Место на земле
Шрифт:
Кондуктор поднялся к себе на второй этаж. Его жилье было мрачным, унылым и безрадостным. Ханафи зажег керосиновую лампу, осветил ею все углы, пытаясь найти что-нибудь съестное. Его желудок властно требовал пищи. В одном углу Ханафи наткнулся на котелок, снял крышку с него и понюхал, затем посмотрел на холодную печурку, которая словно съежилась от бездействия… Придется разжечь ее, как он делает это каждый вечер, и долго ждать, пока пища разогреется… Он отбросил крышку котелка и пробормотал:
— Противно… Есть нельзя!
И принялся вовсю
Ханафи снял свою форменную одежду, швырнул ее на стул, надел ночную рубаху и бросился на постель. Он закрыл глаза, но не смог заснуть: на него нахлынули воспоминания. Да, безрадостной была его жизнь после смерти жены… Время от времени он вздыхал, но наконец усталость взяла свое, и Ханафи перенесся в мир сновидений.
Ханафи проснулся, сел на край постели, потянулся и зевнул. На его лице появилась улыбка, сменившаяся громким, веселым смехом. Воображение Ханафи безудержно разыгралось, он вспомнил только что виденный сладкий сон.
Вскочив с постели, Ханафи заглянул в котелок. Через минуту в печурке уже пылал огонь и комната наполнилась запахом пищи. Поев, он долго вытирал усы, затем закурил, подошел к окну и, пуская дым колечками, стал смотреть на улицу.
Ханафи отошел от окна, посмотрел на часы и стал поспешно надевать форменную одежду.
Одевшись, он быстро пошел к двери, но едва открыл ее, как увидел Умм Ибрагим. Старуха поздоровалась:
— Доброе утро, господин Ханафи!
Он окинул ее внимательным взглядом и ответил:
— Недоброе утро, Умм Ибрагим!
— Недоброе? Спаси нас аллах-хранитель!
— Конечно, недоброе. Служба скверная и дела отвратительные…
— Я не слышала раньше от тебя таких речей. Что случилось?
— Даже кувшин не можешь поставить на подоконник, чтобы вода в нем остыла.
— Разве ты не запретил мне это после того, как глиняный кувшин упал на голову проходившего эфенди?
— Всегда ты по своей бестолковости припишешь мне то, чего я не говорил.
В этот момент Ханафи увидел, что на его пиджаке оторвана пуговица, и заворчал:
— Вот и за костюмом некому присмотреть… Это невыносимо! Ты в последний раз переступаешь порог моей комнаты… Слышишь?.. В последний раз!
Он резко захлопнул за собой дверь и побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Ханафи разгневался не на шутку.
В этот день он принял смену в трамвае № 8.
Время текло, трамвай курсировал взад и вперед между аль-Атаба и Шабра. Вместе с ним двигался и Ханафи — то в первом классе, то во втором, а то и в кабине водителя.
В его руках — деревянная доска, и на ней много разных билетов. Он стучит по доске обгрызенным карандашом и выкрикивает: «Билеты!.. Берите билеты!..»
Вот трамвай бежит по предместью Шабра. Прислонившись к стенке вагона, Ханафи
смотрит вокруг; легкий ветерок доносит до него благоухание зеленеющих полей. Задумавшись, он неожиданно спрашивает себя: «Неужели ее действительно подобрала «скорая помощь»?..»Прошло несколько дней. Ханафи работал на разных маршрутах, а затем вернулся на трамвай № 2.
Был десятый час вечера, когда кондуктор, рассчитываясь с пассажиром, увидел светлую мулайю. Посмотрев на девушку, он почувствовал, как задрожали его руки.
Девушка тоже заметила Ханафи и побледнела. А он, недовольно ворча, направился к ней. Девушке ничего не оставалось, как броситься к двери и на ходу спрыгнуть на мостовую, но кондуктор успел схватить ее за мулайю.
— Ты что, с ума сошла? — закричал он. — Подожди, пока трамвай остановится…
И девушка вернулась на свое место.
— Благодарю за любезность, — сказала она.
А кондуктор вспылил:
— На тебя не действует ни грубость, ни вежливость! Чего ты привязалась к этому трамваю? Какие между нами счеты, зачем ты отравляешь мне жизнь?..
Один из пассажиров вмешался в разговор и стал вспоминать, как девушка упала с трамвая и ее подобрала карета «скорой помощи». Пассажир спросил кондуктора:
— Почему ты не позвал полицию?
— Хорошая мысль. Надо было позвать полицию, и дело с концом…
И Ханафи продолжал исполнять свои обязанности. Продав пассажирам билеты, он сел на свое место; на лице его появилось задумчивое выражение.
Когда вагон, приближаясь к остановке, замедлил ход, в него неожиданно вскочил контролер и стал проверять билеты. Ханафи спокойно направился к девушке, сунул ей в руку билет и как ни в чем не бывало прошел дальше.
Вот и крепость — конечная остановка. Трамвай повернул обратно. Но девушка не вышла из вагона. Она украдкой посматривала на кондуктора, спрашивая себя: «Почему он не отправил меня в полицию?»
А кондуктор, продав пассажирам билеты, снова ушел в свой угол и погрузился в размышления.
Неожиданно девушка увидела, что кондуктор подходит к ней и ласково улыбается. Она поспешила сказать:
— Я сойду на следующей остановке…
Не ответив, он стал рядом с ней и некоторое время молчал. Потом девушка услышала, как он тихо, будто говоря сам с собой, спросил:
— Где ты живешь?
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? Хочешь сообщить обо мне в полицию?
— У тебя есть семья?
— Я одна…
Они снова замолчали. Кондуктор пошел на свое место, выдал пассажирам билеты, затем вернулся и опять стал рядом с девушкой. Она нарушила молчание:
— У тебя трудная работа… Не так ли?
— Мы все время, с утра до поздней ночи, двигаемся. То ходим по вагону, то стоим… У нас у всех больные ноги.
— Да поможет вам аллах!
— Разве нельзя после этого извинить человека, если он вдруг потеряет терпение?