Мещёра

Ника, не раз видевшая этот ролик, сразу прокрутила его на то место, где начались танцы: одна из подружек Стаси, в минимальных шортиках и лифчике, забралась прямо на памятник и легко балансировала на нём, раздвигая коленки в такт музыке из смарфтона, пока Стася и ещё одна девица (тоже почти без одежды) танцевали внизу тверк. Потом девчонка спрыгнула с памятника, выполнив шикарный разворот, и присоединилась к тверку, причём выпячивала ягодицы прямо перед фотографией на памятнике.

— Это что, та самая могила? — спросил голос над ухом.

Ника от неожиданности подпрыгнула и постаралась быстренько спрятать смарфтон, но Женя перехватила её руку.

— Да погоди ты. Нет, реально, это же та самая… — Женя всё не давала Нике вывернуться. — Значит, она тут уже была? — И Женя хищно прищурилась.

— Нет, — тихо сказала Ника, убирая наконец телефон в карман. — Это наше городское кладбище.

— Да ладно! А как… а откуда… — Женя озадаченно смотрела на новенький чёрный памятник, такой глянцевый, будто его совсем недавно протёрли. И, казалось, именно на нём танцевали полураздетые девчонки из Стасиной компании. — Ерунда какая-то.

— Действительно, — пробормотала Ника и хотела было отойти от Жени подальше, но та её перехватила.

— Погоди. И что, им за это ничего не было? — Женя кивнула на Стасю.

— Не знаю, — попыталась отвертеться Ника, но Женя перекрыла ей пути отхода. — Мама этой… — Ника кивком описала девчонку, что плясала на памятнике. — В общем, помогла им.

— Ничего себе. — Женя щурилась на Стасю, будто что-то обдумывала.

— Слушай, ты не говори ей, ладно? Я обещала это видео удалить.

— Конечно, нет проблем. — Женя говорила как-то подчёркнуто честно, так что у Ники внутри ёкнуло.

— Возвращаемся! — раздался голос Гордея. — Темнеет уже.

В сгущающихся сумерках ребята пересекли полянку и прошли мимо овина, в темноте расчерченного изломанными тенями. С заходом солнца стало холодно, идти приходилось быстро, но всё равно пальцы скоро стали коченеть, а из-за лопаты приходилось греть в карманах руки по одной.

— Эй, смотрите! — притормозившая где-то Женя радостно подбежала к остальным. На её ладони тоже лежала монета, только не светлая, как у Стаси, а желтоватая. И совсем тонкая, похожая на чешуинку от громадной рыбины.

— Тоже копейка, только, кажется, медная, — заключил Гордей, рассмотрев монету при свете телефона.

— А что лучше — серебро или медь? — спросила Стася с ноткой досады в голосе.

— Серебро, конечно, — уверенно ответил Гордей и вернул монету Жене. — А где ты её нашла?

— Да прямо у дороги, — махнула рукой назад Женя.

Но солнце почти зашло, даже верхушки деревьев, что пару минут назад ещё багровели в лучах заката, теперь уже мрачно чернели.

— Так что, мы завтра снова сюда придём? — спросила Стася, натягивая рукава на замёрзшие пальцы.

— Посмотрим. Может, и да, — пожал плечами Гордей.

— Но мы тогда на Мещёру не успеем, — подала голос Женя. — Да и пещер здесь нет, а урочище точно было в пещере. Придётся выбрать что-то одно.

— Завтра будет видно. И надо ускоряться.

Когда ребята вернулись на хутор, вокруг уже сгустилась холодная осенняя ночь. Дома лишь местами освещались от фонарей «под старину», и как только компания вошла на территорию, Михеич тут же наглухо запер за ними массивные деревянные ворота.

— На всякий случай, — кивнул пасечник.

— А что, здесь до сих пор разбойники водятся? — скептически спросила Женя.

— Э… — Михеич явно мялся, не зная, что ответить. — Да нет, наверное.

— А звери? — подала голос Стася.

— Ну… — этот вопрос, похоже, оказался ещё сложнее.

— А мы вроде кого-то в лесу видели, — поддела пасечника Женя.

— Так то — в лесу, — протянул Михеич. — Ну, вы переодевайтесь там, а потом прошу к столу.

— Я так ни в одни джинсы не влезу, — пробормотала Стася, поднимаясь по деревянным ступеням дома, куда их заселили. Всё её правильное питание так и болталось где-то в рюкзаке Гордея. Как и диететические хлебцы Ники. Ну как можно жевать какие-то безвкусные сухари, пусть и жутко полезные, когда столы ломятся от пирожков, пряников, варений, блинов…

— Так. — Голос Гордея прервал размышления Ники о не совсем здоровой пище, и это было хорошо, потому что слюна грозила вытечь на одежду. Ребята сгрудились в темноте коридорчика у спальни. — О монетах никому ни слова.

Девчонки закивали, и Гордей открыл спальню. Он сам не страдал комплексами, и переодевался прямо посреди комнаты, как и Стася, которой явно уже нечего было скрывать от бойфренда.

— Не могу так, — процедила Женя и под хихиканье Стаси соорудила в углу комнаты ширмочку, привязав концы покрывала к балкам двухъярусных кроватей.

Ника переодевалась тоже за ширмой и последней, поэтому, когда она выбралась наружу, ребята уже ушли ужинать. Закрыв за собой дверь, Ника собиралась присоединиться к остальным, но вдруг услышала приглушённый женский голос.

На цыпочках пройдя по коридору, остановилась у приоткрытой двери одной из дальних комнат.

— Ну, пожалуйста, умоляю вас, — плакал голос жены пасечника. — Ну, что вам стоит? Просто пустите меня туда, и всё! Вам же ничего не нужно делать! Никто ничего не узнает.

— Да поймите вы, — терпеливо произнёс мужской голос, очень знакомый. — Это бесполезно. Понимаете? Ничего не изменится, даже если я каждую ночь буду вас там оставлять, даже если я сам буду сидеть рядом с вами.

— Нет, я точно знаю! — решительно заявила Лара. — Ещё не поздно! Всего-то на три ночи откройте церковь, и всё, сами уйдите. Если что, я скажу, что сама туда влезла.

— Да не в этом дело, — вздохнул мужской голос. Вроде бы это священник из Красных Серпов. — Сколько вы там ни просидите… Господи, ну, как ей это сказать? — Этот вопрос, видимо, был обращён к кому-то третьему.

— Так и сказать, — произнёс третий голос. — Говори как есть, да и всё.

Повисло молчание. Священник, по-видимому, так и не решился сказать «как есть», поэтому снова заговорил третий (похоже, это был участковый).

— От того, что вы три ночи просидите одна в церкви, ваша дочь не вернётся.

— Откуда вы знаете? — быстро прошипела Лара.

— Мы её искали со спасателями и волонтёрами, несколько сёл…

— И не нашли, да? — судя по голосу, Лара сейчас выглядела, как сумасшедшие из фильмов. — И правильно, вы не могли её найти. Потому что они её утащили. И до сих пор где-то держат. Неужели вам не жалко ребёнка? — Голос Лары задрожал от рыданий.