Мертвый индеец (Игра в гестапо - 3)

– Можете приступать, - повторил гоблин и кивнул в сторону чугуннометаллического изделия.
– Штангу я подготовил...

Среди всех видов спорта киллер Сорок Восьмой более всего уважал именно этот, остальные только терпел. Желтая деревянная "шведская стенка" до потолка и кособокий велотренажер не производили впечатления очень солидных спортивных снарядов. Батут у самой "стенки" смотрелся чуть получше, однако тоже не слишком серьезно. А-а, была - не была. Все, что угодно, - лишь бы не штанга.

– Сначала разминка, - деловито произнес Курочкин. Он снял ботинки и гордо прошествовал мимо гоблина и его орудия, аккурат к желтой деревянной стенке. Чувствовал себя Дмитрий Олегович не очень уверенно. Из множества чисто шведских изобретений разве что "шведская семья" представлялась ему выдумкой еще более нелепой, чем эти желтые перекладины. Курочкин на секунду вообразил, будто дома у него - целых две похожих Валентины, тут же припомнил черную интердевочку, вздрогнул и полез вверх по "стенке". Честно говоря, он слабо представлял себе, как здесь вообще можно разминаться. В далеком школьном детстве по такому вот деревянному снаряду лазали вверх-вниз Димины одноклассники. Сам Дима, освобожденный от физкультуры, взирал на это снизу с облегчением и легкой завистью.

Теперь настал и его черед. Лучше поздно, чем штанга.

Двигаясь вверх, Дмитрий Олегович мысленно прикинул, на сколько времени ему удастся растянуть свою фальшивую разминку. Путешествие в одну сторону займет, допустим, минуты две, столько же - в обратном направлении. Потом эту процедуру можно будет повторить. Потом он неторопливо перейдет к бесколесному велосипеду и так еще выиграет минут примерно...

Тр-ракс! Человек предполагает, а "стенка" располагает. Вероятно, спортивный этот снаряд был рассчитан на человека полегче. Из тех, кто закусывает травкой-муравкой, а не налегает на тяжелую пищу из "Макдоналдса".

Трр-ракс, трр-ракс!!

Деревянная конструкция проявила себя самым подлым образом. Должно быть, шведы напутали и сложили свою "стенку" из одноименных спичек. Под натиском пяток Дмитрия Олеговича перекладины захрустели одна за другой и стали ломаться, как игрушечные. Вопреки всем расчетам, путь вниз занял у Курочкина какие-то доли секунды. "Летю-у-у!" - в панике подумал он, судорожно взмахивая руками. На лету он успел мысленно укорить всех скандинавов, всех террористов, всех спортсменов, а также все высокие потолки в домах старой постройки - и приготовиться к худшему.

От худшего его спас батут..

Вместо того чтобы треснуться головой о штангу или боком о бесколесный велосипед, Курочкин со всего размаху врезался в эластичную ткань и был в тот же миг мягко подброшен обратно в воздух.

Вверх-вниз! Сначала страшно, потом непривычно, а затем даже приятно. Через мгновение Дмитрий Олегович усвоил, что он цел и невредим. Из всех существующих в мире спортивных снарядов он, пожалуй, выбрал бы этот и даже не отказался бы иметь его дома. Жаль, Валентина никогда в жизни не со

гласится установить такую удобную штуку в столовой... Вверх-вниз! На третьем витке к Курочкину вернулось зрение, и он обнаружил неподалеку от своего батута физиономию гоблина-культуриста. Губы охранника шевелились, на физиономии было написано почтение.

Вверх-вниз! Примерно между пятым и шестым витками у Дмитрия Олеговича восстановился слух, только в ушах еще немного звенело. Тут же выяснилось, что охранный гоблин повторяет слово "карате", пересыпая его различными междометиями. Про хлипкое шведское дерево он, по счастью, ничего не знал, а потому вполне искренне полагал Курочкина отважным бойцом с молниеносной пяткой. Типа того Шамсунга с компьютерной картинки.

Дмитрий Олегович не стал разочаровывать гоблина. Состроив на лице гримасу, подобающую каратисту, он принялся руками гасить колебания батута. Звон в ушах тотчас сменился звяканьем.

Гоблин-культурист удивленно вскинул голову. Курочкин понял: звенит не в ушах, но в карманах. Очень некстати! Ему сейчас только не хватало просыпать на пол оставшиеся наручники - и именно тогда, когда его озарил хороший план. Озарение произошло во время полета, между шестым "вниз" и седьмым "вверх". "Вот вам еще один плюс батута, - отметил про себя Дмитрий Олегович.
– Кровь приливает к голове, стимулируется работа мысли. Почему же никто не додумался установить батуты в НИИ вместо глупого пинг-понга?" Курочкин решил про себя, что, как только выберется отсюда, первым делом подарит своему директору эту замечательную идею... Главное - выбраться без моральных потерь.

С этими мыслями Дмитрий Олегович осуществил красивый соскок с батута на пол. То есть он планировал соскочить красиво и на пол. В действительности же Курочкин, раскорячившись, перелетел с одного спортивного снаряда на другой. На велотренажер. Ему еще повезло угодить прямо на сиденье, а не на раму. Поэтому он всего лишь ушиб себе копчик.

"Ох!" - мысленно охнул Дмитрий Олегович и, стиснув зубы, принялся жать на педали. Пусть себе охранник думает, будто его прыжок на тренажер был специально рассчитан. У них, у каратистов, может, так принято. Раскурочил "шведскую стенку", покачался - и на велосипед.

Должно быть, гоблин так и подумал.

– А я штангу подготовил...
– с обидой протянул он.
– Тут у вас, в распорядке...
– И гоблин зашуршал бумагой.

Самое время было заняться штангой. Курочкин слез с тренажера и, стараясь, чтобы его не шатало, приблизился к железно-чугунной громадине. Нечего было и пытаться ее трогать. Единственное, на что Дмитрий Олегович был еще способен, - это приподнять какой-нибудь отдельный кругляш.

– И сколько здесь?
– капризно осведомился он, показывая мизинцем на штангу.
– Килограмм сто пятьдесят?

Курочкин надеялся на послушание и исполнительность охранника. Если он сейчас вдруг заартачится... Но гоблин чтил распорядок. Неведомый шэф неплохо вымуштровал свою гвардию - ей на беду.

– Сто девяносто кэгэ, - отрапортовал он.

– Неужели?
– притворно удивился Курочкин.
– А на вид не скажешь...
– Мальчик-с-пальчик в его лице уже вз'ял на изготовку добрую порцию лапши, намереваясь ее в нужный момент накинуть, как лассо, на уши добросовестного великана. Мальчик-с-пальчик вовремя вспомнил признание гоблина про его предельные двести десять кило.

Ни слова не говоря, гоблин-культурист лег на пол, с кряхтеньем передвинул штангу себе на грудь и - после недолгой паузы - отжал ее вверх. А затем осторожно опустил, в то же положение.

– Ровно сто девяносто, - отдуваясь, объявил он.

– Ну, прямо Власов, - подбодрил культуриста Дмитрий Олегович. Значит, и двести десять можно?
– Он уже углядел нужные цифры на кругляшах.

– Я же говорил...
– откликнулся охранник.

– Испытаем, - задумчивым тоном сказал Ку-рочкин и, поднатужившись, навесил на железный стержень две десятикилограммовые блямбы. Самым трудным делом было затянуть крепления, чтобы кругляши не отвалились. А ну-ка...
– проговорил он.