Мёртвые цветы

– Но опломбированный разъём невозможно вскрыть! Ведь там закодированная магнитная пломба!

– Значит, они раскодировали её.

У меня затряслись руки.

– Кабели, которыми роботы на заводе подключаются к «матери», чтобы в них заложили нужные программы, имеют уникальные характеристики и не продаются в магазине, – наверно, в этот момент я в первую очередь пытался убедить самого себя. – Невозможно подключить к роботу какие-либо другие кабели. Мало того, за их распространение предусмотрен такой огромный срок, что никто из преступников никогда не брался совершить подобное. К тому же, каждый такой кабель входит в строгий реестр и не может быть просто вынесен за пределы завода.

– Однако, видимо, кто-то всё-таки сделал это, – техник вздохнул и устало вытер пот со лба.

– Кто, по твоему мнению, мог бы сделать подобное? – в этот момент я с обречённостью подумал о том, что перевода в Москву мне не увидеть, пока я не найду этих ублюдков.

– В нашей области точно нет такого человека, – твёрдо и авторитетно заявил Заболотнев, глядя мне в глаза. – Это высший код. С таким работают только специалисты НИИ Робототехники Корпорации. Я могу разбираться в его структуре и видеть чужеродные вкрапления, но я не пойму его даже за пятьдесят лет. И уж тем более никогда не смогу с ним работать.

Я попытался выругаться вслух, неуклюже и неправильно произнёс матерное слово, махнул рукой и вздохнул. Техник тактично потупился.

– А почему ты так уверен, что код изменили всё-таки через разъём? Ведь на видео видно, что пацаны что-то говорят роботам. Рассказывают. Или зовут! Или приказывают!

– Да ерунду они говорят! – воскликнул он. – Мы проанализировали запись программой, которая умеет распознавать речь по губам. И выяснилось, что мальчишки просто читают стихи.

– Какие стихи? – тупо спросил я, откидываясь на спинку кресла.

– Вот, у меня тут распечатка, – он взял со стола лист и принялся зачитывать монотонно. – «Розы из бумаги, трепет лепестков, лилии, маки из цветных шелков, розы из бумаги – ярко-красный цвет, лилии, маки неживой букет. Как твоя любовь неживой букет…».¹

– Что это за стих? – резко спросил я, закипая от бешенства.

– Старый какой-то, называется «Мёртвые цветы».

– Ничего не понимаю… Чушь какая-то… Это всё?

Техник молча кивнул и я закончил разговор. Я не стал звонить Руслану, а быстро дошёл до его кабинета и изложил разговор с техником. Начальник, естественно, тоже заколотился от волнения и переживаний за свою карьеру.

– В нашей области действует некая группировка молодняка, который имеет доступ к секретному программному коду и умеет его переписывать, – мрачно резюмировал Руслан. – Но тогда видеозаписи это полная ерунда.

– Согласен. Роботов перепрограммировали до этого, а для нас сняли кино с идиотским стишком, – я стоял у окна и с тревогой вглядывался в панораму города, который ещё не понимал, с какой катастрофой мог столкнуться.

– Выходит, версия с подростками-хулиганами не выдерживает никакой критики. Это фальшивка.

– Безусловно. Состряпанная исключительно для меня. Для Корпорации.

Мы посмотрели друг на друга и оба ощутили холодок по спине.

– Кто они? Почему уничтожили роботов? – принялся загибать пальцы Руслан. – Откуда у них код? Откуда у них загрузочный «материнский» кабель? Вот вопросы, на которые мы срочно должны найти ответ.

– Есть ещё вопрос, – я был мрачнее тучи, потому что умел мыслить немного дальше Руслана. – Какая у них цель? Что они предпримут дальше? Это была просто тренировка. Они убедились в том, что могут. И что они будут делать теперь?

– Диверсии на заводах? На путях сообщения? – у Руслана округлился рот от страха. – А что если они вообще заставят роботов убивать людей? А если они доберутся до военных роботов?!

Последнюю фразу он выкрикнул почти истерично, и я был с ним полностью солидарен, потому что и у меня холодный пот потёк по спине при мысли обо всех возможных последствиях.

– Мне вот интересно, насколько жители вовлечены в аферу с роботами… – я быстро перебирал в уме людей, с которыми успел познакомиться в деревне. – Неужели кто-то из них может обладать подобными познаниями и навыками, чтобы изменить заводской код робота?

– Эти деревенщины?! – Руслан посмотрел на меня как на сумасшедшего. – Ты не в себе?

– Чем больше я занимаюсь этим делом, тем всё более странным оно оказывается. Я уже начинаю сомневаться в том, что увидел и что мне рассказали…

– С этим местом что-то не так, – Руслан сел за компьютер. – Между прочим, я тут на досуге ради интереса изучил карту нашей области на предмет наличия связи.

– Какой именно связи? – я заинтересовался и подошёл к нему.

– А всей связи… – Руслан вывел на экран карту, раскрашенную в разные оттенки белого и красного. – Вот, смотри. Чёрные точки и кляксы это населённые пункты. Белые поля – это пространство без связи и телевизионного сигнала. А красные области – это связь. Мобильная, спутниковая, телевизионная. Чем насыщеннее красный, тем больше видов связи есть в городе или деревне… Замечаешь что-нибудь странное?

Я уставился на карту, внимательно считывая изображение и проводя анализ. И довольно скоро заметил деталь, выбивающуюся из общей картины.

– Понятно, что область у нас огромная и большая её часть это леса, и они, естественно, тут белые…

– Верно, – кивнул Руслан.

– Но каждая чёрная точка окрашена ещё и в разные оттенки красного. Потому что хоть какая-то связь там, но есть…

– Верно, – Руслан снова кивнул. – А связь должна быть в каждом населённом пункте, потому что девять лет назад в нашей области, как и во всей стране была развёрнута крупномасштабная программа по обеспечению связью даже самой малюсенькой деревеньки…

– Кроме одной, – чуть слышно проговорил я, глядя на точку в Ижминском районе. Несколько секунд мы оба молча смотрели на неё.

– Меня тогда сильно удивило, когда ты сказал, что в деревне не было никакой связи, – Руслан нарушил тягостную тишину. – Потому что до прихода в Корпорацию я долгое время занимался повышением качества жизни населения в областной администрации. И хотя та программа всеобщей связи прошла мимо меня, но я очень хорошо про неё помню…

– Как так получилось, что в одной-единственной деревне нет никакой связи? Вообще никакой! У них даже телесигнала нет! – я обошёл вокруг стола и сел в кресло.

– Да, теперь это кажется подозрительным, – Руслан странно на меня глянул. – Но это ещё не все странности.

– О, я уже начинаю привыкать к странностям. Это наш местный Бермудский треугольник?

– Шутишь – это хорошо, – усмехнулся он. – Ещё одна странность состоит в том, что ещё пять лет назад в Архангельской области не было никакого населённого пункта под названием Апрелевка…

– В смысле? – я почувствовал себя тупым. – Но я же видел. Деревня… Сады… Деревянные дома всякие… Почта там у них… Магазин…