Мертвый город Ферирей
Шрифт:
– Чешик, да что с тобой?! – Уже психанул парень перейдя на крик.
И из соседней камеры донеслось.
– Да хватит уже орать! Совсем с ума сошел, псих ненормальный?!
Линур и Чешик посмотрели на стену и ящерица, словно ее снова осенило глубоко вдохнул. Наконец он понял в чем дело.
– Ой прости, я кажется чуть оглох пока убегал от стражей, – сказал он стараясь не кричать, а затем снял поклажу, на которую Линур уже обратил внимание: – Я бегал во дворец, хотел узнать, может у царя планы поменялись
– Очень своевременно Чешик. Может они мне помогут отсюда улететь?..
– Все может быть, все может быть! – Засуетился Чешик и взяв перья разделил их поровну. Держа их в лапах, как два веера он встал на краю лежанки, словно бы на что-то намекая.
– Я верю, что мог бы летать! – Прокричал он воодушевленно и сдуру сиганул в низ.
Намека перень не понял, но хорошо, что вовремя поймал неугомонную ящерицу. Иначе у нее наверняка случилось бы сотрясение мозгов. Хотя оно у Чешика и так похоже частенько случалось судя по его порой неадекватности.
Узник поставил друга обратно на лежанку, выдрал у того из лап одно красное перо и улегся вверх лицом. Он поднес перо к лицу, покрутил скривив губы и произнес:
– И вот из-за этого я скоро лишусь жизни?.. Жаль я не царь. Я бы отменил все эти нелепые законы…
– Нууу, – проговорил Чешик серьезно и с сочувствием. Я уверен, что из тебя получился бы самый лучший из царей. …Кто знает, может у тебя все еще впереди…
На что Линур прыснул смехом и вернув перо другу произнес: – Ну ну. Скажешь тоже.
Глава 6
Спустя время в далеке по корридору темницы раздался шум – тяжелые шаги и звон обмундирования стражей. Затем звон ключей и сидящий возле Линура Чешик запихнул перья другу под штанину в сапог и поспешил в укрытие.
До этого момента молодой человек лежал с закрытыми глазами. Уже примерно часа три назад он начал себя как-то странно чувствовать. Однако чешуйчатому молодой человек ничего не говорил. Он просто анализировал свои странные ощущения и списывал все на сильную усталость и волнение.
В глазах были какие-то вспышки, голова чуть кружилась. Периодически то тут, то там в мышцах ощущалось странное напряжение.
– Ну что, выходи! – Раздался голос неприятного на вид здорового тюремщика, когда он наконец вместе со стражей подошел к Линуру и вставив ключ в замок, с неприятным скрежетом распахнул решетку.
– Ну все – прощай мой маленький друг, – едва слышно произнес узник вяло поднимаясь на ноги.
Однако ответа так и не услышал. «Видима Чешик уже в первых рядах на площади перед эшафотом.» – усмехнулся про себя парень и чуть шатаясь перешагнул порог камеры.
***
Чем больше Линур приближался к солнечному свету, тем хуже ему становилось. Однако он все не понимал, что с ним такое. Его тело на глазах теряло силы. Голова кружилась уже сильнее, ноги подкашивались, а мышцы с костями словно выламывало и выкручивало. В конце концов уже ближе к выходу он едва мог идти. И стражам, которые поначалу решили, что он придуривается, за что Линур получил несколько
ударов под ребра, в конце концов пришлось его буквально тащить вверх по длинной лестнице.Голова узника была опущена и они не видели, как его лицо приобретало странные черты. Оно то становилось угловатым и бледнело, то снова нормальным. Даже зрачки молодого человека меняли свою форму и становились похожими на глаза рептилий, как у Чешика.
Наконец его вывели наверх и все так же волоча ноги по земле, дотащили по улице до театра, где на арене стоял помост для казни – по другому эшафот.
К этому моменту уже собралась довольно большая толпа.
Люди пришли посмотреть на это событие, как на театральное представление или развлечение. Ведь казней, а иными словами «представлений» на сегодня было намечено несколько. В этом городе вообще не церимонились с преступниками. В большинстве своем их продавали в качестве рабов в город Кагор. Но в случае кражи таких ценностей, как перо «Попугая-Дьявола» или более тяжких преступлений, условно говоря – вчера украл – сегодня уже казнили.
Среди взрослых были даже дети. Которые довольно спокойно смотрели на заключенного. Не в первой в этом городе убивали людей у всех на глазах. И многие были очень не довольны видом узника. На протяжении всего пути публика освистывала Линура и стражников. Пока он не оказался прямо перед деревянной площадкой на которой уже стояло широкое полено – плаха.
Перед ней ближе к зрителям стояла корзина для отсеченныx голов. А в стороне в маске по самую грудь стоял палач с топором на перевес, который использовался для простолюдинов. Для приговоренных людей высшего сословия обычно применяли меч.
Все было устроено так, чтобы многочисленные зрители могли лицезреть происходящее максимально близко.
По правую сторону от площадки находилась дворцовая стена.
Королевская семья сидела в окружении разодетых гостей и свиты.
В специально оборурованном месте на стене, похожее на ложе стояли добротные резные кресла самого царя Шакара. Который уже сидел на своем месте в богато украшенных одеждах бежево-шоколадных цветов. Мужчина чуть больше за сорок. На его голове была довольно густая копна темных волос. Жесткое и властное лицо было покрыто недлинной щетиной переходящей в бороду. На груди правителя висела внушительных размеров золотая цепь с таким же увесистым медальеном. На котором была изображена жемчужина. На пальцах довольно здоровых рук было довольно много перстней. Самый большой из них был на указательном пальце правителя. Что означает, что человек склонен повелевать или указываеть. Даже если бы он был не правитель.
Его юный сын Ардон сидел слева и выглядел чуть скромнее. На нем были одежды бежево-коричневых оттенков. Цепь и кулон на груди поизящнее, а на руках – всего один перстень на правом безымянном пальце.
Надо сказать, что мальчик к счастью пошел в мать и перенял у нее более мягкие черты лица, которые вызывали симпатию и доверие.
Справа от Шакара сидела королева Жасмин. Она была облачена все в то же зеленое платье в богатой вышивкой и кучей украшений. Лицо ее до глаз было прикрыто вуалью. Только по глазам с тонко выведенными стрелками можно было понять, что она была одной из красивейших женщин Анроссии.