еда, и намеревался добраться до нее.

Через грузовой люк проникло еще несколько щупальцев. И не два, не три, а десяток, два десятка заполнили люк извивающимся, рыщущим множеством бескостных рук, опутанных водорослями. Некоторые были в диаметре толще, чем портовые сваи и бетонные опоры. Они устремились через люк, как орда красных, распухших червей. Присоски пульсировали, растягивая и сжимаясь, острые крючья царапали металлический пол в поисках мяса.

Это не кальмар, и не гребаная каракатица,– Кушинг подумал. Не знаю, что это за нечисть, но такое не может существовать на самом деле, не может жить...

Щупальца были не только внутри, но и снаружи.

Они скользили по фюзеляжу с каким-то резиновым, скрипучим звуком. Крючья царапали металлический корпус, словно тысячи гвоздей.

Потом самолет затрясло.

Кальмар схватил его, сжав в своих сокрушительных тисках. Металлическая оболочка стонала и скрипела от перенапряжения. Заклепки выскакивали, словно пули, рикошетя от пола и стен. Кушинг упал лицом вниз, закатился под один из внедорожников. Потом самолет снова качнуло, и его отбросило назад, к ящикам.

В грузовой отсек набилось столько щупалец, что из-за них ничего не было видно. Они были толстыми и узловатыми, как древесные корни в водостоке. Корчащиеся и извивающиеся твари, мясистая, живая спираль рубиново-красных жгутов.

Затем последовала вспышка ослепительного света, и Кушингу пришлось закрыть глаза руками.

Но это был всего лишь кальмар. Его плоть была усеяна миллионами крошечных фотофор, как у светящейся глубоководной рыбы, и он внезапно зажег их все стразу. У Кушинга на сетчатке выжглось изображение десятков толстых, извивающихся щупалец, сияющих, словно рождественские лампочки.

Он оказался за "Хаммером", держась за задний бампер, а те щупальца продвигались все глубже в грузовой отсек, бешено извиваясь и царапаясь, словно змеи в сумке. Тут на глаза ему попалось другое, отличающееся от остальных щупальце. Гладкое, как промасленная резина, и заканчивающееся чем-то вроде вогнутой дубинки, очень похожей на ловушку растения-мухоловки. Размером и формой напоминающее шестнадцатифутовое каноэ, оно постукивало вокруг, словно рыщущий палец. Затем оно поднялось как кобра, расправившая капюшон. Встало идеально вертикально, верхний кончик царапал крышу грузового отсека.

Кушинг понял, что кричит.

И что еще он обмочил штаны.

По периметру наконечник опоясывали неровные шипы, достаточно длинные и острые, чтобы выпотрошить человека. Нижняя часть была покрыта розовой, как жевательная резинка и бугристой, как куриная кожа плотью. И пока Кушинг смотрел, эта розовая кожа растянулась, раскрылась, словно лепестки орхидеи с пищащим звуком, как пробитый аэрозольный баллон, а внизу... внизу было что-то, похожее на рот, сочащийся слезами прозрачной желчи. Рот был усеян десятками черных зубов, скребущих друг об друга как ножи. Их окружало кольцо красных, размером с мяч для гольфа узелков, очень напоминающих глаза.