Мертвым не понять

Мы с Зерцаловым всегда выполняли этот ритуал досконально, словно подозревая, что в случае нарушения обряда нас ожидает неминуемая расправа.

И еще там пели латинцы, и обалдевшие от текилы и дыма официанты время от времени роняли на ничего не подозревающих клиентов подносы с острыми мексиканскими соусами.

«Кукарачу» мы выбрали из-за того, что ресторанчик располагался рядом с домом и потому что я любила креветочный салат с авокадо и слушать песни. Те же музыканты, мне говорили, играли в подземном переходе на Гостинке, но с машиной туда не пустят, а без нее я уже не умею…

Линда оторвалась от созерцания пуха на воде и без всякого выражения посмотрела на меня. Ее ненакрашенное, бледное лицо дышало каким-то почти что вселенским спокойствием, красотой и одновременно усталостью. За время, что мы не виделись, она невероятно изменилась. Во-первых, осунулась, из-за чего резко, как у покойницы (почему я так подумала?), выделился нос, и появились носогубные морщинки. Увидев их, я чуть вслух не пожалела о том, что просила ее провести сеанс с убитой Маргаритой. И только глаза – серые, прозрачные глаза горели каким-то неистовым блеском. Несмотря на крайнюю изнуренность, Линда со своей печальной византийской красотой могла бы, наверное, затмить модных фотомоделей.

– Я попросила тебя прийти сюда, потому что не хотела есть одна, – извинилась я. Вдруг такая простая и искренняя вещь, как приглашение в недорогой ресторанчик, которое с радостью воспринималось бы в любой компании, здесь показалось мне чуть ли не кощунственным. По правде сказать, Линда на ногах не держалась – немилосердно было вообще предлагать ей ехать на встречу с человеком, собиравшимся всего-навсего передать бумаги, которые можно было, не просматривая, сдать в милицию и забыть, как о дурном сне. Чуть ли не курьерская задача, а я, в довершение этой несуразицы, еще и тащу ее пить текилу и ждать, когда какой-нибудь зазевавшийся официант опрокинет на нее горшочек с перцем! И главное – я настолько привыкла, что мои бедные друзья, за которых я регулярно плачу, заранее согласны и благодарны мне за все, что даже не догадалась выяснить, любит ли она вообще мексиканскую кухню или питается одними травами. Наверное, я продолжила бы заниматься самоуничижением, если бы не припомнила, что Линда, даже будучи слепой, всегда легко меняла мужчин, правда, выбирая только редкостных красавцев. Как она делала это не видя, одному богу известно. Да и прозрение ее не было таким уж чистым – поговаривали, что она связалась с одним известным историком исключительно ради операции, заплатить за которую самостоятельно у нее не было средств, и бросила облагодетельствовавшего ее мужика, едва только начала видеть.

На Пушкинской, куда я наведывалась к ее брату за интересующими меня архивными справками, ее попросту называли шлюхой и боялись, как боятся всего непонятного.

Мы вошли в помещение ресторанчика и устроились за столом у огромного аквариума. Я все еще не могла побороть охватившего меня смущения и, как дура, покашливала и улыбалась, предлагая Линде то или иное блюдо.

В середине обеда, когда мы разделались с креветками и смуглый мальчик в бейсболке и фартуке принес нам по стопочке серебряной текилы с надетым на краешек ломтиком лимона, и я хотела уже загладить свою неловкость оптимистическим тостом, Линда вдруг поднялась, уставившись невидящими глазами на тоже таращившуюся на нее черную рыбу. Я затаила дыхание, понимая, что медиум вошла в контакт с… К сожалению, я не владею терминологией, но знаю, что это происходило. На всякий случай я обвела глазами зал, готовая, если понадобится, оборонять ее до последнего ногтя.

За столиком около кухни сидела пожилая пара, скучающие официанты мирно трещали на своем языке.

– Ужасно! Он… Он сделал следующий шаг! – Линда села, оглоушив целую рюмку текилы и чуть было не угодив рукавом в салат, который я успела отодвинуть.

– Кто? Где? – Тормошила я ее уже без всякой жалости.

– Да не знаю я! – наконец разрыдалась Линда, – ничего не знаю! Думаешь, мне легко? А мне хуже всех – я, например, уверена, что наш маньяк живет за городом. И что же? Могу я его поймать? Нет. Даже если я детально опишу, как выглядят занавески в его комнате, и кровать в форме лебедя, и стена с зеркалами – что с того?!

Я обняла ее за плечи. Линда прижалась ко мне мокрой щекой и вздрагивала, как маленькая девочка.

– Ничего. Сегодня мы как раз встречаемся с другом Риты, а он принесет и карту, на которой указано место с этим чертовым домом, и документы…

– Пойдем сейчас! – Вскочила Линда. – Немедленно!

– Да, конечно. – Я расплатилась с официантом. Нам и вправду уже следовало двигаться. – Он сам сказал, что появится в «Фата Моргане» только в шесть, раньше я все равно не знала бы, где его искать.

Мы вышли на улицу. Я предполагала поймать тачку где-нибудь в районе Невского, но Линда в плане захвата машины могла бы дать мне традиционные сто очков вперед. Она просто вставала посреди дороги, и первая же затормозившая машина распахивалась для нее, как собственная. Мало того – платить она, наверное, никогда ни за что не платила, непостижимым образом договариваясь с водилами. Думаю, что, реши она путешествовать хоть в Париж, – любой из них с превеликой радостью отвез бы ее туда, чувствуя себя при этом счастливейшим на земле человеком.

На Гороховой мы угодили в пробку, но что волноваться – Великий Штопр в лице медиума Линды быстро разобрался в ситуации и с проворством уличного регулировщика раскидал путавшиеся под колесами машины.

Линда мне нравилась все больше и больше. Наверное, в юности с нею на пару было бы классно покататься автостопом, и со слесарем она быстрее договорится, и прогноз погоды без всякого радио знает. Не женщина – золото.

И надо же было, чтобы именно в этот момент наша везучая тачка начала постыдно покачиваться и как будто даже дребезжать.

– Прокол. Второй на этой неделе, – печально объяснил шофер. – Я его по звуку слышу.

Мы вылезли из машины, я посмотрела на часы и ужаснулась. Сеанс Линды, разбор пробки на дороге, и теперь вот это…

– Линда, опаздываем!

– На сколько? – равнодушно осведомилась она. Я сунула ей под нос руку с часами, но моя спутница не удостоила циферблат и взглядом. – Быстрее, он же может уйти. Ну, пожалуйста!..

Она тяжело дышала, вероятно, разбор пробки отнял у нее массу сил.

– …Соберись. Мы же опаздываем! – снова повторила я.

– На сколько? – Медиум посмотрела мне в глаза так, будто медлили мы из-за меня.

– На двадцать минут. – Я снова показала часы.

– Теперь понятно. – Линда махнула рукой, и белая «волга» остановилась ровнехонько у наших ног.

– Глупая, не понимаю я ваших часов, хоть тресни, – пояснила она, садясь на переднее сиденье рядом с водителем.

– Как это?.. А как же тогда наша встреча в пять?

– А секретарь на что? – Она улыбнулась и кивнула мне на заднее сиденье, где уже сидел… О, ужас! Мне захотелось бросить все и срочно вернуться в «Кукарачу» за добавкой текилы.

На заднем сиденьи, улыбаясь во весь рот, сидел Зерцалов. Обреченно я открыла дверцу и плюхнулась рядом с ним. Машина послушно тронулась с места.

– Линда, мы никуда не едем, – безнадежно проскулила я, заранее зная, что изменить уже ничего нельзя.

– Что? – Медиум посмотрела сначала на меня, потом кивнула Павлу и, пожав плечами, вернулась к обычному созерцанию дороги. Конечно, она попросту шла, летела пущенной стрелой к своей цели, и что такое для нее был в этот момент Зерцалов? В лучшем случае, мой муж, волей судьбы оказавшейся рядом. С точки зрения Линды ничего не менялось, и мир тупенько продолжал стоять на своем месте.