Месть амазонки

— Это обычно случается в бою, до того момента, когда я впадаю в боевую ярость. Если противников много, я всегда знаю, что делают те, кто находится у меня за спиной. Наношу удар за спину и всегда поражаю цель. Это возникает здесь, — Тигр коснулся пальцем головы. — Но за все время, которое я провел в поисках колдуна, ошибки не было ни разу.

— И как они тебе это говорят? — не унималась Лин.

— Они не говорят в прямом смысле этого слова. Просто в моей голове возникают образы. Картинки, на которых я вижу, что должно произойти в следующий момент. Многие называют это даром предвидения, наитием. А я считаю, что это помощь духов. Мои предки помогают мне. Я не рыскал по миру в поисках того племени. Я просто шел. Шел, не думая о дороге, не оглядываясь по сторонам и не задавая вопросов прохожим. Духи вели меня, не давая блуждать и сбиться с пути.

Лин слушала его, приоткрыв рот. Ей казалось, что она слушает новую страшную сказку. Его короткий рассказ произвел на девушку огромное впечатление. Задумчиво помолчав, она тихо спросила:

— Поэтому ты так спокойно лег спать в тот самый первый день? Когда мы с тобой встретились?

— Да. Я не боюсь спать в пустыне, в лесу, в любом месте. Я знаю, что, как только возникнет опасность, я проснусь. Они разбудят меня.

— А когда ты свершишь месть? Что с ними будет? — растерянно спросила Лин.

— Не знаю, — вздохнул Тигр. — Надеюсь, они смогут успокоиться и уйти туда, куда ушли духи всех моих предков.

— Значит, здесь, на земле, ты останешься совсем один? Без помощи и поддержки?

— Воину нужна только одна поддержка и помощь. Его меч. Только меч, клинок, способен поддержать его в трудную минуту и подарить силу для схватки. И только на меч я буду рассчитывать, если смогу прожить достаточно долго.

— Ты не можешь так говорить! — вскинулась Лин.

— Почему? — искренне удивился Тигр. — Я говорил так раньше и говорю теперь. Ничто не отвлечет меня и не будет иметь значения, пока я не смогу принести успокоения своим предкам.

— И даже я? — растерянно спросила Лин.

— Ты сама сказала, что мы просто идем вместе, до тех пор пока я не свершу свою месть. И только потом будем пробовать строить планы.

— Да, — ответила Лин, удрученно повесив голову, — я так сказала. Но я надеялась, что за это время многое изменится. Что ты захочешь продолжить наши отношения и мы сможем жить вместе.

— Мои помыслы не простираются так далеко, — покачал головой Тигр, — но я готов поклясться тебе собственной жизнью, что не хочу потерять тебя. Теперь не хочу. С твоим появлением что-то изменилось в моей жизни и в душе. Не знаю, что это, но это правда.

— Я верю тебе, мой Тигр. Верю без всяких клятв. Не знаю, почему и откуда приходит это знание, но я знаю, что это правда, — тихо ответила девушка, всем телом прижимаясь к нему.

Прижав девушку к себе, Тигр замер, словно боясь нарушить состояние тихого покоя, неожиданно возникшее в комнате. Они замолчали, думая каждый о своем. Он — о том, как свершит свою месть, она — о тех временах, когда он будет свободен от своей клятвы и будет принадлежать только ей. Лин уже не представляла своей жизни без него.

С того дня, как он вступился за маленькую девочку в трактирном зале, одним своим рыком напугав целую банду, девушка словно попала за огромную каменную стену, о которую разбиваются все жизненные сложности и неурядицы. Она твердо осознала, что этот огромный суровый воин тот, для кого она может стать нежной, ласковой подругой, а не упрямой, подчас даже жестокой амазонкой.

Только одна мысль все чаще беспокоила Лин. Что она скажет своей старой наставнице. В том, что Верховная наблюдает за ней, девушка не сомневалась ни секунды. Как не сомневалась и в том, что такое поведение будет осуждено старой жрицей. Ведь она готова бросить дело, ради которого ее столько лет учили, и уйти за своим воином куда угодно, пусть даже в пустыню.

Такие мысли все чаще посещали девушку, но она упорно гнала их, откладывая решение на потом. Вспомнив о Верховной, Лин невольно напряглась. Уловив изменение в ее настроении, Тигр чуть сильнее прижал девушку к себе и, приподняв ее лицо за подбородок, тихо спросил:

— Что случилось? Ты вдруг вся напряглась.

— Вдруг вспомнила, почему я вдруг здесь оказалась, — тяжело вздохнула девушка. — Боюсь, моего отступничества мне не простят.

— И от чего же ты отступила? — удивленно спросил Тигр. — Насколько я могу судить, к войне в этом государстве никто не готовится. У всех на уме только праздник и предстоящий турнир. Да и расстояние до твоего королевства слишком велико.

— Я отступила от основных канонов служения Великой Матери. Амазонка не должна позволять чувствам брать верх над собой. Мы прежде всего воины и только потом женщины.

— По-моему, чушь это все, — вздохнул в ответ Тигр. — Насколько я знаю, все культы и религии придумывают сами люди. Кучка жрецов, собравшись вместе, начинают изобретать всякие каноны, которые почему-то должны соблюдать все остальные. И никого не интересует, хотят ли этого сами люди.

— Разве ты не веришь в богов? — удивленно спросила Лин.

— Мой род всегда верил в высших богов и силу огня. Но с тех пор, как моего племени не стало, я перестал верить в них. Остался только огонь.

— Твои предки поклонялись огню? — удивленно спросила Лин.

— Да. Это высочайший дар богов. В холод он согреет, поможет прогнать хищника, приготовить пищу. Это то, что дано людям свыше для облегчения их жизни. А все остальное — не больше чем еще одна возможность хитрым лентяям обирать наивных простаков.

— Похоже, ты не очень любишь жрецов, — растерянно сказала Лин.

— Не люблю? Это слишком сильно сказано. Презираю и стараюсь не замечать, — пожал плечами Тигр. — Все время, пока я жил в казармах, они регулярно старались вовлечь меня в свои сети, то и дело прославляя своих богов. Много раз жрецы пытались купить меня, чтобы заставить сражаться во время проведения обрядов.

— Разве для обряда требуется гладиатор?

— В некоторых культах практикуются кровавые жертвы. И это не просто убийство. И не всегда эта жертвенное животное. Во многих культах в жертву приносят людей. Это делается особым образом, с песнопениями и воскурением различных пахучих трав. В некоторых культах жертву душат, в других — ей просто перерезают горло, а в иных — разрезают грудь и вырывают живое сердце. Жестокость и фантазия жрецов безграничны. Чем страшнее жертвоприношение, тем лучше. Больше страха, больше покорности от кметов. А значит, их можно будет обобрать, отняв даже последнее.

— Ты говоришь так, словно видел все эти культы, — проворчала Лин, зябко передернув плечами.

— Сбежав из своей клетки, я прошел полмира. В каждой стране, в каждом государстве и даже в большинстве отдельных городов существуют свои культы. Каждый раз, стоило только мне войти в город и попасться на глаза какому-нибудь жрецу, как он тут же принимался уговаривать меня поступить в храм на службу.

— На службу кем? Жрецом? — удивилась Лин.

— Палачом, — жестко усмехнулся Тигр. — Далеко не все жрецы любят делать грязную работу сами. Многие предпочитают делать ее чужими руками.