Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2

Виверна рычит, но крыло даже не поднимается. Она пытается встать — и снова падает. Её пасть судорожно хватает воздух, она раздирает когтями землю, словно пытается закопать собственную ярость.

— Всё, твоё небо кончилось, тварь, — хриплю я, подбирая с земли обломок дубины. Он треснул пополам, но пока что — это всё, что у меня есть.

Судорожный вдох. Один шаг. Второй.

Она видит меня. Поворачивает голову. Рычит. А я иду. Медленно. Уверенно. Словно всё внутри не ломит, а горит огнём победы.

Сейчас мы узнаем, кто из нас падал зря.

Я подхожу ближе, чувствуя, как земля будто сопротивляется каждому шагу. Она дрожит под телом раненой виверны, и каждый её вздох — как рев грохочущей печи. Кровь заливает округу, разъедает траву, оставляет следы дыма и шипения. Вонь — едкая, обжигающая. Пахнет серой, медью и жареным мясом.

Виверна рычит, пытается развернуться, встать хотя бы на передние лапы, но её сбитый баланс и перебитое крыло делают её жалкой. Жалкой, но всё ещё смертельно опасной.

Я бегу. Уже не думаю, не анализирую. Просто вперёд, как по накатанному инстинкту.

Она замечает. Поворачивает морду. Оскал. И — выпад. Лапа с острыми, как серпы, когтями режет воздух, едва не снося мне голову. Я падаю на живот, кувыркаюсь вбок, подскакиваю на ноги и бью изо всей силы обломком дубины по суставу передней лапы.

Хруст. Виверна взвыла.

Я едва успеваю отскочить, как хвост мечется сбоку. Меня подбрасывает в сторону, я сбиваю дыхание, падаю на спину, мир кружится. Кислорода не хватает, рёбра будто пробиты. Но я встаю. Уже не думаю, как — просто поднимаюсь, кашляя кровью, сжав дубину, будто это и не оружие вовсе, а мой последний шанс остаться живым.

Ещё один удар. Бок виверны. Ещё — по глазу, когда она опускает голову. Снова по лапе. Я двигаюсь быстро, вокруг неё, как злая мысль, не давая времени собраться, отдышаться, ударить в ответ.

— ДА ПАДАЙ ТЫ УЖЕ! — кричу, срывая голос, вгоняя осколок дерева ей в шею.

Она пытается схватить меня пастью — но я уже на спине, выше, между лопатками. Бью. Бью снова. Она дёргается, бьётся в ярости, но теряет силы. Крыло хлещет воздух — беспомощно, бессильно. Когти царапают пыль.

Последний вздох. Последний рывок.

И — тишина.

Я остаюсь сидеть на её спине. Всё моё тело пульсирует. В ушах звенит. Руки дрожат. Мир медленно — очень медленно — возвращается ко мне. Только теперь я понимаю, насколько близко был к гибели. Насколько глубоко уже погрузился в это мясорубочное безумие.

— Ну, хоть летать ты больше не будешь, — выдыхаю, упав на бок.

Пусть портал подождёт.

— Одержана победа в сражении.

— Получено: 25 000 универсальных единиц энергии.

— До следующего уровня средоточий: 25 000 единиц энергии.

— Получена вторая часть доспеха Посланника Бога Войны: «Шлем».

Я даже не успел полностью отдышаться, как в воздухе, словно удар колокола, разносится металлический звон. Он не ушам — он глубже. Где-то в груди, в костях, в самой структуре сознания.

Передо мной — плавно вращающееся изображение шлема. Не просто куска металла, а чего-то гораздо большего.

Он словно вырезан из ночи. Тусклый блеск, как у чернёного серебра, линии — гладкие, обтекаемые, почти органические. Гребень по центру — не декорация, а вспышка запертой ярости, как будто он удерживает в себе сгусток первобытной воли. Глаза — закрыты, но мне кажется, что сквозь щели шлема кто-то смотрит на меня. Молча. Внимательно. Тяжело.

— Вот и ты, — шепчу, не веря.

Как и с кирасой, предмет растворяется в воздухе, но я чувствую, как он остаётся. Где-то под кожей, внутри черепа, как будто заползает внутрь нечто древнее и тёплое, и тяжёлое. Волна давления проходит по голове, бьёт в виски, но тут же отступает, оставляя ясность.

Всё вокруг — будто чуть медленнее. Чуть тише. Я различаю, как дрожит воздух от жара мёртвой виверны. Как шевелятся листья в сотне метров от меня. Как шевелится мысль, которая даже ещё не пришла — но уже ощущается.

Шлем даёт мне не просто защиту.

Он усиливает концентрацию. Позволяет видеть бой — как шахматную доску. Даже больше. Я знаю, где был бы уязвим следующий враг. Я чувствую, где бы бил я сам, если бы был этим чудовищем.

Это… опасно. И соблазнительно.

Слишком соблазнительно.

Я глубоко выдыхаю.

— Осталась ещё половина… — говорю вслух, чтобы не потерять связь с собой. — Осталось пережить хотя бы ещё одну волну.

Поднимаюсь на ноги. Пошатываюсь. Смотрю на небо — чёрное, рассечённое светом портала, всё ещё медленно вращающегося.

Но теперь — я не просто Игорь.

Я уже дважды прикоснулся к наследию Посланника Бога Войны.

И если я переживу это… то, может быть, сам им стану.

Они вышли молча — четверо, в странных тёмных одеяниях, больше похожих на ритуальные мантии, чем на боевую форму. Каждый нёс посох, увенчанный тусклым кристаллом, который вибрировал — не звуком, а давлением, еле ощутимым, но навязчивым, как звон в ушах.

Без суеты, почти с медлительной важностью, они вонзили посохи в землю. Камень зашипел, будто его коснулось пламя, — и вокруг них тут же поднялось поле. Не ослепительное, не громкое — наоборот, едва уловимое. Прозрачное, как жар над асфальтом. Оно искривляло пространство, делало силуэты колдунов размытыми, будто они стояли в воде.

Я не стал ждать.

Рванул вперёд, дубина — в руки, сжав её так, что затрещали костяшки пальцев. Удар — полный вес, максимальная инерция, с размаха по ближайшему.

Глухой звон. Воздух вздрогнул.

Меня отбросило, как щенка.

Я прокатился по камням, чудом не потеряв сознание, и моментально встал на ноги. Враги даже не шелохнулись. Всё то же спокойное, немигающее молчание. Будто я был просто пылью, которая в них ударилась.