Мессир Константин. Дом колдуна

Делец мгновенно повернулся ко мне.

— Константин Григорьевич, мой клиент предлагает вам миллион, — он тряхнул чемоданчиком, который был явно побольше вчерашнего. — Прямо сейчас. Только поставьте подпись, — другая рука нетерпеливо мяла бумажку.

Что, даже договор уже подготовил? Какой ответственный посредник.

— Что непонятного в фразе “дом не продается”? — сухо уточнил я.

— Тут миллион рублей, — повторил он, потряхивая своим ценным грузом. — Огромная сумма.

— А вот тут дверь, — я указал направление.

После секундой заминки делец переступил с ноги на ногу и еще крепче сжал чемоданчик. По глазам видно, что уже просто отчаянно желает свалить, но остается на месте. Неужели боится своего клиента сильнее меня? Как-то непорядок.

— Поймите, — вновь заговорил делец, стараясь звучать убедительно, — вы с этим домом все равно не справитесь. Вечно на этой мине сидеть нельзя, — он обвел рукой черные капли на стенах. — Когда-нибудь с нее придется сойти…

Мина, значит. Надо же, какое удачное сравнение. Воздух вокруг, казалось, уже вибрировал, как перед мощным взрывом — и я ощущал каждую его вибрацию, словно проходящую сквозь меня. Этот дом не любит гостей, которые досаждают хозяину. Они заставляет его нервничать, а нервничать должен не дом, а неудобные гости.

— Мой клиент, — не затыкался посредник, — предлагает вам сойти с минимальными потерями…

— А я предлагаю тебе, — я перехватил его взгляд, и он вздрогнул, — сойти прямо сейчас.

В следующий миг входная дверь с грохотом распахнулась, будто ее ударило с этой стороны огромным воздушным кулаком.

— Еще раз сунешься сюда, и я уже не буду так вежлив. Ясно? — подытожил я.

Делец глубоко сглотнул, будто подавился словами. А затем, опомнившись, метнулся к открытой двери и, не прощаясь, вылетел прочь.

— Сам виноват, — Глеб проводил его глазами. — Мы пытались по-деловому… Дверь, кстати, закрывать будешь или пока можешь только открыть?

Опытный делец Юрий Вишняков, привыкший заключать одну выгодную сделку за другой и выходить из любого спора победителем, вылетел из дома как затравленный кролик из милостиво приоткрывшегося капкана. С ужасом проскочил через распахнувшуюся дверь, опасаясь, что та вдруг захлопнется, хорошенько его прижав или вообще раздавив. Какого черта там творилось? Воздух в гостиной будто дергался, капли на стенах словно прыгали, а пол под ногами вообще содрогнулся. Казалось, еще миг — и под ним разверзнется черная дыра, которая затянет куда-то очень глубоко. А потом дверь с треском распахнулась — сама, — уже не оставляя сомнений, что пора сваливать.

Без всякого стеснения Юрий перешел на бег. Даже дом уже не так пугал — хуже всего был этот наследник, чей взгляд пробрал аж до костей. Наличие или отсутствие в человеке Темноты никак внешне не определить, кроме одного места — глаз, которые являются как бы окошками в душу и которые время от времени чернеют, если Темнота есть внутри. Она как будто вылезает с той стороны и смотрит на мир.

В своих глазах делец никогда ничего такого не замечал, сколько ни всматривался — лишь иногда мелькали едва заметные всполохи, когда он пытался кого-то уговорить. А у этого… Нужное слово как-то не подбиралось, даже думать про него было жутко. В этих и без того черных глазах вдруг появилась даже не чернота, а страшный глубокий мрак — как будто приглашая в глубину огромной могилы. Он очень быстро исчез — всего доля секунды и растворился. А потом с диким грохотом распахнулась входная дверь… Юрий даже сейчас вздрагивал, вспоминая. Ну и сынок был у этого колдуна — прямо ему под стать. Он же казался вполне обычным…

На скорости делец выскочил за угол — прямо к табличке “Осквернено”, только сейчас в полной мере поняв ее значение. Он распахнул дверцу ждавшей его черной машины и запрыгнул внутрь, чувствуя, как дико колотится сердце.

— Деньги взял? — не давая опомниться, проскрипел этот мерзкий вонючий старик.

— Отказался.

— Чего?! Я тебе за что вообще плачу?!..

Брызжа слюной, старик уставился на него, и Юрий аж поежился. Чернота сверкнула в иссохшихся глазницах, как далекий мрачный фонарь. Ну вот опять эти глаза. Зачем он вообще во все это полез?

— По-моему, — осторожно начал он, — этот дом не получится купить. Такое ощущение, что у него уже появился хозяин…

— С чего он появился?! — старикан аж закашлялся. — Что ты несешь? С этим домом не справится какой-то юнец!

— Но это же сын…

— Павловский говорил, что его сына больше нет! Он же не зря это говорил! — старик, казалось, сейчас задохнется.

Тут можно здорово поспорить. Для того, кого нет, этот — подходящего слова до сих пор не подбиралось — был пугающе живой. Куда живее сидящей рядом мумии. Взгляд невольно упал на морщинистый палец, который украшало тяжелое кольцо с гербом. Позолоченная змея толстыми кольцами обвивалась вокруг надгробия и наводила жуть. Куда ни повернись, везде одна жуть. Чувствуя, как все еще колотится сердце, Юрий впервые задумался о том, что с ним будет после. За его дар убеждать людей Темнота в обмен возьмет его душу — тогда сделка казалась крайне выгодной. Что такое душа — ее даже не пощупать. Но сейчас он уже и сам не знал, стоило ли оно того?

— Завтра ты снова пойдешь, — проскрипел рядом старик, — и наконец заставишь его продать дом!

Заставить? Его?.. В эту секунду Юрий принял второе важное решение в своей жизни — после той чертовой сделки с Темнотой. О нет, больше он в этот дом не пойдет — даже за километр не приблизится. Он больше вообще не будет работать с колдунами.

Ep. 10. Темная сторона (IV)

За окном была темнота. Темнота, казалось, была повсюду. То и дело под дверью моей комнаты мелькала тень — явно не человеческая. Там будто проползало что-то огромное, неспешно протаскивая палец за пальцем — раз за разом, туда-сюда, расхаживая кругами как докучливый часовой. Хочешь ко мне — так рискни вломиться. Но тень лишь продолжала мельтешить, вызывая досаду. Не выдержав, я сам распахнул дверь — однако по ту сторону было пусто, и только луна разбрасывала кривые лучи по темному коридору. Казалось, этот дом играет со мной.

На тумбочке около кровати задергался смартфон. Звонила ведьмочка, видимо, решившая больше не сердиться. Я принял вызов, и в окошке видеосвязи появились копна каштановых кудряшек и веснушчатый нос.

— Все, — с ходу заявила его обладательница, — я больше на вас не обижаюсь! Но могли бы и сказать, что едете за твоим наследством, а не просто развлекаться.

— А сама не догадалась?

— Догадалась, — подруга гордо тряхнула кудряшками. — А потом еще и бабушка сказала, что у тебя теперь дом в столице…

Под дверью снова промелькнула надоедливая пятипальцевая тень. И ведь точно знаю, что если опять открою — там опять будет пустота.

— А еще бабушка сказала, — болтала Агата, — что тебе и титул вместе с домом перейдет. Правда?

— Любишь же ты сплетни собирать.

— А что такого? — отозвалась она. — Это же твое наследство. Ты же сам хотел быть как твой отец…

Темная улица тонула в тишине, чего не скажешь об этой комнате. Луна казалась уродливой, как будто ее обкусали со всех сторон и выплюнули обратно.

— Чего я хотел? — я вернул взгляд на экран.

— Ну как же, — растерянно протянула подруга, — ты же говорил, что хочешь быть таким же крутым, как твой папа…

Ох уж эта дырявая девичья память — не помнят того, что сами творили еще вчера, зато тебе припомнят то, о чем ты уже и сам давно забыл. Папа?… А я вообще так хоть когда-то говорил? Какой он, к черту, папа. Папы со своими сыновьями так не поступают.

Довольно быстро я отправил ведьмочку спать, и комнату окутала тишина — слишком густая и вязкая, от которой было почти физически неприятно. Внутри что-то противно сдавливало — будто душа дергалась, причем непонятно, какая из двух. Лучший совет в таких случаях — намазаться скверной. Правда, из своей баночки я вчера ее выпустил, но в доме скверны полно, вон даже со стен свисает — собирай да мажься. Даже воздух был словно пропитан ею. Однако приятно она мне не сделает — наоборот, испортит настроение вконец. Сейчас же безумно хотелось чего-то живого, настоящего, никак не связанного с Темнотой и всеми ее производными.