Месть амазонки

— Уверена, что справишься с ним? — не унимался Тигр.

— Справлюсь, — решительно ответила Лин, стаскивая с пальца кольцо и протягивая его мастеру.

— Оставь себе, — покачал головой оружейник. — Она отказалась от всего, что я когда-то дарил ей.

— Вы поссорились? — осторожно спросила Лин.

— Не совсем так, — вздохнул мастер. — Это долгая история, и я пока не уверен, что вам нужно ее знать. Занимайтесь своими делами. Может быть, придет время, и я смогу рассказать вам все. В любом случае, если вам понадобится моя помощь, можете смело приходить.

— Может, все-таки расскажешь мне, в чем дело? — мрачно сказал Тигр. — Если она в беде или в руках работорговца, я вытащу ее.

— Если бы эту беду можно было решить только силой оружия, я давно бы уже нанял целую банду или пару асассинов чтобы вытащить ее, — в очередной раз вздохнул мастер.

— Что ж, это твоя беда и твое решение, — развел руками Тигр. — В любом случае, если потребуется моя помощь, дай знать в харчевню «Висельник», в клоаке. Ее хозяин — мой должник. Он все мне передаст.

— Спасибо тебе, воин. Как знать? Может, мне и вправду потребуется твой меч, — грустно улыбнулся мастер.

— Сколько ты хочешь за этот лук? — спросил Тигр.

— Для вас две серебряные монеты. За стрелы придется платить отдельно.

— Нам потребуется три полных тула стрел, — решительно ответил воин.

— Все вместе пять серебряных, — ответил мастер.

Тигр молча вынул из пояса пять монет и, ссыпав их в широкую, как лопата, ладонь оружейника, забрал покупку. В очередной раз обменявшись рукопожатием, они дружно направились обратно в лавку, когда с улицы, где Тигр оставил своего коня, раздался дикий вопль боли и злое конское ржание.

Оружейник и Лин растерянно уставились на воина. Весело усмехнувшись, Тигр отдал все купленное Лин и быстро пояснил:

— Похоже, в городе стало на одного конокрада меньше.

Положив руки на рукояти кинжалов, он стремительно вышел из лавки. Девушка и мастер, удивленно переглянувшись, кинулись следом за ним. Выскочив из широких дверей лавки, они дружно прижались к стене, чтобы не оказаться растоптанными яростно бившим копытами конем. Картина, представшая перед ними, заставила Лин взглянуть на это животное другими глазами.

Перепуганные прохожие разбежались в разные стороны, с ужасом глядя на устроенное конем побоище. Трое добротно, но безвкусно одетых мужчин лежали в лужах собственной крови. Четвертый с криками ужаса пытался отбиться от бросавшегося на него коня при помощи широкого кинжала.

Вставший на дыбы Сапсан бил передними копытами, пытаясь достать противника и идя на него на задний ногах. С усмешкой смотревший на это Тигр издал короткий резкий свист, и конь, оставив бедолагу в покое, быстро опустился на передние ноги. Отступив назад, он развернулся и, подойдя к хозяину, ласково потерся о руку Тигра.

— Хорошо, Сапсан. Хорошо. Молодец, мальчик, — тихо похвалил воин, ласково оглаживая коня.

Перепуганный до икоты конокрад попытался скрыться в толпе, но его моментально скрутили и передали на руки подоспевшей страже. Вышедший на середину улицы десятник удивленно посмотрел на огромного воина и его коня и, развернувшись к толпе, громко спросил:

— Что здесь произошло?

Напуганные зеваки в ответ только хлопали глазами и разводили руками. Сообразив, что толку от них не будет, десятник повернулся к владельцу коня.

— Я жду ответа, воин. Что здесь случилось?

— Я был в лавке оружейника и могу только догадываться, — пожал плечами Тигр. — Судя по всему, эти люди попытались влезть в седельные сумки или просто увести коня. Это скорее всего.

— Почему? — удивился десятник.

— Я сам вырастил и воспитал этого коня. Он так злится только в том случае, когда кто-то чужой пытается сесть на него верхом.

— И начинает убивать? — растерянно спросил десятник.

— Это боевой конь, офицер, — коротко ответил Тигр.

— Это я заметил, — недовольно проворчал десятник. — Но убить троих…

— Он может убить и больше, — усмехнулся воин, и от этой усмешки десятник непроизвольно поежился.

— До тех пор пока его не трогают, он не будет драться, но любой, кто попытается увести его без моего ведома, будет убит, — добавил Тигр.

— Хорошая лошадка, — проворчал десятник, делая стражникам знак увести арестованного.

Чуть усмехнувшись ему вслед, Тигр внимательно осмотрел копыта коня и, убедившись, что кинжал конокрада не причинил жеребцу никакого вреда, сделал подруге знак, что им пора ехать. В этот момент к воину подошел какой-то разряженный хлыщ.

Небрежным жестом коснувшись локтя Тигра изящным хлыстом, рукоять которого была украшена бирюзой и перламутром, молодой богач решительно спросил:

— Сколько ты хочешь за своего коня?

— Я похож на гуртовщика? — презрительно спросил Тигр, отбрасывая руку с хлыстом в сторону.

— Я покупаю его, — скривив губы, произнес хлыщ.

— Я не говорил, что продаю коня. Отойди, пока все зубы на месте, — пророкотал Тигр, краем глаза наблюдая за десятником, который напряженно прислушивался к их разговору.

— Сто золотых, — продолжал настаивать хлыщ.

— Я сказал, отойди, болван. Этот конь не продается, — ответил Тигр, чувствуя, что начинает злиться.

— Слушай, воин, — неожиданно вступил в разговор десятник, — ты хоть представляешь, кто перед тобой?

— Мне плевать, кто он. Если тебя это так беспокоит, то забирай его и проваливайте оба. Пока я окончательно не разозлился. Дольше проживете, — резко ответил Тигр.

— Это сын нашего городского головы. Уступи, воин. Найдешь себе другого коня, — начал было десятник, но Тигр не дал ему договорить. Ухватив обоих за шкирки, Тигр встряхнул их как напроказивших котят и, отшвырнув в сторону, прорычал, взявшись за рукояти кинжалов:

— Я считаю до трех, и если вы оба не исчезнете, вас всех похоронят.

— Ты пожалеешь об этом, плебей, — прошипел хлыщ, быстро вскакивая на ноги. Повернувшись к десятнику, он завизжал, топая от возбуждения ногами. — Арестуй его. Немедленно! Он напал на меня. Арестуй его или сам отправишься патрулировать в клоаку!

— Идите, попробуйте, — рассмеялся Паланг, обнажая мечи. — Мой конь в одиночку справился с четверыми, а вдвоем мы разнесем весь ваш вонючий городишко.

— Сдай оружие, воин, и следуй за мной. Ты арестован за нападение на одного из высокопоставленных людей этого города, — растерянно пробурчал десятник.