Месть Демона

Вот не знал тебя раньше, и был счастлив. Как жаль, но то время не вернешь… — Помни, ты обещал, — дверь квартиры захлопнулась.

На улице я никого не увидел, но мгновенно нырнул в кусты, так на всякий случай. И уже дальше пробирался по самым темным местам и зарослям, благо, что и этот район мне был хорошо известен.

Я шел проходными дворами, или небольшими переулками, надеясь больше на то, что Сергей все-таки не решится меня еще раз предать, чем на искусство маскировки.

Слово — «предать» конечно, не совсем верное, предают только свои, а я его другом не считал, но все равно какие-то отношения между нами были, пусть и не настолько приятельские.

Я несколько раз обошел дом тренера, опасаясь засады. То, что мне не удалось обнаружить ни одной машины вокруг, ничего не значило. Машины можно было отогнать на соседнюю улицу, а засаду разместить, как в самом доме тренера, например, в соседних квартирах, так и в близстоящих пятиэтажках.

Еще раз все осмотрев, и по-прежнему не заметив ничего подозрительного, я зашел в подъезд, настороженно вслушиваясь в каждый шорох. По лестницам поднимался бесшумно, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох, но не встретил никого, кроме огромного пушистого кота, который, завидев меня, сначала грозно зашипел, а потом метнулся вверх.

Тренер жил на третьем этаже один в двухкомнатной квартире. Дети давно переехали жить в областной город, а жена умерла от рака пару лет назад. Единственным занятием и развлечением Николая Васильевича остался только спортзал и каратэ.

Дверь открылась сразу после моего звонка, словно меня ждали.

— Заходи, — тренер стоял в проеме двери, одетый в свой традиционный синий спортивный костюм. — Мне позвонил Сергей. Не беспокойся, больше он никому ничего не сказал. Ты его сильно напугал, мужества у него хватило только на то, чтобы предупредить меня. Чем ты ему пригрозил, что он так испугался? Сергей — хороший боец…

— Я только напомнил о том, что и у него есть семья…

Плохой прием, неправильный, — недовольно поморщился тренер.

Запрещенный удар. Семья у всех слабое место, наши жены и дети не могут себя защитить. Воины так не поступают… — Я его никому не сдавал, а он это сделал,

— напомнил я. — Прием действительно не новый и не лучший, но действенный. Каждый должен знать, что за его поступки отвечает не только он один, но и те, кто находится рядом. Таков закон.

— Плохой закон, и очень старых времен, —

Николай Васильевич внимательно осмотрел меня. — Выглядишь неважно, весь в грязи и крови, а голова вообще кроваво-красная, словно ее пробили камнем. Пришел вымыться, переодеться?

— Давно мечтаю об этом, — смущенно улыбнулся я. — И поесть было бы тоже неплохо.

Ладно, проходи, что-нибудь придумаем, — тренер посторонился, пропуская меня, одновременно цепким взглядом проверяя лестничную площадку. — Еда, правда, холостяцкая, яичница…

Я вошел в небольшую прихожую и остановился. Пройти дальше, не решился. Слишком много было на мне грязи и крови.

— Снимай обувь и проходи, — тренер подтолкнул меня в спину и недоуменно взглянул на свою руку, она была вся в крови.

— Это не поможет, — я сбросил кроссовки, показывая ноги в рваных грязно-кровавых носках. — Насквозь пропитался грязью и кровью, да и ночевал в подвале вместе с бомжем.

Пожалуй, тут требуется другое решение, — согласился со мной Николай Васильевич. — Снимай все и выбрасывай в мусоропровод на лестничной площадке, а я пока наберу в ванну воду. Попробую подобрать тебе одежду, ты ростом почти как мой старший сын. Кроссовки тоже выброси, их больше не отмоешь…

Я разделся, безрукавку, конечно, оставил, поскольку в ней находился стратегический запас спиртного. Все остальное свернул в большой и грязный ком, и, выскочив в одних трусах на лестницу, выбросил в мусоропровод. Заодно проверил лестницу и подъезд.

Все было чисто, за мной никто не следил. Когда вернулся, меня уже ждала вода с обильной пеной и приятным запахом. После подвала, запаха фекалий и канализации, это было нечто божественное.

Я мылся долго, периодически меняя воду. После первого моего погружения она сразу приобрела кровавый оттенок, который пропал только после неоднократной смены воды.

Когда взглянул на себя в зеркало, то решил, выгляжу совсем неплохо для человека, с простреленной головой, даже румянец начал возвращаться на щеки. Аккуратно вытащил четыре оставшиеся бутылочки со спиртом и выстирал безрукавку в ванне.

Николай Васильевич за это время приготовил мне яичницу с колбасой, еда не очень полезная и питательная, но для меня было в самый раз. Ел с огромным удовольствием, потому что уже и забыл, когда пробовал подобное.

Дома для себя я тоже обычно готовил сам, и примерно такую же пищу, но поскольку весь мой образ жизни полетел к черту, то такая еда стала мне недоступна.

…Когда надлежит сделать выбор, не позволяй мыслям о выгоде колебать твой ум. Принимая во внимание, что мы предпочитаем жить, а не умереть, то это чаще всего и определяет наш выбор…

Так говорит кодекс воинов.

Глава двенадцатая

Ты думаешь, беда приходит ночью?

Нет, она приходит при свете дня.

Ночью просто страшно…

А ты слышала, что в городе появился людоед?

(из подслушанного разговора)

Мы меняемся, не замечая,

Что и мир меняется вокруг нас.

А старики бормочут:

И в наше время все было другим…

Из одежды у тренера нашлась вполне приличная футболка, спортивные штаны, моего размера и кроссовки. Когда я это все одел, то почувствовал себя неуютно под взглядом Николая Васильевича. Не знаю, кого он хотел в этой одежде увидеть, но результат ему явно не понравился…

— Садись и ешь, — хмыкнул старик. — Вид у тебя какой-то жалкий и напуганный, несмотря на то, что переоделся. Такому бы я свой кошелек не доверил…

— А что есть такие, кому вы его доверяете? — улыбнулся я. — А большой кошелек? — Ешь и молчи, мне нужно кое-что обдумать.

Я набросился на яичницу. Несмотря на то, что она была изготовлена из пяти яиц и приличного куска колбасы, проглотил в один миг, и свой голод явно не утолил. Тренер поставил передо мной большую чашку крепкого чая и хмуро покачал головой:

— Еды у меня больше нет, завтрака ты меня уже лишил, так что больше не облизывайся. А теперь рассказывай, что успел натворить за то короткое время, что мы с тобой не виделись?