Мертвое море

Рот зашипел на него.

Но это все, что увидел Кушинг.

Большего он вынести не мог.

Он поспешно пополз вглубь самолета, когда тот затрясся, задрожал, застонал, выстреливая новыми заклепками. Оказаться в объятьях тех других щупалец было очень плохо... спросите у Маркса... но эта мерзкая, зубастая дубина была еще хуже. Кушинг почти чувствовал, как она хватает его, вгрызается, словно лист плотоядного растения, наблюдая за его агонией тем кругом жестоких красных глаз. В момент своего безумного отступления он был уверен, что кальмар раздавит самолет как пустую пивную банку и утянет вниз, в черные, студенистые глубины.

Кушинг слышал лишь постоянный грохот тех щупалец, ползающих и скользящих в грузовом отсеке, и тех, что снаружи, скребущихся об внешний корпус, словно тысячи покачивающихся на ветру ветвей о стены дома. Шум усилился до такой степени, что он не слышал ничего другого. Лишь те щупальца, скользящие по металлической оболочке. Ожившие стебли, лианы и мясистые ленты. Это был звук, от которого все внутри сжималось. Который вызывал такое же раздражение и отторжение, как миллион личинок, копошащихся на трупе сбитой на дороге собаки... Вся это подрагивающая, скользящая мерзкая жизнь пропитывала отвращением человеческий разум насквозь.

И ты готов был сделать что угодно, лишь бы зрелище и звук этого кипучего, мясистого изобилия не разорвали твой мозг.

Щупальце с дубинкой отступило.

Но другие даже не собирались. Они нашли первый "Хаммер" и обвились вокруг него, видимо, решив, что это то, что им нужно. С громким скрежетом "Хаммер" оторвался от металлических креплений и подпорок и исчез во тьме. Щупальца швырнули его в море, где он пошел ко дну, окутанный облаком пузырьков. На какое-то время он задрал нос, устремив свет фар в небо, а потом снова начал тонуть, но уже не так быстро. Другие щупальца нащупали его и потянули вниз. Его фары продолжали гореть, по очереди пульсируя сквозь водоросли.

А затем кальмар исчез вслед за ним.

Все те щупальца тоже удалились, оставляя за собой следы из желеобразной, похожей на слизь эмульсии. Грузовой отсек блестел от нее, словно повсюду был разбрызган желатин от консервированной ветчины. Несмотря на все это, аккумуляторный фонарь, который они повесили в проеме отсека, странным образом никуда не исчез, и продолжал гореть. Но освещал сейчас он лишь спутанные водоросли и хлопья поднимающегося тумана.

Больше ничего.

Джордж и остальные затащили Гослинга вглубь самолета и положили у самой двери кабины. Они зажгли еще один фонарь. Теперь с ними был Кушинг. Он тяжело дышал, в ушах у него шумело. Он был не в себе. Ему казалось, будто его вот-вот вырвет, а потом он грохнется в обморок. Его бросало то в жар, то в холод. Лицо покалывало.

Гослинг лежал рядом, под водонепроницаемым брезентом. Он был без сознания, и то и дело стонал. Трясущимися руками Джордж перевязал его, как мог.

– Оно ушло, - сказал Чесбро.
– Уже ушло. Правда, ушло.

– Оно вернется, - сказал Поллард.

Чесбро, схватившись за голову руками, говорил:

– Вот бегемот... Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь...

Джордж прервал свое занятие и повернулся к Чесбро.

– Чертов кретин, - сказал он, чувствуя, что из него все рвется наружу.
– Тупой кусок дерьма.

Чесбро поднял на него глаза как раз в тот момент, когда кулак Джорджа устремился в него словно поршень, нечто летящее и смертоносное как торпеда. Он попал ему прямо в рот, отбросив голову назад и разбив губы об зубы. Имей Джордж больше места для размаха, он выбил бы ему пару зубов. Но, как бы то ни было, он рассек Чесбро нижнюю губу, его голова с глухим стуком ударилась о дверь кабины. Тут прилетел второй кулак Джорджа, но он бил уже наобум и лишь скользнул Чесбро по лбу, когда тот свернулся калачиком, словно еж в оборонительной позиции.

Тут на Джорджа налетел Кушинг и оттолкнул назад.

– Хватит, - сказал он.
– Господи, хватит, Джордж.

Но Джорджу, видимо, так не казалось. Его зубы были стиснуты, а разум отупел от злости. Цвет сошел с лица. Он сделал глубокий вдох и обмяк.

– Этот чертов кретин... льет это дерьмо, льет это дерьмо в такое время.

Поллард ошеломленно наблюдал за происходящим.

Чесбро сейчас хныкал, что-то сдвинулось в нем во время унизительной экзекуции. Он сидел, обхватив себя руками, и раскачивался вперед-назад. По подбородку текла кровь.

– Просто успокойтесь все, - сказал Кушинг. Он вытащил из зеленой нейлоновой медицинской сумки бинт и заставил Чесбро приложить его ко рту, чтобы остановить кровотечение.

Потом осмотрел Гослинга. Осмотрел очень внимательно.

Бинты, которыми Джордж обмотал ему лодыжку, уже краснели, то же самое с наложенными на грудь. Кушинг едва ли тянул на медика, хотя в свое время, когда еще работал в литейном цеху, закончил пару курсов "неотложки". Он порылся в санитарной сумке. Там было почти все, что угодно, но в основном для лечения боевых ранений. Он увидел наборы для наложения швов. С учетом серьезности ран у Гослинга, он понимал, что хороший медик задумался бы о зашивании. Но Кушинг не имел ни малейшего понятия о наложении швов, а теперь, как он понимал, было не лучшее время для учебы.

Он снял бинты с груди Гослинга и нанес на более глубокие раны порошок для свертывания крови. Затем достал предварительно заряженный шприц, судя по этикетке, с тройным антибиотиком, и ввел лекарство прямо в одну из нанесенных когтями кальмара ран, надеясь, что делает все правильно. Потом наложил Гослингу на раны самоклеящиеся повязки для быстрого свертывания крови и повторил это все с лодыжкой. Однако насчет последней он был не слишком оптимистичен. Повреждение ткани было настолько серьезным, что он сомневался, что здесь поможет что-то, кроме современной медицинской бригады.

– Где ты научился делать это?
– спросил его Джордж.

Потирая ноги дрожащими пальцами, Кушинг сказал:

– Что-то - на первых курсах по "неотложке", остальное придумывал на ходу.

По крайней мере, средства для свертывания крови и повязки остановили кровотечение либо серьезно его замедлили.

– Дай я посмотрю твой рот, Чесбро, - сказал Кушинг.

Но тот лишь покачал головой.

Кушинг сказал Полларду приглядывать за Гослингом, а сам с Джорджем проскользнул за оставшийся "Хаммер". В свете фонаря они увидели, что нейлоновая леска, на которую они привязали шлюпку и плот порвалась.

– Вот, дерьмо, - сказал Джордж.
– Если плот исчез....

Кушинг прекрасно понимал последствия этого. Они заблокированы. Без плота и шлюпки они заблокированы здесь. Заточены в стальном гробу самолета. А для этого чудовищного кальмара они являлись конфетой на блюдечке, и он будет возвращаться, пока блюдце не будет пусто.

– Хоть бы эта чертова ночь уже кончилась, - сказал Джордж.

– Мы должны продержаться.

– Если доберусь до тех ранцевых зарядов, - Джордж сказал, - мы сможем позаботиться о том уродливом ублюдке.