Мертвый сезон в агентстве 'Глория'

Чем– то обеспокоенный Фрунзик замедленным движением поднял глаза от кружки с мацони и с грозным выражением на лице повел взглядом по присутствующим, но, не углядев ничего опасного ни для Нелли, ни для себя, вернулся к мацони. И через миг голова его рухнула на стол, опрокинув кружку.

Один из арабов, что был повыше, словно вынырнув из-за спины Фрунзика, через стол склонился к отпрянувшей Нелли. А второй араб страховал уже действия первого, схватив девушку сзади за плечи.

Какой– то короткий разговор, никаких резких движений, как будто встретились приятели, перекинулись парой слов со знакомой девушкой, и вот уже она встает со стула, один из приятелей что-то делает с ее рукой, а второй, почти незаметно подталкивая девушку в спину, направляет ее к двери на улицу. И вся троица спокойно -во всяком случае, на их лицах никакого выражения тревоги – следует между столиков, стараясь не потревожить остальных посетителей кафе. Голова верзилы упавшая на стол не в счет. Всем известно, эти якобы здоровяки бывают весьма слабы на алкоголь, чуть перебрал лишку – и в отрубе.

– Беру высокого, – спокойно, почти не разжимая губ, сказал Голованов Филе и пересел на соседний стул, чтобы оказаться спиной к идущим. Ему вовсе не светило встретиться нечаянно взглядом с явно онемевшей и послушно выполняющей все команды похитителей Нелли.

– Понял, – слегка кивнул Филя и сжался так, что стал вообще похож на мальчика. Великовозрастного такого мальчика. И это его умение очень многих вводило в заблуждение.

Арабы не чувствовали никакой опасности. Они ничем не отличались от тысяч таких же, снующих взад и вперед по оживленной улице, девушка не паниковала и не принуждала прибегать к крайним мерам. Ожидать неприятностей со стороны прикорнувшего на столе телохранителя тоже не приходилось: он и в самом деле был в глубочайшем отрубе, не убит, нет, в том нужды не было, ему просто воткнули в шею шприц со снотворным из новейших разработок, от которого он очнется не раньше чем через сутки.

Дверь уже рядом, напротив припаркован «опель», в который сейчас безо всякого скандала сядет эта юная армянка, дяде которой вынесен приговор… Вдруг что-то заставило высокого араба обернуться, он увидел хозяина кафе, в оцепенении замершего у входа на кухню, поднос с чем-то в его вытянутых руках и с сожалением подумал, что теперь, скорее всего, придется пристрелить этого ненужного свидетеля. Пистолет, ствол которого был уперт в спину девушки, ослабил свое давление, рука араба плавно пошла влево, и в тот же миг жуткий, ослепляющий удар швырнул араба на пол. Он рухнул, опрокинув пустой стол, так и не успев выпустить из руки пистолета, не успев и нажать на спуск.

Второй араб просто не смог ничего понять: он видел открытую дверь, его левая рука была скована с правой рукой девушки стальными браслетами – тонкими, почти незаметными, но достаточно прочными. И вдруг грохот сзади, он повернул голову и в то же мгновение был отключен сам.

Перепуганная до смерти, Нелли не сумела испугаться еще больше. Скованная наручниками, она повалилась на падающего араба.

– Головач! – негромко воскликнул Филя, доставая из брючного кармана араба ключ и расстегивая браслет на руке Нелли. – Ваня!…

Голованов, который был занят тем, что защелкивал самые обыкновенные полицейские наручники на сведенных за спиной запястьях высокого араба, поднял голову и увидел Ваню Иванова, все еще таращившего изумленные глаза.

– Все о'кей, Ваня. – Сева показал ему большой палец – любой россиянин поймет этот жест без дополнительных объяснений. – Где у тебя телефон?

Сева прошел за указанную портьеру к телефонному аппарату и, набрав номер, сказал:

– Алексей?…

Но тут снова увидел Ваню с его слишком выразительными глазами и махнул ему рукой, чтоб тот ушел. Выйдя через минуту, сказал Ване негромко:

– Вызови полицию. Этих отпускать нельзя, пусть пока полежат. А об остальном мы сами позаботимся. До встречи, Ваня…

Руки второго араба, которого тем временем Агеев подтащил к первому и положил рядом, тоже лицом вниз, были скованы за спиной его же браслетами.

Нелли, похоже, так и не пришла в себя, разве что узнала Филю и попробовала ему робко улыбнуться.

– Все в порядке, девочка, – быстро зашептал Филя, – скажи Ване, что все в порядке, пусть позвонит Жоржу. Ты сама это же сможешь сделать позже. За мной, быстро! – и потянул ее за руку на улицу.

Филя прыгнул вслед за Нелли на заднее сиденье «ягуара», Голованов – за руль, и мощная ярко-красная машина, взвизгнув, рванула со стоянки…

Сотня недоуменных вопросов прокрутилась мгновенно в голове бывшего кинооператора Вани Иванова. Вспомнилось то внимание, с которым гости из новой России рассматривали особняк Левона Аракеляна, всплыл в памяти их интерес к его рассказам о будущей наследнице армян-миллионеров, одновременно перед глазами – а он это ясно видел, взгляд все-таки, что ни говори, профессиональный, – возникла картинка мгновенной схватки этих странных русских с парочкой арабов, у одного из которых оказался даже пистолет, и он, этот пистолет, интуитивно чувствовал Ваня, должен был уже продырявить его, Ванину, голову… И еще это «о'кей» одного, видно старшего, из русских, а потом Нелли – «позвони дяде»! И мгновенный побег.

Арабы валялись на полу физиономиями вниз и не подавали никаких признаков жизни. Но первыми напали-то они, это хорошо успел заметить Ваня. Они – и это он теперь отчетливо понимал – вели девушку на улицу, угрожая ей оружием. А русские, выходит, ее освободили?…

Ваня вдруг вспомнил, что ведь Левона-то, по слухам, убили арабы! И тут опять эти!… Нет, правильно крикнул ему этот русский, надо действительно вызвать полицию. Да вот еще и телохранитель Нелли совсем без движения, убит, что ли? Ну и ну…

И Ваня, призывая посетителей, готовых уже покинуть его заведение от нежелания быть замешанными в чьи-то опасные разборки, успокоиться и без ненужной паники закончить свою трапезу, взялся за телефонную трубку.

Первым прибыл сержант Уолтер Бриггс, местом работы которого и был этот район Брайтона. Ваня встретил его в дверях и кратко изложил свою версию развернувшихся в кафе событий. Полицейский, хорошо знакомый с Ваней, не спорил, слушал, но, опять-таки зная Ваню, не торопился зафиксировать происшествие, нарисованное темпераментным хозяином «Дельфина». Он собирался выслушать и других свидетелей, если бы таковые оказались рядом. Наконец, посреди зала лежали двое без видимых признаков жизни, со скованными руками, а один из них – с крепко зажатым в ладони пистолетом.

Бриггс, здоровенный парень, как оно и положено нью-йоркским полицейским, перевернул на спину одного, другого араба, прислушался и удовлетворенно поднялся.

– Оба в шоке, – заявил он авторитетно, – но дышат. Ничего, скоро отойдут… Так что здесь случилось? – обратился он к заканчивающим свои завтраки посетителям.

Ответом ему было дружное молчание. Все здесь были жителями Брайтона, а в этом районе не имеют привычки обращаться к полицейским по всяким пустякам. Подумаешь, набили морды каким-то арабам! А вы к девушкам не приставайте! Хорошо еще, нашлись добрые люди, защитили бедняжку…

– Быть может, все-таки кто-то из вас, господа, что-нибудь видел?

Вежливая настойчивость полицейского, в сущности, такого же простого человека, как они все, возымела действие.

– Я видел, – гордо заявил одетый с некоторым шиком молодой человек.

– Слушаю вас! – повернулся к нему полицейский. – И что вы видели?

– Не что, а кого!

– Кого вы видели? – терпеливо повторил полицейский.

– Девушку! – отвечающий демонстративно поднял указательный палец. – Она сидела вон там! – указал он на стол, на котором в настоящий момент «отдыхал» телохранитель. – Она сидела вот с ним! А эти мерзавцы… – Палец на этот раз уперся в лежащих на полу арабов.