Мертвый лед

– Слышал, твоя киска такая же тугая, как задница. Вполне может получиться.

Я одарила его далеко не дружелюбным взглядом и села, придерживая простынь на груди, полагаю, больше для своего комфорта, потому что Нарциссу на грудь было плевать.

– Жан-Клод бы этого не сказал.

– Он и не говорил.

Он снова стал серьезным.

– Если Ашер...

– Как же было бы забавно позволить тебе так злиться на его вампирскую задницу, но нет, это был и не он.

Я нахмурилась.

– Не так уж много людей, которые могли бы об этом знать и так сказать обо мне. На самом деле никто не стал бы обсуждать это с тобой.

– Кое-кто все же обсудил, клянусь. Я говорил с ним, когда Жан-Клод предложил мне стать твоей гиеной зова, чтобы я не убил Ашера и не развязал войну из-за оскорбления.

– Ты правда угрожал пойти войной на оборотней и вампиров Сент-Луиса из-за этого?

Он выглядел смущенным, не думала, что когда-нибудь это увижу.

– Возможно, я так сказал.

– Поэтому ты позвал того, кто по мальчикам, но при этом был со мной, чтобы спросить его об этом? Чтобы получить подсказку? Узнать его мнение?

– Что-то вроде того, да.

Я нахмурилась. Кто это, черт возьми, может быть?

– Я буду гадать, пока ты не скажешь, кто это был.

– Я скажу при одном условии.

Я хмуро взглянула на него.

– Каком?

– Ты не тронешь его из-за этого. Мне было нужно, чтобы кто-то, кто в основном по мальчикам, честно сказал мне свое мнение, ведь ты права, я не поклонник женщин. По правде сказать, женские прелести мне не кажутся привлекательными.

– Мне тоже больше по душе мужские прелести, так что не мне тебя винить, но я не представляю, как быть с тем, кого не возбуждают мои половые органы.

– Честно, - заметил он.

– Так кто это сказал?
– спросила я.

– Байрон.

Я нахмурилась. Байрону было пятнадцать, когда он умер, поэтому он навеки остался в том возрасте старшей школы, когда мальчишки подрастают и только начинают обзаводиться мускулами. Он никогда не завершит этот процесс взросления, мы никогда не узнаем, как он будет выглядеть в двадцать.

– Байрон? Мы с ним спали лишь однажды. Тогда нужно было экстренно накормить ardeur.

– Да, но с тобой он смог кончить, а у него получалось это только с тремя женщинами, за все время, включая тебя.

– Хм... Я этого не знала.

– Это огромный комплимент, Анита.

Я нахмурилась сильнее, и начала зарождаться головная боль.

– Ладно, думаю, я смогу принять это как комплимент.

– Именно ardeur может помочь нам сойтись друг с другом. Ты отпустишь его на мне и, думаю, даже для меня станешь неотразима.

– Непривлекательные женские прелести и прочее?
– уточнила я, одарив его взглядом и приподняв бровь.

– Не смотри на меня так. Думаю, нам нужно быть друг с другом предельно честными, или ничего не получится.

– Не уверена, что и так получится.

– Я понимаю, но если мы не будем честны, то все точно обречено на провал.

Я взглянула на него, такого серьезного в этой постели, с потекшим карандашом для глаз и растрепанной прической, что выглядела почти стильно. Он был их тех, кто выглядел прекрасно, только проснувшись, в отличии от меня.

– Ты должна еще кое о чем узнать, прежде чем дать ответ, - сказал он.

– О чем?

– Ты же знаешь, что таких интерсексуальных людей, как я, обычно называют гермафродитами.

Я кивнула.

– У меня есть и мужские, и женские нормально функционирующие органы.

– Да.

– Просто знать об этом - одно дело, а вот действительно видеть и касаться - совсем другое. Одних это интригует, других - шокирует и пугает, поэтому тебе нужно увидеть все до того, как ты примешь решение.

Я скользнула взглядом по его телу, накрытому простыней. Я не нервничала по этому поводу, пока он не заговорил о возможных вариантах, а теперь вдруг была не слишком уверена, что хочу увидеть это представление.

– Знаешь, мне не казалось, что обнаженным ты выглядишь как-то странно, пока ты не сказал об этом.

Оп всмотрелся в мое лицо, с циничным выражением на его собственном.

– Серьезно, верится с трудом. Большинство либо интригует, либо пугает моя... особенность.

– Честное слово, я не слишком задумывалась над тем, как может выглядеть твой "нижний этаж", извини уж.

– Думал, отчасти в этом твоя проблема в отношении меня.

Я покачала головой.

– Моя проблема в том, что когда мы встретились, ты позволил моим словам и правилам своего клуба навредить людям, которых я люблю и за которых волнуюсь.

– Кстати, прости за это. Я честно не понимал, что они делают с ними, особенно с Натаниэлем. Я бы никогда не позволил им оставить лезвия в его теле так надолго, что оно начало исцеляться с ними внутри.

Я до сих пор помню момент, когда наконец увидела, что люди Химеры сделали с Натаниэлем. Ярость вернулась ко мне, отчего ладони сжались в кулаки прежде, чем я поймала себя на этом и остановилась.

– Это был твой клуб, твои правила, Нарцисс, и в комнате была вергиена, которая доложила тебе об этом.

– Твои глаза стали почти черными от злости при одном лишь воспоминании об этом.

Я одарила его своим по-настоящему мрачным взглядом. И в темноте внутри меня показалась моя гиена, взглянув своими золотисто-карими глазами, она снова вела себя не так, как большинство моих зверей вблизи животных своего же вида. Похоже, она не жаждет приблизиться к нему, но почему?

– Я считал, что мой человек докладывал мне обо всем той ночью, Анита, но клянусь, это было не так.

– Уверена, ты насмехался надо мной, сказав, что я сама виновата, когда заставила тебя приказать им остановиться и дождаться меня.

– Я понятия не имел, что именно они делали. Клянусь своей честью, хотя судя по моей репутации у меня ее нет.

– И это еще одна причина, почему мы с тобой не общаемся.

– А у тебя репутация безжалостной убийцы, что для меня не является проблемой, но ты еще метафизически могущественная женщина. И я не хочу видеть тебя рядом с моими гиенами.

– Думаешь, я их захвачу.