Мертвый сезон в агентстве 'Глория'

– Да, около трех. Посещал. И довольно часто. Раньше. А потом исчез.

– Это естественно, им же заинтересовались правоохранительные органы.

– Но если вы считаете, что виновен именно Комар, вот и ищите его. При чем здесь дядя?

– А вот эту связь нам и требуется установить. Или опровергнуть.

– В таком случае зачем вам я?

– Хороший вопрос, – словно развеселился Кротов и оглядел своих товарищей. – Как вы думаете, если у человека спасли его единственную наследницу, любимую племянницу, будет он сердиться на ее спасителей?

Нелли странно посмотрела на Кротова и, помолчав, ответила:

– Я думаю, он будет рад отблагодарить спасителей. Даже в том случае, если внутренне что-то имеет против них. И уж во всяком случае, выложит любую ими названную сумму. Вы это хотели от меня услышать, господа?

Кротов изумленно вопросительно посмотрел на товарищей:

– Слышали, господа? Ты сколько запросишь, господин Сева? А ты, господин Филя?

– Много, – искренне и серьезно сказал Голованов. – Все украденные драгоценности Гохрана.

– А я согласен даже на то, что еще ими всеми еще не продано, не проедено и не пропито.

– Я скорее солидарен с Филиппом, извини, Сева, – развел руками Кротов и обернулся к девушке: – Слыхали, Нелли?

– Со слухом у меня все в порядке, – не очень вежливо кинула, почти огрызнулась, она. – И все же я не понимаю, зачем вам нужно было проигрывать столь сложную операцию со слежкой, делать из меня что-то вроде подсадной утки, когда можно было просто приехать к дяде Жоржу и откровенно, как вот сейчас со мной, поговорить с ним? Он что, разве против?

– Отвечу так: он всячески избегает встречи и разговора с нами.

– Но ведь ваши товарищи, – она кивнула в сторону Голованова с Агеевым, – уже находились в нашем доме! Что, не могли? Или нужные слова не находились?

– А мне нравится, Нелли, как вы это сказали – «в нашем доме», – словно бы ушел от прямого ответа Кротов. – Судя по последним вашим действиям и той решительности, с которой покинули гостеприимный дядин дом, вы вроде бы твердо отказались от родства и наследства. Так вы во всяком случае заявили во всеуслышание. И я понимаю вас. Такой моральный удар! Но хочу вам заметить, что отказаться от миллионов в этом вашем мире и начать все сначала под силу далеко не каждому. А если честно, то мало кому. Вот я и думаю, что эмоции эмоциями, а суровая проза жизни – она и есть проза. В первую очередь. Не стоит делать необдуманных шагов, о которых вы позже пожалеете. Помиритесь с вашим дядей. Можете даже сказать ему, что конфликт был спровоцирован нами. Если вам от этого станет легче. Это, кстати, и есть тот совет, который я хотел дать вам в начале нашей беседы, но от которого мы благополучно ушли. А дяде своему скажите, что встретиться нам все равно придется, и будет гораздо лучше, если он проявит инициативу в данном вопросе. Нам есть что ему сказать, о чем стопроцентно ему не известно.

– И как же я могу это сделать?

– Очень просто. Я дам вам телефонную трубку, вы наберете его номер, поговорите, скажете, что буквально на несколько дней – два-три, не больше, – задержитесь у нас. Ради вашей же безопасности.

– И ради того дела, из-за которого вы прилетели в Штаты? – В голосе Нелли прозвучала легкая насмешка.

– Вы абсолютно правильно понимаете, Нелли, – сухо ответил Кротов. – С вами приятно иметь дело. – Он заметил, что девушка смутилась, и добавил: Поражаюсь! Трех лет не прошло, а психология полностью перестроилась… И еще. Когда будете разговаривать, нажмите вот эту кнопку, чтоб мы слышали ответы Жоржа Вартановича.

Нелли насупилась, считая, видимо, что ее незаслуженно обидели, но трубку взяла и набрала номер.

Жорж Аракелян ответил немедленно:

– Кто? Да говорите же!

– Это я, дядя. Не волнуйся, со мной все в порядке.

– Девочка моя! Господи! Ты где? Откуда звонишь? Почему так долго молчала?!

– Повторяю, не волнуйся. Я в полной безопасности. У хороших людей…

– Мне позвонил Ваня из «Дельфина» и рассказал, что на тебя напали! Я же просил тебя быть осторожной! И еще этот… козел Фрунзик! Его уже привезли, он в полной прострации, храпит, как боров… А еще Ваня сказал, что тебя увезли в красном «ягуаре». У меня так сердце и оборвалось!

– Ну все, считай, что мы помирились и я попросила прощения за свою резкость.

– Дорогая моя! Я сейчас же за тобой приеду! Куда?

– Не надо никуда ехать. Мне сказали, что ради моей и твоей безопасности нужно побыть здесь пару деньков.

– Но как же я буду знать?!

– Мы позвоним, – негромко подсказал Кротов.

– Тебе позвонят, дядя, – повторила Нелли.

– Сегодня же вечером, – снова подсказал Кротов.

– Они говорят, дядя, что позвонят уже сегодня вечером.

– Прости, дорогая девочка, это… не те люди, которые… ну ты понимаешь, из Москвы?

Кротов кивнул.

– Они, дядя.

– Хорошо, – после короткой паузы сказал он, – передай им, что я готов встретиться в любое удобное им время…

Кротов вынул трубку из рук девушки и отключил ее. Сказал задумчиво:

– Вот видите, как бывает…

Встретив в аэропорту прилетевшего чартерным рейсом из Вашингтона Дениса, Алексей Петрович сообщил последние новости. Но главными из них можно было назвать две. Во-первых, позвонил Наум Яковлевич Донской и пригласил встретиться. Кто бы мог подумать! У себя дома. Отродясь такого не было. А во-вторых, после долгих и небезосновательных раздумий попросил встречи Жорж Вартанович. Узнав, что племянница жива-здорова и ей ничто не грозит, он как-то чересчур уж быстро успокоился и два дня вообще молчал. И еще позвонил Саймон Нэт и сказал, что наконец сумел отыскать в своем переполненном графике какое-то время для разговора с московскими коллегами.

К последнему надо было ехать вдвоем, а остальных решили разделить между собой.

– Представляете, – сказал Кротов, – впервые на моей памяти Донской назначил встречу не в ресторане и не в восемь вечера, как обычно, а в собственной квартире, где, если верить слухам, у него стоит золотой Будда. Тот самый, из Тибета, с голубыми бриллиантами в глазницах.

Денис лишь развел руками от осознания величия момента:

– Расскажете потом, а я послушаю…

– А еще говорят, – продолжал дразнить его любопытство Кротов, – в другом углу у него сидит золотая баба, которую безуспешно разыскивают малые северные народы вот уже больше столетия.

– Счастливчик!…

– Ладно, шутки в сторону, я здесь выйду, – сказал Кротов, когда они наконец подъехали к дому, где жил Донской, на углу Брайтон-Бич и Двенадцатой стрит. – Обычно Наум Яковлевич больше получаса не беседует, но… ни за что нельзя ручаться. Машина в вашем распоряжении, Денис Андреевич. Езжайте в Бриант-парк, это между Тридцать седьмой и Сороковой стрит. Вечером встретимся и обменяемся впечатлениями.

Он вышел из машины, уступив место за рулем Грязнову.

Самый маленький во всем Манхэттене, Бриант-парк находится на Пятой авеню, недалеко от Нью-Йоркской публичной библиотеки. Район этот считается одним из наиболее фешенебельных в городе. Короче, Денис ехал в достаточно уютное местечко с небольшими прудами и белыми лебедями на тихой воде для важной встречи.

Жорж Вартанович сидел на одной из лавочек у второго пруда, если считать от входа в парк со стороны Бродвея. Денис узнал его почему-то сразу, хотя никогда не видел. Да впрочем, и не узнать было бы невозможно, поскольку в этот вечерний час народу в парке почти не было.

– Добрый вечер, – сказал Денис, подходя.

Аракелян задумчиво посмотрел на него и кивнул, но, словно спохватившись, привстал и приподнял шляпу:

– Здравствуйте. Но я полагал, что придет… Извините, не имею чести быть знаком…