Месть старухи
Шрифт:
– Да, да! Я уже понял, милая! Только не покидай меня, прошу тебя!
После таких слов и заверений, они договорили всё до конца, и Габриэла с осторожностью и оглядками удалилась к себе.
В спальне она села у окна и устремила взгляд в сад. Она скорее чувствовала, чем видела, что там происходит лёгкое движение. Значит, дон Висенте внял голосу рассудка и уверений Габриэлы и начал что-то делать.
Близилась полночь. Нервы женщины трепыхались от напряжения, готовые в любую минуту натянуться до звона.
Она проверила кинжал, пистолет и положила рядом на кровати. Ей очень не хотелось
Дон Висенте вылез в окно и устроился на нешироком карнизе. Было неудобно, противно, но другого места он не нашёл. Держась за край рамы, он ждал со страхом и замиранием сердца, слушая любой звук.
В темноте ему плохо было видно светлое пятно двери и постели. Он долго провозился, сооружая похожий силуэт тела под простынёй. Даже достал парик и напялил его на мнимую голову. Это был чурбак, найденный конюхом в сарае для дров.
Он готов был уже слезть на землю и передохнуть, когда скорей услышал, чем увидел, как дверь отворяется. Неясная тень осторожно двигалась к кровати. Дон Висенте затаил дыхание. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
До боли в глазах он всматривался в тень. Но определить, кто это, не смог. Вот тень остановилась около кровати. Достояла в ожидании чего-то и вдруг с хриплым вскриком что-то взметнулось вверх и ещё стремительнее опустилось вниз. И с ожесточением замолотило по одеялам, уже не разбирая.
Висенте едва не свалился с карниза и в ужасе завопил:
– Перестань, идиот! Там никого нет!
Тень замерла с поднятым оружием. Висенте сорвался вниз и с ругательствами поднялся на ноги. Он ощущал сильнейшую дрожь во всём теле и мало понимал происходящее. Однако услышал голоса, тихий шелест шагов и, наконец, свет фонаря, слабо пробивавшегося в его окне.
– Сеньор, вы не ушиблись? – послышался голос конюха и его сильные руки взяли хозяина под локоть.
– Сходи посмотри, что там происходит! – прокричал дон Висенте дискантом.
Конюх бегом пустился к двери в дом, а дон Висенте взобрался опять на карниз и заглянул в комнату.
Там с подсвечником в руке стояла Габриэла. Её светлая ночная рубашка резко выделялась в полумраке комнаты. Перед нею с приподнятой рукой с кинжалом в руке стоял Андрес в серой сорочке, почти сливавшейся в мрачном свете. Висенте так испугался этой немой сцены, что с воплем опять свалился на землю, вскочил и бросился следом за конюхом.
В спальне он увидел бледного трясущегося сына и Габриэлу с пистолетом в правой руке, наведённом на окаменевшего Андреса. У двери жался конюх, а в коридоре уже толпились три служанки и повар с перепуганными глазами.
Повар нагнулся, подобрал кинжал, передал дону Висенте. Тот брезгливо и с опаской взял клинок и держал его так неловко, что тот мог выскользнуть в любую секунду.
И услышал негромкий голос Габриэлы:
– Дурак! Что ты задумал! Как тебе это пришло в голову?
– Я... я... мне... – дальше Андрес ничего не смог сказать.
В голосе слышалась истерика и бесконечное отчаяние.
– Андрес! – тихо проговорил дон Висенте, не приближаясь. – Ты мне больше не сын! Исчезни!
И чтобы я больше тебя не видел! Вон!Андрес всхлипнул и торопливо, бочком проскользнул в дверь.
– Боже! Что же это такое!? – Дон Висенте сжал виски и раскачивал головой в разные стороны. – И это мой сын! Господи! Вразуми и дай понять его!
– Не стоит так переживать, дон Висенте! – резко заметила Габриэла. – Он не стоят вашего гнева. Постарайтесь успокоиться. Прошу вас!
– Габи! Он мог убить тебя!
– У меня в руке был пистолет, и курок я не забыла взвести, дон Висенте. – Она обернулась к слугам. – Приготовьте сеньору комнату. Здесь он не сможет больше спать. А где донья Анна?
– Сеньора, донья Анна приняла сонный настой, и, наверное, ничего же слышала.
Это была горничная доньи Анны. Габриэла строго глянула на негритянку и та в смущении опустила голову.
– Пошла вон, дочь свиньи и собаки! Пусть сеньора немедленно придёт сюда!
Горничная тут же исчезла, её торопливые шаги затихли в направлении комнаты сеньоры.
– Зачем тебе Анна? – умоляюще спросил дон Висенте. – Я не хочу с нею встречаться! Это меня доконает!
– Дон Висенте! Будьте твёрды и непреклонны! Это необходимо! Только жёсткость может оградить вас от повторения случившегося! Возьмите себя в руки!
Дон Висенте тяжко вздохнул. Вид его был плачевным, растерянным и безвольным. Вспышка против сына окончательно обессилила его, и теперь он мечтал остаться один и попытаться успокоиться.
– Сеньор, прошу прощения, но выпейте вина, – повар учтиво протянул большой кубок красного вина. – Это вам поможет прийти в себя.
Дон Висенте поспешно схватил сосуд и, проливая влагу, выпил до дна, перевёл дух и осторожно поставил кубок на край стола.
Неумеренными шагами в спальню вошла донья Анна. Её глаза были расширены от ужаса предстоящего разговора с мужем. Дон Висенте с жалким видом оглядел жену, кивком головы отослал прислугу. Спросил отчуждённо, почти смиренным тоном:
– Ты очень плохо поступила, Анна. Я не ожидал этого от тебя. Что ты сделала с сыном?
Донья Анна опустила голову на грудь, но вдруг вскинула её, гордо посмотрев на мужа. Проговорила срывающимся голосом:
– Это ты во всём виноват! И эта потаскушка, – указала пальцем на Габриэлу, всё ещё державшую подсвечник в руке.
Поставив свечу на стол, Габриэла спокойно заметила:
– Сейчас нет смысла искать виновных. Можно и вас в этом обвинить, сеньора. Но то, что вы устроили, что замыслили! Вряд ли кто вас оправдает, тем более божий суд, о котором вы так печётесь.
– Эта дрянь ещё смеет меня поучать! Пиратская подстилка! Шлюха!
Габриэла подскочила и сильно отвесила женщине пощёчину. От неожиданности голова донья Анны отклонилась в сторону, а на щеке тут же отпечатались следы ладони.
– Ах! – только и смогла вскрикнуть женщина. Схватилась за щёку, яростно устремив глаза на молодую соперницу. Бледность мгновенно разлилась по лицу. Хотела что-то сказать, но бешенство в главах Габриэлы остановило её.
– Перестаньте спорить, сеньоры! – дон Висенте беспомощно простёр к ним свои дрожащие руки. – Не время для этого! Дайте мне прийти в себя. Идите в свои комнаты! Прошу вас.