Мертвый разлив

– Ладно-ладно, умник, – пробурчал Оросьев, морщинистой лапкой прикрывая наклейку на верхней папке, – поглядим теперь, кто кого поучать станет!

– Избави нас бог от таких учителей! – рассмеялся Вадим без особой веселости. – Хотя на другое ты и вовсе негоден. С повышеньицем вас! Долго ты его дожидался, но, кажется, пришел и на вашу улицу праздник – будто в старые добрые лагерные времена. – Вадим еще хмыкнул и добавил: – Знаешь, Оросьев, у меня ведь всегда ассоциировался с тобой именно гестаповский мундир – к чему бы, а?

– К усечению языка, – огрызнулся тот. – Болтаешь много!

– А вот с этим придется повременить, – возразил Вадим. – Дослужись сначала до репрессоров. А ведь хочется, верно?

– Ты куда шел? – угрюмо спросил Оросьев. – Вот и топай! А мне работать надо.

– Всех нас “на карандаш возьмешь”, да? – полюбопытствовал Вадим. – Или нас уже взял, очередь за другими? Вот, оказывается, куда ты вкладывал душу – или что там у тебя? Уж не засиживайся на службе, “наш паровозик”, береги здоровье. В жизни так много радостей, кроме как напакостить ближнему, – вдруг тебя еще что увлечет? – Он облокотился на столешницу, наклонясь к Оросьеву, заговорил доверительно: – Хочешь, по старой памяти, совет? Пока можешь, не поддавайся зависти совсем, иначе окажешься в таком болоте!.. Думаешь, вампирам живется сладко? Ну, напьются они людской крови – а дальше? Они ведь даже не живые… Впрочем, для тебя это абстракции, – заключил он, – стало быть, и совет не впрок.

Распрямившись, Вадим рассеянно кивнул зацепеневшему знакомцу и направился к выходу, отчего-то уверенный, что при следующем допросе его будет терзать уже не тот старенький, доверчивый режимник, а растущий, перспективный, “землю-рогом-роющий” кадр, созвучный новым временам, – Оросьев. Конечно, если этот допрос состоится. 2. В тени чудовищ

Сразу после обеденного перерыва Вадима позвали к телефону. Очень удивившись, он подошел.

– И чего сбежал? – укорил в трубке веселый звонкий голос. – Эх ты, медведище!

Вадим напрягся, сделал поправку на изношенную связь и вспомнил. И то – суток не прошло!

– А что оставалось делать? – ответил он. – Предков твоих дожидаться?

– Ну виновата, прости! – легко признала Юля. – Не умею пить – моя беда. Слушай, я заскочу за тобой – в пять, да?

– Ты понимаешь…

– Буду ждать против входа, чао! – И она положила трубку.

“Чао-чао”, – растерянно повторил Вадим. Можешь теперь мямлить до посинения – кто тебя услышит?

Изящный “бегунок” поджидал его в условленном месте. Украдкой оглядевшись, Вадим опустился на переднее кресло, рядом с прелестным водителем. На этот раз Юля облачилась в ситцевый сарафан на бретельках и обула нарядные босоножки, столь же воздушные. На заднем сиденье обнаружился худощавый юноша с тонким печальным лицом.

– Это Гарик, мой приятель, – представила его Юля. – Точнее, родственник – какой-то там дальний. Похож, верно? – Она рванула машину с места. – Знаешь, куда тебя везу?

– В “корыто”? – предположил Вадим. – Или на “полигон”?

Гарик содрогнулся, девочка расхохоталась:

– Нет, чуть подальше. Только молчок, ясно?.. Хотя чего это я! Мы ведь старые конспираторы, верно? – И она подмигнула Вадиму в зеркальце.

“Ну и кретины эти жрецы! – сердито подумал он. – Принимают кого ни попадя!.. Хотя на эту стрекозу и я бы купился – или куплюсь. Или уже. Старым становлюсь: на молоденьких потянуло”.

– А везу я тебя к воображенцам, – продолжала Юля. – Слыхал про таких?

– Это которые задаются? – притворился Вадим. – В смысле – воображалы?

Гарик вспыхнул, как лампочка. Оглянувшись на него, Юля фыркнула:

– Обиделся, смотри!.. Мальчик, а ты при чем? Накарябал пару баек – и туда ж!

– Юлия, прекрати! – негодуя, потребовал Гарик. – Это совершенно никого не касается.

Девушка махнула на него рукой и объяснила Вадиму:

– А воображенцы, мил-друг, отличаются от прочих патологически развитым воображением, от коего слова и происходит название. И ладно бы они воображали только внутри, так они еще норовят других осчастливить – верно, Гарик? И фантазируют, я тебе скажу, без удержу!

– На какие темы?

– А на всякие – запретные в том числе, если тебя это волнует. Куда идем, что с нами будет, а чему и не бывать никогда, но почему не поиграть… Интересно?

– Как тебе сказать… Безумно!

– Вот! Я знала, чем искупить. – Она хихикнула: – Гарик, лапуля, не хмурься так грозно, у нас с ним свои счеты… Подфартило же мне с родственником!

Юля лихо вывернула из-под надвигающегося грузовика – у Вадима екнуло сердце. Чуть слышно чертыхнувшись, он пристегнулся ремнем к спинке.

– Встречаются воображенцы раз в месяц, – продолжала Юля как ни в чем не бывало. – Ну, общаются там, рукописями обмениваются – с-сочинители! Потом треплют друг друга – да так, что клочья летят… Потеха!

– Как ты вышла на них – через Гарика?

– Проницательный мой! – Юля чмокнула его в ухо, машина вильнула. – Только не убивай их сразу, любимый, – у них по женской части напряженка, потому вьются вокруг меня точно мухи. – Запрокинув голову, девушка залилась беспечным смехом, едва не врезавшись в бордюр. – Вадик, вот ты все знаешь – отчего, если дама пишет, на нее посмотреть страшно?

– Ну, не на всех, – возразил он. – Далеко не на всех. А потом, ты путаешь причину со следствием: как раз пишут оттого, что некрасивы. Или несчастливы. Каждый утверждается, как может… Далеко еще?

– Не очень. А что?

– Ну-ка тормозни.

– Зачем еще? – Однако послушалась, круто вильнула к бордюру. Машина встала, едва не клюнув носом в землю.

– Махнемся, – предложил Вадим. – Ты сегодня не в форме.

– А ты умеешь? Не то кэ-эк гробанемся!..

– Не волнуйся, я свою жизнь ценю. А заодно сохраню ваши.

– Спаситель! Я в тебя сразу поверила.

Без лишних церемоний Юля перебралась через него в соседнее кресло и объявила:

– Нет, вчера я все-таки перебрала!..

– А то не знаю, – проворчал Вадим, пуская машину. – Куда ехать-то?

Против опасений, с управлением справился легко, хотя практиковался давно и, уж конечно, не на таких конфетках. Без дальнейших приключений они добрались до места, каковым оказался раскидистый старый дом, давно брошенный, с заколоченными окнами и осыпающейся штукатуркой. Однако расположен он был удобно: на пересечении нескольких миграционных маршрутов – то есть в достаточно людном месте.

– Забавно, – пробормотал Вадим.

– Чего? – сейчас же вскинулась Юля.

– Когда-то здесь помещался Союз Писателей, – объяснил он. – Бедные воображенцы – тень сего монстра преследует их поныне. Или им самим любо топтаться на трупе врага?

Выбрав местечко поукромней, Вадим притулил там “бегунок”. (Хотя уже знал, что Юлька бросает машину где попало: а чего жалеть – не свое же?) Затем все трое сквозь прореху в ограде пробрались к укрытому за кустами подвальному входу и пыльными темными переходами, подсвечивая себе фонариками, проникли в сумеречные помещения оставленного здания. А там промахнуться было бы трудно, так как из распахнутых дверей бывшего актового зала доносился оживленный гул.