Мертвый лед

– Я был бы в восторге, если бы кто-то сделал для меня такое же ты-будешь-без-ума предложение, как Жан-Клод для тебя. Но мужчин не принято баловать романтическими поступками, они сами должны их совершать.

Я внимательно изучала его лицо.

– Ты имеешь в виду, что хотел бы эпичного роскошного предложения?

– Я имею в виду, что иногда неплохо побыть девчонкой.

– Ты хозяйничаешь по дому и мечтаешь о ребенке. Думаю, из тебя девчонка лучше, чем из меня.

– Если я девчонка, тогда где мое эпичное роскошное предложение?

– Ты серьезно?

Его взгляд подсказал мне, что он был исключительно серьезен. Черт.

– Романтики ты ждешь только от меня или от нас с Микой?

– От Мики или от тебя, или от вас обоих. Для меня не важно, если ты серьезно.

– В свое время Мика сделал предложение нам обоим. И я бы вышла за вас двоих, если бы могла, я уже говорила об этом.

– Я знаю. Говорил же, что это глупости.

– Значит, если бы Жан-Клод с огромным кольцом подъехал на карете к тебе, тебе бы это понравилось?

Он кивнул.

– Да, но лучше если бы это была бы ты или Мика.

– Ну, черт.

– Это не совсем те романтические чувства, на которые я рассчитывал, Анита.

– Прости, правда. Просто ты огорошил меня.

– Ты же сама сказала: я занимаюсь готовкой, уборкой, хожу по магазинам, и ты не хочешь ребенка от меня. Неужели немного романтики - это слишком много?

– Я маршал Соединенных Штатов Сверхъестественного Отдела. Я не смогу работать, если забеременею. Я не хочу беременеть. В моей жизни нет места ребенку.

– Мы могли бы усыновить.

– Тебе всего двадцать три. Зачем тебе ребенок сейчас?

– Но тебе тридцать. И я хочу, чтобы у нас был ребенок.

– У меня в запасе есть еще парочка годков, - ответила я, даже не пытаясь сдержать сарказм.

– Женщины в тридцать не старые. Анита, я знаю. Но у них есть дети. Когда ты размениваешь третий десяток, пора принимать решение.

– Женщины заводят детей и в сорок, и даже в пятьдесят.

– С помощью медицинских технологий.

– Моя тетка родила своего последнего ребенка в пятьдесят. И это было полной неожиданностью, и без чудесного вмешательства медиков.

Натаниэль взглянул меня.

– Правда?

– Правда, - кивнула я.
– Доктор сказал ей, что она больше не сможет иметь детей, поэтому она перестала предохраняться. Он ошибся.

– Ладно, беру свои слова назад. Возможно, у нас больше времени. Пятьдесят. Обалдеть. Хорошие гены.

– Только если к пятидесяти у тебя не угаснет желание плодить детишек.

– Я остановлюсь на одном чуть раньше, - ответил он.

– На сегодня хватит, Натаниэль. На меня и так достаточно давят вергигры, которые хотят участвовать в церемонии обручения.

– Я всего лишь сказал о романтичном предложении, а ты теперь чувствуешь, как на тебя из-за церемонии давит еще больше людей? Знаешь, давят-то не только на тебя. Они хотят обменяться кольцами и с Микой, и со мной тоже.

Я обдумала это пару мгновений.

– Мика в Цирке не говорил об этом в таком ключе.

– Он и не должен.

– О чем ты?

– Я бисексуал. Мика для меня не исключение, и обручение с еще одним мужчиной для него не то же самое, что для меня.

– Вот черт! Прости. Натаниэль, ты абсолютно прав. Для тебя он может быть новым любовником, Мика же не станет так его рассматривать. Значит на самом деле под ударом наша с тобой добродетель, если можно так выразиться.

– Не добродетель в опасности, Анита, а наше семейное счастье. И это гораздо важнее для меня.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, считая до десяти. Когда это не сработало, я попыталась досчитать до двадцати, но дрожь внутри так и не прошла, поэтому я просто сказала:

– Мика назвал, кого бы он выбрал из тигров. А кого выбираешь ты?

Натаниэль взглянул на меня, а затем вновь сосредоточил внимание на дороге.

– Спасибо, что спросила. Знаю, что не хотела.

– Мне ясна твоя позиция насчет секса. Так кого бы ты хотел видеть в нашей постели?

– Смотря что ты имеешь в виду, говоря «в нашей постели», - ответил он.

– Кончай скромничать, Натаниэль, после того как заставил меня спросить об этом.

Он улыбнулся.

– Справедливо. Ладно, Синрик готов делить тебя со мной или Микой лучше, чем кто-либо ожидает от Ники. Но Мика не делит постель с Ники. А я ни с одним из них не сплю, воспринимаю их больше как братьев или типа того.

– Ну а если выбирать в романтическом смысле, тогда кто?

– Чтобы сохранить семейный уют, или Ники, или Синрик. Они и так уже живут с нами.

– Но Ники не вертигр, это нам не поможет.

– Верно.

– Да давай уже, у тебя есть кто-то на примете.

– На примете двое, вроде бы.

– Ну, так раскрой тайну.

– Дев. Он бисексуал и золотой тигр.

– По разве он не с головой в семейной идиллии с Ашером и Кейном?

– Кейн бесится, когда приходится с кем-то делить Ашера. И Дев не разделяет БДСМ-наклонностей Ашера. С появлением Кейна он стал просто еще одним любовником.

– Думаешь, Дев скоро будет свободен?

– Не совсем, но он забавный и би, как и я.

– Ты говорил о двоих, так кто второй?

– Никого конкретного. Единственная вертигрица, с которой ты спала - Джейд, и мы все согласны, что у нее слишком много проблем. По как насчет других женщин-вертигров в роли кандидаток? Она была бы любовницей для нас троих, а не только для двоих из нас...

Я нахмурилась.

– Джейд была катастрофой.

– Но не потому что она женщина.

– Может и нет, но мне по душе мужчины, Натаниэль, прости уж.

– Мы с тобой неплохо провели время, когда Джей-Джей приезжала к Джейсону. И она очень даже девчонка.

Джей-Джей большую часть своей жизни была лесбиянкой, пока снова не встретилась с Джейсоном. В средней школе они встречались, а затем она почувствовала, что должна сделать выбор, к кому ее тянет сильнее: к мужчинам или женщинам. Джейсон уважал ее выбор и переключился на других девчонок. Но Джей-Джей так и не смогла его забыть, а для него она по-прежнему осталась той самой, не смотря на признание обоих, что моногамия не для них. В полигамности главное честность и любовь, они начали с меня, Натаниэля и Джейд.