Мертвые люди

— Договорился, — с порога обрадовал он нас, — поживете у одной эм… женщины. Не проблема?

— Нет, — ответила мать, поднимаясь со стула.

— Вот и отлично, — тут же повеселел парень, словно гору с плеч спихнул, — пойдемте.

Спустившись вниз, Славик окликнул пухлого мужика с распахнутой настежь телогрейкой, увидев мать, он пригладил усы и растянул по роже нахальную улыбку. Внутри меня колыхнулась волна раздражения.

— Значит вас к Марии Семеновне отвести?

— Да их. Вручаю вас в надежные руки, — обратился уже к нам, сказал Славик, подумал и добавил, — с приездом.

— Алексей, — мужик схватил руку матери, бережно потряс ее, — рад знакомству.

— Ольга Владимировна, — холодно ответила она.

— Зачем так официально? — и снова лыбу давит, он что, совсем охренел. Я тяжело задышал, сжимая кулаки, начитать новую жизнь с драки не хотелось. Но еще хоть слово в том же тоне, и я не сдержусь.

— Мне кажется, вас попросили нас провести, так будьте любезны, выполните это простое распоряжение, — снежная королева отдала приказ, иначе и не скажешь, хренов ловелас сразу сник, что-то буркнул и пошел на выход.

Мужик, не оборачиваясь, двигался по одному ему известному маршруту, я окрикнул провожатого, мол, мы на машине, тот, пригладив усы, с кислой миной полез на заднее сидение. На этот раз "Ауди" завелся куда как охотнее.

— Выезжай на дорогу. Теперь налево, на перекрестке еще раз налево. Потом прямо, я скажу, где остановиться.

Я в строгости выполнил указания проводника, пока мы сидели в кабинете Славика, ночь окончательно взяла мир под свой контроль. Так что особо рассмотреть окружающий, пейзаж не удалось, дома, деревья, фонарные столбы, работающие через пять. Вот и все, что увидел.

— Стой.

Я нажал на тормоз, получилась как-то резко, дернулся ремень безопасности, больно ударяя по плечу, позади мужик влетел в сидение, выматерился сквозь зубы.

— Ты где права купил?

— Зачем купил, нашел, — буркнул я.

— Умник. Вон, к дому налево подъезжай.

Я завернул на улицу, высвечивая фарами дом из силикатного кирпича, с выкрашенным в синий цвет фронтоном, небольшое крыльцо с коричневой металлической дверью. Справа сараи, вплотную подходящие к дому, с облупившейся зеленой краской на створках. Вылезая, наткнулся на скамейку, точнее доску, кинутую на два объемистых пня. Мужик, злой, хлопнул дверью, очень захотелось напомнить ему пословицу про холодильник.

— О, идет, — прокомментировал зажегшийся свет мужик.

Дверь открылась, на пороге застыла старушка, кофта, длинная юбка, из-под которой торчали галоши, на голове покрыт платок. Сама старушка смотрел с прищуром, словно поймала пацанов, ворующих яблоки.

— Что приперлись на ночь глядя? — доброты в голосе ноль.

— Здравствуйте, Мария Семеновна, вот подселенцов привез.

— Чаво? Ворье мне подсунуть хотите, ироды. Только и ждете, как бы урвать побольше. Дулю вам, а не подселенцев, ишь, чего удумали.

— Так это Виктор Андреевич распорядился. Вы уже сами так договорились. Ладно, мое дело край, привел и все, — мужик быстро развернулся и зашагал во тьму. Я бы вот так смело не смог бы, не пуганы они тут, что ли.

— Куда пошел охальник?! — звонко крикнула бабка.

— Здравствуйте Мария Семеновна, меня зовут Ольга, это мой сын Игорь. Простите, если стесняем вас, но нам бы ночь переночевать, а по утру мы уйдем. Мы не воры, мы беженцы.

— Беженцы, воры, все едина, — зло продолжала бабка, — все вы говорите, мы бедные несчастные, а потом хвать да бежать.

Да вот это нам удружили, ладно в машине переночуем как-нибудь, мать, конечно, жалко, но тут ничего не попишешь.

— Извините за беспокойство, пойдем мы, — мать развернулась, аккуратно приоткрыла дверь, не смотря на бабку. Я вздохнул, последовал за ней.

— Куда собрались? Мне потом с Витькой объясняться не с руки. Но если что пропадет, я вас милиции сдам, так и знайте, — она развернулась и вошла в избу.

Разыгрывать обиженную невинность мы не стали, последовали за хозяйкой. Внутри ничего примечательного не было, только очень уже жарко.

— Обувь сняли. Ольга — ты туда, — она махнула на коридор, что шел вдоль плиты, — а ты — за мной.

Она провела меня через проходную комнату, открыла белую дверь, впуская в другую, из проема дыхнуло холодом, включили свет — стол, шкаф, секция, кровать, ну и ковер на стене, куда без него.

— Скидывай одежду и на кухню.

Я в точности выполнил распоряжения хозяйки, понапрасну не хотелось злить ворчливую старушку. Разделся до майки, жара в доме стояла невыносимая, вернулся на кухню

— Еды нету. Темно уже, готовить не буду, чай вот попейте с печеньями.

— Спасибо, мы не голодны, — мать вышла из своей комнаты.

— Я что за зря горбатила? Чайник ставила.

Пришлось садиться за стол, потом, немного подумав, решил в наглую подмаслить старушку.

— У меня в машине кофе есть, сейчас схожу, — получив полный недоверия взгляд от бабушки, я вышел.

Рыться в сумке, выискивая желаемое, я не стал, прихватил все сразу, войдя на кухню, поставил сумку на табурет. Бабка что-то неразборчиво проворчала, будем считать одобрительное. Когда раскрыл, тихо чертыхнулся, не ту взял, эта забита лекарствами. Пришлось сходить еще раз. Кофе я водрузил на стол вовремя, как раз чайник закипел, испуская из носика столб пара. Я было схватился за ручку, но тут же одернул руку, тряся пальцами, горячая, сволочь.

— Бестолочь, — откомментировала мои действия бабка, подавая полотенце.

Намотал его на ручку, осторожно разлил кипяток по кружкам с пакетиками чая внутри, сахара не видать, либо бабка зажала, либо не употребляют сладкое. Вернув чайник на место, я накидал кофе в кружку, достал сахар, добавил две ложки, медленно помешал. Повисла гнетущая тишина, бабка общаться не хотела, а мы не навязывались. Старушка сделала шумный глоток, заохала.

— Откуда же вы, погорельцы, на мою голову свалились? — вопрос позвучал очень уже размыто.

— Из-под Риги. Сын мимо проезжал, говорил, что тут живут хорошие люди, — под стать вопросу ответила мать.

— А-а-а-а… а чего вам около столицы не сиделось? Чай, упыри всю кровушку выпили? — вот же старая, лишь бы подначить.

— Вы правы, тут безопаснее, а там жизни нет от мертвяков.

— Ага. И надолго к нам?

— Хотелось бы навсегда, — спокойно ответила мать, в разговор женщин я не встревал, нечего мне было делать в этом разговоре.

— У меня вы только на ночь, на большее губу не раскатывайте. Ох-ох, — без перехода застонала старушка, поднося руку к сердцу.