Место назначения неизвестно (др. перевод)

– Том, ты это слышишь?

– Да. Самолет… летит низко. Ничего особенного, время от времени они здесь пролетают.

– Я думаю…

Хилари не договорила. Не в силах уснуть снова, она лежала, снова и снова вспоминая странную беседу с мистером Аристидисом. По какой-то прихоти она понравилась старику. Сможет ли она сыграть на этом? Сможет ли в итоге убедить его взять ее с собой, увезти отсюда во внешний мир?

Если в следующий его визит он опять пошлет за нею, она наведет его на разговор о его покойной рыжеволосой жене. Им двигают отнюдь не желания плоти – для этого его кровь уже слишком холодна. Кроме того, у него есть его «девушки». Но старики любят пускаться в воспоминания, им хочется поговорить об ушедших временах… Дядя Джордж, живший в Челтнеме… Хилари улыбнулась в темноте, вспоминая дядю Джорджа.

Были ли дядя Джордж и миллионер Аристидис так уж различны по сути своей? У дяди Джорджа была экономка – «такая милая, уютная женщина, не страстная, не сексуальная, ничего подобного. Просто милая и здравомыслящая». Но дядя Джордж возмутил все семейство, женившись на этой милой здравомыслящей женщине. Она очень хорошо умела слушать…

Что Хилари говорила Тому? «Я найду способ выбраться отсюда»? Вот странно, если этим «способом» окажется мистер Аристидис…

II

– Сообщение, – произнес Леблан. – Наконец-то сообщение!

Его связной только что вошел и, отсалютовав, положил перед французом сложенный лист бумаги. Тот развернул его и взволнованно известил:

– Это рапорт от пилота одного из наших самолетов-разведчиков. Он действовал в отведенном ему квадрате на территории Атласских гор. Пролетая над некой точкой в горном регионе, он заметил сигнал, переданный световыми вспышками, складывавшимися в сигналы азбуки Морзе. Сообщение было повторено дважды. Вот оно.

Леблан положил лист перед Джессопом. На листе было начертано «НЧПРОКАЗАНП». Последние две буквы француз отчеркнул карандашом.

– «НП» – это наш код, означающий «не подтверждать».

– А «НЧ» в начале сообщения – наш опознавательный сигнал, – добавил Джессоп.

– Значит, остальное и составляет суть сообщения. – Леблан подчеркнул эти буквы. ПРОКАЗА. Он с сомнением перечитал их.

– Проказа? – произнес Джессоп.

– И что это означает?

– Есть ли там какой-нибудь крупный лепрозорий? Или некрупный, если на то пошло?

Леблан расстелил на столе большую карту и коротким пальцем с желтыми никотиновыми пятнами указал на некую точку.

– Вот, – он ткнул в эту точку ногтем, – тот район, который патрулировал наш пилот. Дайте-ка я кое-что проверю. Если я правильно помню…

Француз покинул комнату, но вскоре вернулся.

– Нашел, – объявил он. – В этом районе расположен знаменитый медицинский исследовательский центр, основанный и финансируемый известным филантропом. Надо сказать, район пустынный, весьма удаленный. Там ведутся важные работы по изучению проказы. И – да, при центре есть лепрозорий примерно на две сотни человек. Еще там имеются лаборатория по изучению рака и санаторий для туберкулезных больных. Но поверьте, все это в высшей степени подлинное. Репутация центра безупречна. Его покровителем является сам президент республики.

– Да, – с уважением произнес Джессоп. – Очень тонкая работа.

– Но центр открыт для инспекции в любой момент. Медики, заинтересованные в этих исследованиях, нередко посещают его.

– И не видят ничего, чего не должны видеть! А с чего бы все было иначе? Нет лучшей маскировки для сомнительного бизнеса, чем полностью благоприличная обстановка.

– Полагаю, это может быть перевалочным пунктом для групп, отправляющихся в путешествие, – с сомнением сказал Леблан. – Кое-кто из европейских врачей, вероятно, мог организовать нечто подобное. Маленькая группа людей, вроде той, которую мы выслеживаем, может скрываться там в течение нескольких недель, прежде чем продолжить свой путь.

– Думаю, там может быть нечто большее, – возразил Джессоп. – Я считаю, что это может быть конечный пункт назначения.

– Вы полагаете, это нечто столь крупное?

– Лепрозорий кажется мне весьма многообещающим местом… Мне казалось, что в свете современных открытий проказу сейчас лечат без помещения в изолированные места.

– В цивилизованном обществе – возможно. Но в этой стране – нет.

– Да. Слово «проказа» по-прежнему ассоциируется со Средневековьем, когда прокаженный обязан был носить колокольчик, чтобы его звон предупреждал людей: нужно убираться с дороги. Люди не станут приезжать в лепрозорий из пустого любопытства. Туда приезжают, как вы и сказали, профессиональные врачи, заинтересованные только в медицинских исследованиях, которые там проводятся. Может быть, еще социальные службы, которым необходимо отчитаться о том, в каких условиях живут прокаженные, – и, несомненно, эти условия прекрасны. А за фасадом филантропии и милосердия может твориться все что угодно. Кстати, кто владелец этого места? Кто тот филантроп, который учредил и финансирует его?

– Это легко узнать. Минутку…

Леблан вскоре вернулся, неся толстый справочник.

– Это учреждение основано по частной инициативе группы филантропов во главе с мсье Аристидисом. Как вы знаете, он владеет огромным богатством и делает щедрые пожертвования на благотворительные цели. Он основал больницы в Париже и в Севилье. По сути дела, это его затея – остальные жертвователи практически все являются его компаньонами.

– Итак, это затея Аристидиса. А Аристидис был в Фесе, когда там находилась Олив Беттертон.

– Аристидис! – Леблан сразу же понял мысль коллеги. – Mais, c’est colossal! [42]

– Да.

– C’est fantastique! [43]

– Именно.

– Enfin… c’est formidable! [44]

– Несомненно.

– Но вы осознаёте, насколько это великолепно?! – Леблан в порыве чувств едва ли не тыкал пальцем прямо в лицо собеседнику. – Этот Аристидис везде запустил руку. Он стоит практически за всем. Банки, правительство, производственные предприятия, вооружение, транспорт! Но его никто не видит и почти никто о нем не слышит! Он сидит в уютной гостиной в своем испанском замке, курит, иногда царапает несколько слов на клочке бумаги и бросает его на пол, а секретарь подползает и подбирает этот клочок – и через несколько дней крупный парижский банкир пускает себе пулю в висок! Примерно вот так…

42

Но это колоссально! (фр.)

43

Это невероятно! (фр.)

44

В конце концов… это великолепно! (фр.)

– Ваш драматизм потрясает, Леблан. Но на самом деле в этом нет ничего особо удивительного. Президенты и министры делают важные заявления, банкиры сидят за своими рабочими столами из дорогого дерева и составляют многотысячные отчеты – но никто не удивится, обнаружив, что где-то за этим великолепием и пышностью скрывается морщинистый старикан, который и есть движущая сила всего этого. Для меня не было особым сюрпризом узнать, что за всеми этими исчезновениями стоит Аристидис – на самом деле нам следовало бы подумать об этом намного раньше. Все это – обширное коммерческое предприятие. В нем нет никакой политики. Вопрос лишь в том, – добавил Джессоп, – что мы собираемся с этим делать?

Лицо Леблана помрачнело.

– Понимаете, это будет нелегко. Если мы ошибаемся… я даже думать об этом не смею! И даже если мы правы – нам придется доказывать, что мы правы. Если мы предпримем расследование, оно может быть прекращено приказом сверху – с самых высоких уровней, понимаете?.. Нет, это будет нелегко. Но… – он выразительно помахал указательным пальцем, – мы должны это сделать.

Глава 20