Место смерти изменить нельзя

— Так что вы хотите сказать? Что никаких таких отношений между ними не было? — обрадовалась соседка.

— Или что они их очень тщательно скрывают… — разочаровал ее Реми. — И шляпка к тому же надвинутая… У кого-нибудь, на ваш взгляд, еще есть ключи от его квартиры?

— У Сони.

— Допустим, зная, что вы или Соня можете посетить его квартиру, он не хотел, чтобы в ней могли себя выдать следы пребывания женщины…

— Что же это за тайны такие? Он в конце концов одинокий холостой мужчина, может себе позволить! Кому какое дело!

— Да это я так пока, гадаю. Какое-то ведь должно быть объяснение факту, что в квартире нет следов присутствия женщины, тогда как женщина в ней присутствует время от времени? Либо у них не тот род отношений, либо они их тщательно скрывают… Вот и все. Может, возраста своего стесняется. Женщина эта ведь, как вы говорили, возраста Сони примерно? Его дочери… И после ТОЙ истории с Мадлен… Кто знает. Посмотрим. Давно она появилась, эта женщина?

— Месяца три назад.

— Скажите, Максим, никто не звонил в квартиру месье Дорана? — развернулся детектив в его сторону. — Никто его не спрашивал?

— В моем присутствии — никто.

— На автоответчике не было посланий?

— Нет.

— Не было таких звонков, когда, услышав ваш голос, абонент вешал трубку?

— Нет. А ведь странно, не правда ли? Должен же кто-то звонить дяде!

— Странно. Хотя и не очень, если вдуматься. Ваш дядя — как мне сказали — любит информировать своих знакомых о своих делах. Так что он, должно быть, предупредил всех о вашем приезде. И даже, возможно, просил его на это время не беспокоить…

— Скорее всего именно так, — признал логику детектива Максим.

— А Мадлен, значит, часто приходит? — продолжил свою беседу с мадам Вансан Реми.

— Иногда. Не так чтоб очень часто.

— У вас, случаем, нет ее адреса?

— Нет. На случай чего у меня телефон и адрес Сони, дочь все же. А Мадлен — это так…

— Что вы хотите сказать?

— Арно старую вину заглаживает… Вы, как я понимаю, осведомлены?

— Да, я в курсе… Вы полагаете, что Арно испытывает чувство вины перед Мадлен? До сих пор?

— А как по-вашему? Девочку чуть не совратил.

— Так ведь она сама пришла к нему.

— Что вы хотите от дитяти? В шестнадцать лет они одни глупости и делают, а взрослые — на то и взрослые, чтобы детей уму-разуму учить, а не потакать им!

— Справедливо, — вежливо согласился Реми. — Ну а со стороны Мадлен что?

Какие отношения с месье Дором?

— А чего ей! Она теперь пользуется.

— Что вы хотите этим сказать?

— Подарки Арно ей делает. И детям ее. Под Рождество с полными руками уходят, в лифт не влезают из-за коробок.

— Ясненько. Вы не откажетесь заглянуть в квартиру месье Дора?

Посмотреть, нет ли чего необычного?

— Ради бога, — охотно откликнулась хозяйка. Выпростав грузное тело из тесных объятий кресла, она накинула на плечи просторный жакет и тяжело поплыла по коридору.

— Ну, коль скоро тут живет месье племянник, то теперь трудно сказать, что не так. Тут многое не так, — сказала она неприязненно, осматриваясь.

— Что, например?

— Вещи не на местах.

— Какие?

— Вот эти чашки, например. Месье Дор никогда в сушилке посуду не оставляет; полотенце должно висеть вот там, на крючке; потом, пепельницы он никогда…

— Что-нибудь более существенное вы не находите? Мадам Вансан медленно вращалась вокруг своей оси, изучая.

— Если это, на ваш взгляд, несущественно, то тогда… Вроде все как обычно.

— Вы одежду месье Дора хорошо знаете? Можете мне сказать, что отсутствует?

— Это вряд ли.

— Взгляните все же.

— Нет, не скажу вам, — покачивая головой, произнесла соседка, глядя в распахнутый шкаф. — Не знаю. На мой взгляд, вроде все тут. Даже брюки вот эти, — она указала на спинку стула, на которой небрежно висели фланелевые темно-серые брюки и мягкий спортивный пуловер, — он дома обычно носит.

— Тут Соня нужна, — сказал Реми. — Она должна знать вещи отца.

— Ой, вы придумали! — покачала головой соседка. — Откуда Соне-то знать?

Что она, ухаживает за ним? Стирает, гладит?

— А кто ему стирает?

— Он такие вещи, как брюки, пиджаки, в чистку отдает, а остальное сам в машину заправляет. Гладит Мари.

— Может, Мари знает?

— Уж скорее, чем Соня.

— Дайте мне ее телефон, пожалуйста. У вас ведь есть?

— Есть. В записной книжке посмотреть надо.

— Хорошо, после, — кивнул Реми. — Так больше ничего не скажете?

— Не пойму я, чего вы от меня еще хотите. Вещи не на местах, так это ведь месье племянник разложил как ему нравится. Мебель стоит где стояла… А столик этот, русское наследство, и при всем желании не сдвинешь. У него ножки к полу привинчены.

— Вот как? — Реми склонился к полу, вглядываясь в основание ножек. — Какая работа! Пока не всмотришься, ни за что не заметишь, — похвалил он.

— Арно сам привинтил, — гордо сказала мадам Вансан. — Такую вещь нельзя портить.

— Да вы присаживайтесь, мадам Вансан, устраивайтесь, — засуетился Реми, заинтересованный этой деталью. — И почему это месье Дор привинтил столик к полу?

— Его чуть не украли, — почти торжественно провозгласила она.

— То-то я смотрю… И давно это было?

— Год уж назад, в прошлом сентябре. — Выдержав паузу, она добавила с веской значительностью:

— Я его спасла. Вернее, мы с Шипи.

— Кто это — Шипи?

— Собачка моя.

— И вы с ней спасли столик?

— Именно.

— Вы по порядку можете рассказать?

— Отчего же нет? Извольте.

Мадам Вансан устроилась поудобнее и начала, смакуя:

— В конце прошлого лета дело было. Днем. Я должна была к врачу идти.

Вышла, пошла. Машину я не вожу, да мне и не надо, у меня все рядом, а ходить — лучшая гимнастика для сердца, особенно в нашем возрасте. Иду, не тороплюсь, тут ходу минут двенадцать. Дошла. Расположилась в приемной. И тут вспомнила, что рентгеновский снимок не взяла! А я его должна была своему врачу отнести…