Место под солнцем

— Почему ты так уверена, что тебя шантажировала именно эта женщина? — спросил Паша, входя в комнату с подносом.

Катя вздрогнула. Он как будто прочитал ее мысли, да еще через стенку. Нет, просто он думал о том же, пока варил кофе. Значит, Жанночка ему все не так бестолково изложила. Суть он понял.

— Я не совсем уверена, — призналась Катя, — просто нет пока других кандидатур. И потом — «сушеная Жизель»… Так меня за всю жизнь называл только один человек. Давно, в юности. Пока я ждала на лавочке, вспомнила кто. Света Петрова.

— Ты рассказывала следователю, который занимается убийством твоего мужа, про эти звонки?

— Нет.

— Почему?

— Потому что не хочу.

— Катенька, ну что за детский сад? Что значит — не хочу? Ты ведь сама чувствуешь, между убийством и этими звонками есть связь.

— Я это почувствовала только вчера. Но следователю все равно не буду говорить.

— У тебя есть какие-то конкретные причины или это просто упрямство? — тихо спросил Павел.

— Да, есть причины. И хватит об этом. — Катя вытащила сигареты из сумочки.

Паша подвинул пепельницу и щелкнул зажигалкой.

— Ты мне не хочешь объяснять? Или себе самой?

— Не хочу тебе объяснять. Тебе лично. — Катя почувствовала, что сейчас не выдержит и расплачется.

«А почему бы и нет? Как ни странно, Паша Дубровин — единственный человек, при котором я могу спокойно поплакать, не стесняясь…» — подумала Катя.

И все-таки не заплакала, сдержалась. После той страшной ночи она постоянно была на пределе. Стоит немного расслабиться, и растечешься киселем.

— Не хочешь — не надо, — пожал плечами Павел. — Мы сейчас допьем кофе и поедем на рынок «Динамо». Чем торгует эта твоя шантажистка?

— Обувью.

— Ну вот. Мы будем спрашивать у всех торговцев обувью, знают ли они Светлану Петрову. А потом ты вспомнишь, какие у вас были общие знакомые. Возьмешь свою старую записную книжку и всех обзвонишь.

— И от всех выслушаю сначала слова искреннего горячего соболезнования, потом буду отвечать на дурацкие вопросы, удовлетворять их здоровое любопытство. Ведь каждому станет интересно, почему это вдруг Катя Орлова, у которой убили мужа, разыскивает Свету Петрову, дочь парикмахерши Эллы из «Чародейки»? Молодой вдове больше делать нечего? И кто-нибудь непременно расскажет об этом следователю Чернову или майору милиции Кузьменко. Ведь будут допрашивать старых знакомых.

— Почему ты так этого боишься?

— Потому… Неужели ты не понимаешь? — Катя резко встала. — Как только они начнут копаться в личной жизни Глеба и моей, они… У тебя ведь нет алиби, — выпалила она, стараясь не глядеть на него. — Несколько десятков человек видели, как за два часа до убийства вы с Глебом чуть не подрались.

— Если они начнут меня подозревать, то независимо от того, что ты им скажешь или не скажешь. И не надо этого бояться.

— Но у тебя нет алиби! — повторила она. — Ты что, будешь им рассказывать, как бродил в ночь убийства по Патриаршим и дарил старушкам цветы? Хотя бы фамилию спросил у той старушки… — Ну я же не знал, что в это время в твоего мужа стреляли из кустов, — виновато улыбнулся Павел.

— А откуда ты знаешь, что выстрелили из кустов? — вдруг прошептала Катя. — Как ты вообще узнал об убийстве? Я тебе ничего не говорила. А ты позвонил на следующий день и уже все знал.

Павел вздохнул, вышел на кухню, вернулся через минуту, держа в руках номер «Московского комсомольца». Там, на последней странице, Катя прочитала крупное заглавие: «Кто убивает актерских детей?»

«Нынешняя осень обещает быть урожайной на заказные убийства. Сезон открыл выстрел в одну из самых знаменитых голов московского игорного бизнеса. Глубокой ночью профессиональный киллер пальнул из кустов в Глеба Калашникова…»

Катя не стала читать дальше, отложила газету.

— Ты можешь поехать со мной на этот дурацкий рынок? — спросила она тихо. — Я там никогда не была.

— Я тоже. Поехали. Но только на моей машине. Тебе с твоим белым «Фордом» лучше там не маячить. На всякий случай.

— Почему?

— Человек, который ездит на «Форде», вряд ли покупает себе одежду на вещевом рынке. К тому же мы будем не покупать, а ходить по рядам и задавать вопросы. Рынок контролирует мощная мафия. Наше любопытство может их заинтересовать. А тут еще «Форд».

— Паша, сейчас половина Москвы ездит на иномарках и половина отоваривается на вещевых рынках.

— Это две разные половины. И вообще, я хочу сразу сказать тебе. Если мы и правда надеемся найти твою шантажистку, выяснить, в чем дело, нам надо продумывать каждую мелочь. Каждую.

Глава 14

Кроме пятидесяти долларов, нарядный бомж потребовал пригласить его в кабак. Он так и сказал:

— Хочу в кабак. Супчику охота пожрать, шашлычку хорошего, чтоб с угольков, с дымком да с лучком. И этого, как его, мангуста.

— Кого? — не понял Артем.

— Он, наверное, имеет в виду лангуста, — мрачно заметил Игорь Корнеев.

— Во, правильно! — обрадовался бомж. — Здоровая такая гадина, на креветку похожа, только здоровая. В южных морях живет.

— Так тебя ж в приличный кабак не пустят, — вздохнул Артем, — тебя для этого надо сначала вымыть, переодеть.

— Не возражаю, — важно кивнул бомж, — мойте, переодевайте.

— А где гарантия, что ты не врешь? — спросил Игорь.

— Вот те крест! — Бомж размашисто перекрестился.

— Это не гарантия.

— Ну, тогда я пошел.

— Иди, родной, — кивнул Игорь.

Бомж не спеша поднял с земли свой драный «Пентхауз», отряхнул его, аккуратно сложил и стал запихивать в рюкзак.

— Погоди, — Артем хотел взять его за рукав, но побрезговал, — погоди, давай договоримся. Как тебя зовут?

— Бориска. Как президента, — гордо сообщил бомж.

— Ну вот, Бориска. Полсотни «зеленых» — хорошие деньги за информацию, которую нельзя проверить. Ты же нам можешь что угодно наплести.

— Не могу, — бомж энергично помотал головой, — я побожился.

— Ну, это, конечно, серьезно меняет дело, — усмехнулся Игорь, — слушай, как ты разглядел киллера, если было темно?

— А у меня зрение хорошее. В темноте вижу, как кошка.

— Ладно. Давай договоримся по-хорошему. Мы тебе к полтиннику добавим еще полтинник рублями, — предложил Артем.

Послышался визг тормозов. Во двор въехал черный чистенький «Опель». Из-под колес с отчаянным лаем выскочила маленькая бежевая дворняжка. Машина остановилась. Стройная невысокая девушка в узких джинсах и короткой замшевой куртке хлопнула дверцей, направилась к подъезду.